В России
— Я родилась в подмосковном городе Люберцы, окончила Московский технический университет связи и информатики по специальности «инженер связи». Сразу после выпуска начала работать в крупных российских телекоммуникационных компаниях, а затем перешла во французскую корпорацию Orange, с которой и началась моя любовь с Францией. Я хотела развиваться в компании, начала учить французский язык, чтобы свободно общаться с коллегами из главного офиса, но мыслей о релокации у меня тогда не было.
Первая поездка во Францию
— Я жила с родителями, а все свободные деньги тратила на путешествия. Осенью 2013 года мы с подругой купили билеты в Париж — как сейчас помню, стоили они 4 тыс. рублей туда-обратно с пересадкой в Киеве. Париж встретил нас дождем и пронизывающим до костей ветром, мы постоянно мерзли и не получили никакого удовольствия от путешествия. Бонусом меня обокрали в метро: вытащили из сумки все, что было в доступе, включая очки. Нас нигде не понимали, мы не могли купить местные сим-карты, люди на улицах и в общественных местах были ужасно недружелюбными… А когда мы пошли на экскурсию на Эйфелеву башню, нас чуть не сдуло ветром. И я тогда подумала: «И что все так сходят с ума по этому Парижу?»
Другой Париж
— Во второй раз я поехала в Париж с подругой, которая была там много раз, хорошо знала город и неплохо говорила на французском. Она показала мне совсем другой Париж, и я в него влюбилась. После этой поездки я каждый свой отпуск проводила в Париже. Весной 2017 года увидела очень дешевые билеты на октябрь — и не раздумывая купила их. Ближе к дате поездки я стала искать, с кем полететь, но как назло никто из друзей не мог взять отпуск на эти даты. В итоге впервые в жизни я полетела отдыхать одна. В эту поездку и встретила своего будущего мужа Франка.
Знакомство с будущим мужем
— Я была одна, мне было скучно. В какой-то момент открыла приложение для знакомств, но не с целью сходить на романтическое свидание — мне скорее хотелось просто погулять, посетить какие-то нетуристические места, в конце концов попрактиковать свой слабый на тот момент французский. Я честно написала о своих намерениях Франку, и он согласился: несколько дней мы гуляли по городу, ходили в рестораны. Правда, общались на английском, благо что Франк — в отличие от большинства французов — свободно на нем говорит.
Потом я улетела домой, ушла с головой в работу и думать забыла об этом знакомстве. Но спустя пару недель Франк написал мне: «Полдня думаю о тебе». Я сначала смутилась, а потом решила перевести разговор в шутку и спросила его: «А почему только полдня? О чем же ты думаешь остальные полдня?» Мы стали переписываться, и он сказал мне, что хочет продолжить наше общение — и тут же прислал мне деньги на билеты.
Тогда я подумала, что это такой французский менталитет, но сейчас, после пяти лет жизни во Франции, понимаю, что Франк действовал скорее вопреки французскому менталитету.
Честно говоря, меня это очень удивило и даже напугало, но чем больше мы общались, тем больше я доверяла ему. В итоге я купила билеты и полетела уже не просто в Париж, а именно к Франку. Так начался наш long-distance роман.
Город Мо
— Франк жил не в самом Париже, а в так называемом «ближайшем подпарижье» — небольшом городе Мо. Мне там очень понравилось, и в какой-то момент я поняла, что хочу жить не в огромном, вечно куда-то спешащем Париже, а именно в Мо — милом городе с удивительной атмосферой, где все тебе улыбаются.
Сегодня, когда я рассказываю историю своего переезда друзьям, то говорю, что переехала из одного гетто в другое. Хотя, конечно, Мо сильно проигрывает Люберцам в этом статусе.
В какой-то момент Франк сказал, что хочет приехать в Россию, посмотреть, как и чем я живу, познакомиться с моей семьей. Первый раз он приехал в Москву в марте 2018 года, затем прилетел под Новый год и попросил у родителей моей руки. В этот момент мне как раз предложили новую работу в крупной компании с хорошей должностью и высокой зарплатой, поэтому я была на распутье: принять предложение Франка и забыть о карьере в России или подождать с переездом и продолжать наш long-distance роман. Но любовь победила амбиции, и через пару месяцев я переехала во Францию.
Семья будущего мужа приняла меня хорошо. Возможно, роль сыграл еще и тот факт, что у Франка был русский дедушка: его бабушка второй раз вышла замуж за сына какого-то русского революционера, который иммигрировал во Францию в начале века. В квартире родителей Франка куча артефактов из России — от сувениров с Олимпиады-80 до иконы Георгия Победоносца. И черную икру мой муж в детстве ел намного чаще, чем я.
Легализация
— Полетела я по туристической визе (на тот момент у меня был пятилетний шенген), поэтому «визу невесты» я не открывала — для регистрации брака хватило моего шенгена. После свадьбы вернулась в Россию — и уже со свидетельством о браке подала документы в посольство Франции на визу D (долгосрочную визу для супруги гражданина Франции). По этой визе я вернулась во Францию и через несколько месяцев подала документы на ВНЖ.
