Цивилизация
Неравные силы
Россия с конца XVIII века участвовала в войнах против Франции – в составе европейских коалиций, обеспокоенных тем, что Париж сначала после победы в стране революции, а потом и после прихода к власти Наполеона Бонапарта все более явно обнаруживал экспансионистские устремления.
В 1805 году война с Наполеоном возобновилась, и Россия отправила эскадру в бассейн Средиземного моря, в Адриатику, на побережье которой утвердились французы. Вице-адмирал Дмитрий Сенявин успешно провел свои корабли из Кронштадта до Корфу, а после прибытия туда организовал наступление в Далмации (территория современных Хорватии и Черногории), уступленной Наполеону Австрией, разгромленной им при Аустерлице.
21 февраля 1806 года посланный Сенявиным десант под началом капитана 1-го ранга Григория Белли овладел крепостью Кастельнуово – после чего жители области Бока-ди-Каттаро и лидер Черногории Петр Негош немедленно присягнули на верность российскому императору Александру I. Затем были захвачены стратегически важные острова Лисса, Курцола, началась блокада Венеции и далматинского побережья.
А 29 декабря у острова Брацо (Брач) возле далматинского побережья состоялось совершенно исключительное сражение, в ходе которого один русский корабль разгромил и обратил в бегство целую эскадру. Подробности этого боя известны из «Записок морского офицера», в которых своими воспоминаниями поделился писатель Владимир Броневский, служивший на эскадре Сенявина.
По его словам, командующий поручил командиру «Александра» 29-летнему лейтенанту Ивану Скаловскому нести дозор у острова Брацо – следить за неприятелем и прервать его сообщение между городом Спалатро и островом Лезино.
Французский генерал Огюст де Мармон (в 1814 году ему суждено будет сдать Париж русским войскам), узнав, что бриг имеет всего двенадцать маленьких 4-х фунтовых пушек и 75 человек экипажа, решил избавиться от досадной помехи. Он выслал против «Александра» из Спалатро пять канонерских лодок, одну тартану (двухмачтовое судно) под названием «Наполеон» и одну требаку (двухмачтовое грузовое судно) – посадив на них столько солдат, сколько влезло на борт.
Канонерские лодки были вооружены двумя 18-фунтовыми орудиями и несколькими фальконетами (небольшое орудие). Одна только тартана «Наполеон» была сильнее русского брига: она имела на носу две 18-фунтовых пушки и по бортам шесть 12-фунтовых.
К счастью для русских, они узнали о готовящейся атаке заранее. «16 декабря доброхотные к нам жители, узнав о намерении неприятеля, предупредили командира брига лейтенанта Ивана Семеновича Скаловского, и обещали ему на берегу острова Сольта зажечь столько огней, сколько лодок выйдет из Спалатро. Для сделания сего сигнала они оставили в Спалатро двух своих товарищей. Получив сие известие бриг приуготовлен был к принятию неприятеля как должно, особенно на абордаж. Около полуночи, гардемарин, бывший в объезде, объявил, что от стороны Спалатро идут несколько судов, и в то же время на берегу зажгли пять огней», – пишет Броневский.
Чтобы лишить врага преимуществ неожиданного нападения, Скаловский велел поднять на «Александре» паруса. «Ночь была прекраснейшая, небо ясно и светлая луна была во всем блеске. К сожалению, ветер был очень тих и бриг наш, не успев обойти западной оконечности острова Брацо, встретился с неприятельской флотилией», – свидетельствует Броневский.
Скаловский велел двигаться в сторону неприятеля и обратился к своим людям с речью. Он напомнил морякам, что они несут службу на корабле, носящем то же самое имя, что и тогдашний российский император Александр I – а на них в числе неприятельских судов идет «Наполеон».
«Чего бояться, ваше благородие?»
В бою немногочисленная команда брига проявила единодушный героизм. Особенно отличились матросы Устин Федоров и Иевлей Афанасьев. Федоров, будучи ранен французской пулей в ногу, не пожелал идти к лекарю – и перевязав рану платком, продолжал стрелять из пушки до тех пор, пока другая пуля не пробила ему левую руку.
Афанасьев получил ранение картечью в ногу. Он ослаб от потери крови, но после перевязки вернулся к своей пушке. Афанасьев сказал удивленным товарищам: «Стыдно сидеть внизу. Помните, что сказал Иван Семенович? Не сдаваться пока не положим своих голов – а у меня она, слава Богу, еще цела».
Также свидетели отмечали отвагу двенадцатилетнего корабельного юнги – имени его история, к сожалению, не сохранила. В течение всего боя он исправно работал при одной из пушек заряжающим – и держался при этом с таким спокойствием и весельем, словно участвовал не в бою, а в учении. Капитан Скаловский заметил это, и после сражения похвалив мальчика за храбрость, спросил: неужели он ничего не боялся? «Чего бояться, ваше благородие? Ведь двух смертей не бывает, а одной не миновать; если бы французы не бежали, мне бы своей жизни не уберечь», – ответил парнишка.
Через час после начала сражения ветер совершенно утих, паруса брига бессильно обвисли – и он потерял возможность маневрировать. В этих условиях французские канонерки, которые помимо парусов были оснащены еще и веслами, получили преимущество.
Неприятель начал подбираться к «Александру» с кормы, обороняемой лишь двумя малокалиберными фальконетами и несколькими стрелками. Но Скаловский не растерялся – он велел мичману Луке Мельникову спустить на воду баркас, посадить в него гребцов, взять бриг на буксир и разворачивать его бортом к неприятелю. Под градом пуль и картечи Мельников в продолжение двух часов с точностью исполнял это опасное поручение. «Лодки, будучи очень близки, несколько раз покушались пристать к борту, но всякий раз были отражаемы, и продолжали сражаться в самом близком расстоянии», – пишет Броневский.
Битва продолжалась уже три часа. Наконец, в результате удачного русского попадания «Наполеон» потерял грот-мачту. Одна канонерская лодка со всеми людьми пошла ко дну, остальные, получив тяжелые повреждения, пустились в бегство.
Все моряки «Александра» получили награды. Скаловского, в частности, наградили орденом Святого Георгия 4-й степени. Адмирал Сенявин пригласил отважного офицера на свой флагманский корабль и в присутствии своего штаба воздал должное героизму Скаловского.