– За три месяца российский рынок покинули основные зарубежные технологические лидеры в сфере IT. Что можно сказать о нынешнем состоянии российской микроэлектроники?
– Для российской микроэлектроники настали непростые времена. Отрасль не была подготовлена к воздействию, которое на нее сегодня оказали. Можно говорить все, что угодно, о достижениях России в этой сфере за последние годы, но я считаю, что отрасль по всей ее вертикали сделала не все необходимое и возможное, чтобы подготовиться к санкциям.
– А как к таким санкциям можно было подготовиться в принципе? Что с вашей точки зрения необходимо было сделать, что могло бы нам сегодня облегчить жизнь?
— Нужно было развивать собственное производство, причем обязательно при государственной поддержке. Нужно было сделать ставку на настоящие отечественные аппаратные и программные разработки. И все это в рамках точной стратегии обеспечения технологической независимости.
– А как вы оцениваете уже проделанную работу в этом направлении?
– Главное мое замечание – отсутствие единого четкого понимания того, к чему должна двигаться отрасль. Каковы ее стратегические цели?
Сначала появилось слово «импортозамещение», с которым начали все носиться. А единой трактовки не было – каждый понимал по-своему, и, в основном, как механическую замену импортного ПО на российское. Потом отовсюду зазвучал термин «цифровая трансформация» – и снова его суть и пути достижения трактовались по-разному. Теперь еще появилась «цифровая зрелость». Что это такое? Никто толком не может объяснить.
На мой взгляд, все это – красивые слова, которые могут нравиться, но они не приближают страну к технологической независимости.
Словом, приятный термин никого не приблизил к результату. И после того, как наша страна после 24 февраля оказалась вынуждена противостоять санкциям западных экономик, это стало очевидно практически всем.
Поэтому я и говорю: есть термин, необходимо конкретное его наполнение. Есть наполнение – необходима стратегия. Есть стратегия – необходима воля для ее реализации. Есть воля – дело в конкретных действиях. Сейчас, мне кажется, наступило время перейти от дискуссий к решениям и конкретным шагам.
– И к чему по итогу должны привести страну эти решения и шаги?
– К технологической независимости.
– От каких именно технологий больше всего зависит Россия?
Практически во всем мире фундаментом технологической зависимости государств являются архитектура х86, то есть процессоры Intel и AMD, а также операционная система Windows. А значит, чтобы это изменить, необходимы свой процессор и своя операционная система.
Чтобы стать независимой, Россия должна отказаться от х86 и Windows.
Все остальное вторично, потому что громадное «здание» разнообразного прикладного ПО строится на этом двуедином фундаменте.
Искренне сочувствую корпорациям и компаниям, которые оказались заложниками зарубежных технологий и боятся переходить на отечественные платформы. При этом уверен, что ответственность на себя за этот переход должен взять именно бизнес, а государство – задать устойчивый вектор на уровне законодательства, дать ему все необходимые преференции и настойчиво поддерживать усилия компаний по созданию и применению процессоров на собственной архитектуре и технологически независимых операционных систем.
– Позвольте не согласиться. Если сегодня заставить всех отказаться от Intel и Windows и перейти на отечественные аналоги, завтра в Кремль с вилами и факелами придут банкиры, бизнесмены, врачи и остальные с криками «Что вы наделали? У нас ничего не работает».
– Кто вам это сказал?
– Факты. В прошлом году один российский банк уже пытался использовать сервера на «Эльбрусах» и заключил, что потенциал у них есть, но работать с ними рано.
– А что еще они могли сказать? Инженеры этого банка привыкли к серверам Hewlett-Packard, к Red Hat OS и прочим американским продуктам.
Вот вы скажите, можно ли ждать хороших результатов от бенчмарка [программа для измерения производительности компьютера, – прим. ред.], написанного под х86, запуская его на компьютере с процессором «Эльбрус»?
– Вы хотите сказать, что банк не получил удовлетворительных результатов, потому что не настроил тестовое ПО под «Эльбрус»?
– Конечно! Если бенчмарк написан под архитектуру х86, как с его помощью можно объективно протестировать «Эльбрус»? У него другая архитектура! А они протестировали и сказали: «Нас не устраивает».
С таким подходом не обязательно было и тест проводить. Это все равно что на скрипке исполнить барабанное соло и поругать Страдивари за плохое звучание.
