Цивилизация
Идею разработки Третьей Компенсационной стратегия (или Стратегии смещения — Offset Strategy) впервые официально предал огласке министр обороны США Чак Хэйгел в ноябре 2014 года. Она стала, в некотором смысле, реакцией на российскую операцию в Крыму. Сам термин отсылает ко временам Холодной войны.
Суть Компенсационной стратегии заключается в смещении акцента развития вооруженных сил от прямого соревнования с потенциальным противником на стимулирование направления оборонного строительства, позволяющего компенсировать его преимущества. Первая стратегия, разработанная при президенте Эйзенхауэре, была направлена на компенсацию количественного превосходства сил стран Варшавского блока в Европе и вылилась в усиленное развитие «ядерной триады». Вторая была сформулирована после войны во Вьетнаме в условиях урезания оборонного бюджета и сводилась к технологическому и информационному превосходству над врагом. Благодаря ней американские Вооруженные силы фактически приобрели современный облик — с высокоточным оружием, самолетами АВАКС, системой GPS и т.д.
В чем непосредственно заключается Третья стратегия, сами американские официальные лица пока точно сформулировать не могут. Некоторый исследовательские институты предполагали, что в ее рамках сейчас делается упор на развитие беспилотных ударных самолетов и подводных аппаратов.
Единственные же серьезное дебаты по этой теме прошли в конце 2016 года в Центре стратегических и международных исследований (The Center for Strategic and International Studies) — вероятно, самым авторитетном в мире аналитическом институте по обороне и национальной безопасности. В конференции участвовали высокопоставленные представители военного ведомства, определяющие политику в области обороны и разведки, стратеги, региональные эксперты, международные и отраслевые партнеры Пентагона и прочие специалисты. И хотя эта конференция прошла год назад, содержание и тональность многих выступлений американских экспертов до сих пор неизвестны широкому кругу российских читателей.
Технологическое превосходство Америки было основой ее военного доминирования во всем мире на протяжении десятилетий, подчеркивали выступающие. Однако, по мнению американских экспертов, в последние годы такое положение пошатнулось. Геополитические конкуренты искали различные асимметричные способы, чтобы противостоять подавляющим преимуществам конвенциональных видов вооружений, которыми обладают США, уверены в военном ведомстве США.
По словам авторов финального доклада конференции, основная проблема в определений Третьей компенсационная стратегии — это вопрос о том, какие возможности противников она компенсирует.
Как отметил Эштон Картер, занимавший на тот момент пост министра обороны США, нынешняя эрозия американского технологического преимущества происходит не от численного превосходства противников или объемов их инвестиций, а от усиления глобальной и коммерческой природы инновационной среды и растущей применимости коммерческих технологий в военных действиях.
Противники США смогли использовать эти широкодоступные технологии, чтобы создать свои собственные новаторские оперативные концепции, которые теперь противостоят оперативным возможностям США и их союзников.
Заместитель председателя Объединенного комитета начальников штабов Пол Сельва обратил внимание, что Третья компенсационная стратегия сегодня не столько ответ, сколько вопрос. Что собой представляет в настоящее время тот набор аналитических и, в конечном счете, оперативных инструментов, которые следует использовать Соединенным Штатам для решения текущих и будущих оперативно-стратегических проблем? Отвечая на этот вопрос, отметил Пол Сельва, следует выделить спектр решений, многие из которых только рисуются в воображении будущего.
Картер считает, что Пентагону важно понять, каким образом он собирается координировать и продвигать основы технологических, эксплуатационных и организационных инноваций наряду с управлением талантами военных и гражданских специалистов, чтобы усиливать традиционные возможности сдерживания и поддерживать технологическое превосходство США.
Ответов, по мнению экс-министра обороны, не будет, если ведомство не начнет инвестировать в развитие гражданского и военного персонала и стимулировать интерес к технологическим инновациям, а также вести разработку прорывных операционных концепций и управлять инновационными организациями.
Пентагон не сможет успешно распознать и приобрести новые технологии, если американское военное ведомство не адаптирует свои подразделения таким образом, чтобы позволить им выстраивать связи в коммерческом секторе, причем как внутри США, так и за рубежом.
В технологическом плане заместитель министра обороны Роберт Уорк сосредоточил стратегию на пяти ключевых направлениях: автономные обучающиеся системы (искусственный интеллект); взаимодействие человека и машины при принятии решений, помощь человеку в его действиях; продвинутые пилотируемые и беспилотные системы; автономное оружие с сетевой поддержкой; высокоскоростные снаряды.
На горизонте окончательной реализации стратегии в 30-40 лет это означает полную роботизацию боевых действий.
Эштон Картер в своих замечаниях заявил, что задача Третьей компенсационной стратегии состоит в том, чтобы «засеять поле» множеством инвестиций в инновации и «наблюдать, что дает ростки», а не просто забегать вперед и ждать, что все будет работать, если это заливать деньгами.
Такой подход требует, чтобы минобороны США делало две вещи, которые оно традиционно отвергало: во-первых, принимать риск возможной неудачи, присущий любым инновациям, и, во-вторых, демонстрировать способность «быстро признавать неудачу».
Последнее требует от руководства военного ведомства быстро и точно оценивать, когда путь инноваций не дает результатов, чтобы иметь возможность принять решение по затраченным средствам и завершить неудачную программу прежде, чем потратить еще больше времени и денег.
Политика Картера предполагала следование рекомендациям двух ведомственных организаций: Оборонного научного совета и вновь созданного Совета по оборонным инновациям, в состав которого входят ведущие специалисты и эксперты в области коммерческих инноваций и представители академической науки.
Кроме того, в Кремниевой долине, в Маунтин Вью, по соседству с офисом Google работает Экспериментальное подразделение оборонных инноваций (DIUx).
Отмечая, что не каждая практика частных компаний подходит для минобороны, министр Картер определил три рекомендации Совета по оборонным инновациям, который он планировал внедрить. Во-первых, сделать изучение компьютерных наук и информационных технологий «базовой компетенцией» минобороны США. Во-вторых, учредить должность «главного инновационного директора минобороны», то есть руководителя, который будет спонсировать, поощрять и выявлять инновации. В-третьих, использовать призовые задачи, конкурсы и турниры на базе DIUx как стимулы для инвестиций, в том числе, например, по компьютерному зрению и компьютерному обучению, а также по созданию машинному центру изучения передового опыта.
Эти меры предназначены для того, чтобы у минобороны США появился необходимый опыт взаимодействия с трудовыми ресурсами гражданской и военной сферах, необходимый для осуществления Третьей компенсационной стратегии.
Надо отметить, что пришедший на смены Эштону Картеру в администрации Дональда Трампа боевой генерал Джеймс Мэттис далек от горячей веры в силу инноваций и пока сосредоточен на решении стратегических задач: доснабжении подразделений, усилении их подготовки и организации. Но рано или поздно эти цели будут достигнуты, и в Пентагоне вновь вернутся к размышлениям об опережающем развитии.
Если решения, принятые в 1975 году по Второй стратегии, привели к тотальному превосходству американцев в Ираке в 1992 и 2003 годах, то какие результаты через четверть века может принести принятие Третьей стратегии сейчас? И есть ли у России, что этому противопоставить?
У России большие научные традиции и существует определенный технологический задел, чтобы на ассиметричной основе — путем того же принципа компенсации — обеспечить сдерживание любого агрессора на протяжении ближайших десятилетий. Своевременная реализация этих технологий требует эффективной системы управления инновациями, похожей на ту, что строит Пентагон.
Ни один из масштабных государственных гражданских инновационных проектов за последние десять лет ярких результатов так и не показал. С учетом же той высокой эффективности, которую в настоящее время демонстрирует российская армия, например, в Сирии, именно она способна стать эпицентром новой индустриализации, основанной на инновационных технологиях.
Но соответствующие организационно-штатные структуры, вроде тех же DIUx и Совета по оборонным инновациям, сейчас отсутствуют.
«Раньше у нас было фактически восемь вооруженческих министерств, плюс девятое атомное, — объясняет бывший начальник вооружения Минобороны, генерал-полковник Анатолий Ситнов. — Затем мы перешли к функциональной структуре промышленности. А такая схема не позволяет в полном объеме отслеживать современные тенденции развития вооружения и контролировать перспективные направления работ, требующие незамедлительного вложения инвестиций».
По мнению эксперта, именно эксплуатанты вооружения должны формировать технические задания промышленности и «давать оценку окончательной отдачи от вложенных инвестиций».
С ним соглашается и бывший первый замначальника Главного оперативного управления Генштаба Валерий Запаренко, но отмечает, что для этой работы необходимо создание соответствующего агентства при Минобороны. «Подобное решение позволит Министерству обороны сосредоточиться на исследованиях и инновационных проектах и в короткие сроки достичь положительных результатов, не отвлекаясь при этом от основных задач Вооруженных сил по сдерживанию потенциальных противников», — сказал генерал-лейтенант «Газете.Ru».