– И все же, если отказаться от х86 и Windows, цифровая инфраструктура России не «схлопнется»? Разве у нас что-нибудь готово к реальной технологической независимости?
– Да почему она должна схлопнуться?
Я вам больше скажу – у России есть все, чтобы позвонить в Белый дом и сказать: «Дорогие американцы, нам больше не нужны ни Intel, ни Windows, – мы создали свой фундамент технологической независимости». И это не декларация.
У России есть мощный процессор с собственной архитектурой – «Эльбрус». Теоретические разговоры о том, что архитектура «Эльбрус» по ряду показателей отстает от американской х86 на несколько лет, как минимум, спорны. На весах: отстал навсегда или решаешь государственную задачу за два-три года.
– А операционная система? Вы же лучше меня знаете, что процессор без ПО – это просто ненужная железка.
– В России есть технология производства технологически независимых отечественных операционных систем. Ею владеет компания «Базальт СПО», которая выпускает целую линейку операционных систем «Альт» [основаны на на базе Linux – семейство Unix-подобных операционных систем, которые создавались всем миром, – прим. ред.].
Эти ОС развиваются на базе ядра Linux и системных библиотеках, которые развивает огромное международное сообщество разработчиков свободного ПО. Это международные проекты, в которых участвуют программисты из разных стран. И надо отметить, что наши ИТ-специалисты зачастую занимают в них ведущие позиции.
– Вы специально сейчас не называете, например, Astra Linux или RED OS, – операционки, которые тоже есть в России?
– Вы же не думаете, что все ОС на базе ядра Linux одинаковы? Это не так.
В мире всего четыре «фабрики», которые производят операционные системы: три американские и одна российская – «Сизиф». Все! Даже в Китае такой фабрики нет.
Под фабрикой я подразумеваю репозиторий – хранилище программных пакетов и инфраструктуру разработки программных продуктов. На такой «фабрике» программисты из компонентов собственной разработки и компонентов, созданных в рамках международных проектов, собирают дистрибутив операционной системы. Дистрибутив – это конечный программный продукт, остается только передать его пользователю.
Надо иметь в виду, что для ряда операционных систем, заявленных на российском рынке, базовой инфраструктурой разработки являются американские Debian или Red Hat. «Сизиф» создает международная команда, но ее развитие контролируют специалисты, которые находятся в России. Чувствуете разницу?
Многолетний опыт развития отечественных платформ позволяет утверждать, что настоящая российская ОС, создаваемая в течение десятков лет лучшими отечественными разработчиками – это только «Альт».
Все остальное – это американские продукты, которые мимикрировали под российские.
– Следуя вашей логике, разработанные в России по лицензии ARM [архитектура, контролируемая США и ЕС, – прим. ред.] процессоры – тоже только мимикрируют под российские?
– К сожалению, это так. Да, в свое время государство выделило большие деньги на развитие процессоров на этой архитектуре. Но, похоже, что это была ошибка, и всерьез рассматривать перспективы этих разработок сегодня уже сложно.
– А какие перспективы у RISC-V [открытая архитектура, на базе которой российская компания Yadro разрабатывает процессоры, – прим. ред.]?
– Я не могу категорично утверждать, что с этой архитектурой ничего не получится. Однако у меня есть сомнения в гарантированности ее успеха. Во-первых, специалисты прогнозируют, что RISC-V в перспективе тоже будет подконтрольна США. Ну не отпустят американцы эту архитектуру в свободное плавание, а у нас отсутствует опыт работы с такими проектами, и нас эти наши партнеры легко «разведут на деньги». Конечно, я могу заблуждаться, но что-то мне подсказывает, что с этой архитектурой нужно работать, но не рассматривать как панацею. Во-вторых, первый процессор на RISC-V появится в России только в 2025 году. И что же? Нам теперь до 25-го года ничего не делать, не развиваться, ждать чуда?
– Но ведь у «Эльбруса» тоже есть проблемы, которые, как говорят, потенциально могут поставить на платформе крест?
– Самое страшное с МЦСТ [компанией, которая создает «Эльбрусы», – прим. ред.] уже случилось, – их отрезали от производства процессоров на Тайване. Но эта проблема существует у всех отечественных разработок.
Еще остается проблемой и то, что МЦСТ не обеспечивает свободный доступ к аппаратно-зависимым кодам «Эльбрусов» для разработчиков. Из-за этого тормозится развитие экосистемы вокруг этих процессоров. Пока код не будет раскрыт, международное сообщество разработчиков не сможет активно осваивать архитектуру «Эльбрус».
– Почему, как вы думаете, правительство не решается раскрыть код?
– Конспирологией заниматься не хочу. Не хочется думать, что кто-то лоббирует запрет на раскрытие кода, чтобы дать преимущество другим архитектурам. Скорее – это просто банальная боязнь принять решение и перекладывание ответственности.
– Допустим, «Эльбрус» – действительно главный мост к технологической независимости России. Значит надо всем все бросить и заняться разработкой и оптимизацией ПО под эту платформу?
– Да, но не «все бросить», а решать приоритетные задачи, используя уже созданные программно-аппаратные решения. Не использовать их – просто неразумно. Будет у «Эльбруса» российская альтернатива – будет разговор. Сегодня такой альтернативы нет.
– А как же остальные: «Байкал», «Элвис», Yadro? Как же, в конце концов, конкуренция?
– Вот! Вы озвучили контраргумент, который мне часто приводят в кабинетах высокопоставленных чиновников. Но какая конкуренция может быть между процессорами, построенными на разных архитектурах?
Конкуренция должна вестись в рамках одной архитектуры, но между разными производителям.
На рынке компьютеров сегодня конкурируют AMD и Intel, работающие на архитектуре х86, на рынке смартфонов – еще больше производителей работают с архитектурой ARM. А у нас считают, что в рамках одной страны между собой будут конкурировать четыре разные архитектуры [имеются ввиду следующие процессоры и архитектуры, поддерживаемые правительством: «Байкал» (ARM), «Элвис» (ARM), «Эльбрус» (Е2К), «Комдив» (MIPS), Yadro (RISC-V), – прим. ред]. Это просто абсурдно.
Во-первых, разработчики ПО разорятся, создавая и поддерживая программы под несколько архитектур. Во-вторых, нормальной коммуникации между пользователями этих архитектур не будет. То, что работает на ARM, не будет работать на RISC-V, а то, что хорошо работает на RISC-V – не запустится на MIPS. Кому нужна такая конкуренция?
– То есть будет разумнее, если правительство передаст права на архитектуру «Эльбрус» нескольким компаниям, и они будут ее развивать?
– Именно.
– Но раз «Эльбрус» такой замечательный, почему вся страна еще не перешла на него?
– Вернемся в начало нашего разговора: нет единого понимания, что сегодня «Эльбрус» для России практически безальтернативный вариант. Может быть, скажу жестко, чтобы это принять, нужна политическая воля.
Банки, связисты, медицина, промышленность… Все говорят: «Зачем нам сегодня покупать «Эльбрусы», если завтра, например, могут сказать, что нужно переходить на RISC-V или ARM?». И они правы.
Повторюсь, чтобы Россия обрела технологическую независимость, нужно определиться с ее приоритетными составляющими, а затем, может быть, на уровне законодательства, задать правила перехода на конкретные процессоры и конкретные операционные системы.
Пусть это будет даже не «Эльбрус» и «Альт». Пусть будет RISC-V или что-то еще. Главное, чтобы был сделан выбор.
А до тех пор, пока выбор не сделан, развитие российской ИТ-отрасли похоже на сюжет из басни Крылова, в которой лебедь, рак и щука тянут воз с поклажей, но сдвинуть не могут, потому что тянут в разных направлениях.
– А в правительстве есть люди, которые думают так же, как и вы?
– Конечно есть, и их много. Но некоторые из них соглашаются только на словах и не переходят к делу, что и тормозит процесс.
– Есть ли предпосылки для того, чтобы все перешли от слов к делу?
Мне кажется, сегодня наступил тот случай, когда и чиновники, и бизнес должны быть заинтересованы в едином результате и целенаправленно работать в согласованном направлении.
Сейчас создана Межведомственная комиссия Совета безопасности по вопросам обеспечения технологического суверенитета государства в сфере развития критической информационной инфраструктуры, которую возглавляет Дмитрий Медведев. Ее участниками обсуждаются все эти [поднятые в рамках интервью] вопросы. Мы вместе делаем все возможное, чтобы деятельность этой комиссии была результативной.