Когда моя первая семейная виза закончилась, я подала на свой первый долгосрочный титр на 2 года (в первый раз можно запрашивать только на такой срок). Следующий мог бы быть уже десятилетним, но для его получения необходимо предоставить сертификат о знании языка уровня А2 (базовый уровень). У меня такого сертификата не было, поэтому я опять получила только двухлетний титр. В этом году планирую подать документы уже на гражданство Франции — это возможно сделать только после четырех лет в браке.
Медицина и язык
— Практически сразу после свадьбы я забеременела — мы с Франком были абсолютно счастливы и с нетерпением ждали рождения ребенка. Сложности начались, когда я пришла в больницу, чтобы встать на учет по беременности, — никто из персонала не говорил на английском, а моего французского катастрофически не хватало. Франк по возможности ходил со мной по врачам, но было несколько случаев, когда он не мог — и мне приходилось объясняться с персоналом в прямом смысле слова на пальцах.
Сейчас я могу сказать, что мой английский, который у меня на довольно высоком уровне, во Франции вообще не пригодился. Потому что даже в Париже, не говоря уже о маленьком Мо, никто на английском не говорит. Так что это не стереотип, а так оно и есть — французы говорят только на французском.
Медицина во Франции сильно отличается от медицины в России. Поначалу я очень возмущалась, что меня не хотели ставить на учет на первых неделях беременности. Встать на учет мне удалось только на четвертом месяце: в отличие от России, где беременность ведется с семи недель, во Франции до 12 недель ты не считаешься беременной.
Еще один момент, который сильно напрягал, — это цены на обследования. До момента получения страховки, а в силу специфики французской бюрократической системы оформить ее мне удалось небыстро, каждый анализ обходился в €30-40, а сдать их нужно было немало. Но как только я получила медицинскую страховку, все анализы и УЗИ стали бесплатными. Кстати, все лекарства, если они выписаны врачом и куплены по рецепту, — тоже бесплатные.
В целом уровень медицины во Франции довольно высокий. Но есть проблема. Мы живем в маленьком городе, профильных врачей здесь немного, и ждать записи к специалисту можно месяцами. Я аллергик, и чтобы попасть к аллергологу, мне приходится ехать в Париж, так как в Мо такого специалиста просто нет. Но зато у нас есть семейный врач, который ведет всех членов семьи и в случае необходимости дает направления к другим профильным специалистам. Нам очень повезло: этот семейный врач не брал новых пациентов, мы попали к нему чудом — наши соседи замолвили за нас словечко.
Как я стала воровкой
— Самое сложное в переезде — это адаптироваться к новой стране, ее традициям и устоям. И дело тут не только в незнании языка. Когда я только переехала к Франку, со мной случилась ужасная история. Я решила испечь торт и пошла в магазин за продуктами. Закупила кучу всего — и, уже подъезжая к дому, поняла, что забыла взять сливочное масло.
Я не стала заходить домой и оставлять свои покупки, а прямо с сумкой зашла в маленький супермаркет около дома. Но не знала, что все покупки из других магазинов нужно оставлять на входе (тем более что специальных камер хранения там нет), и была в шоке, когда на кассе меня попросили заново все оплатить. Я пыталась объяснить, что купила эти товары в другом магазине, но кассирша вызвала охрану — и меня начали обвинять в воровстве. Дошло до того, что они стали проверять температуру якобы украденных продуктов, а поскольку они были еще холодными, мои аргументы уже никто не слышал. Масла в огонь подливали люди, стоявшие за мной в очереди, — они шушукались и показывали на меня пальцем. Доказать свою невиновность я не смогла: чек из предыдущего магазина, конечно, не сохранила, поэтому разрыдалась, оплатила все еще раз и пошла домой.
Дома я рассказала все Франку. Он был в ярости. Пошел в этот магазин (его там все знают, поскольку это ближайший супермаркет к нашему дому) и устроил скандал. Конечно, перед ним извинились и вернули деньги, но эту историю я запомнила надолго.
Почему так случилось? Потому что плохо говорила на французском. А когда перешла на английский, на меня стали смотреть как на сумасшедшую. Они поняли, что я мигрант — и значит, со мной можно вот так.
После этого я несколько раз заходила в этот супермаркет, меня, конечно же, теперь все знали, но никто так и не извинился.
Работа во Франции
— После рождения ребенка я год просидела в декрете, а когда отдала Антуана в детский сад, пошла на биржу труда. Была уверена, что с моим резюме могу рассчитывать хотя бы на позицию младшего менеджера, но мне предложили только две вакансии: носить чемоданы в аэропорту или расставлять продукты в «Ашане».
Я спросила: «А как же мой диплом, опыт работы, знание языков?» На что мне ответили: «Вы плохо говорите по-французски». Тогда я попросила отправить меня на бесплатные языковые курсы, которые мне полагаются по закону. На что получила ответ: «Ну какие вам курсы. Вы же говорите по-французски».
И я ушла ни с чем. Уже потом Франк нашел мне бесплатные курсы французского, я начала туда ходить и здорово продвинулась в своих знаниях. Сейчас у меня уровень B1 (средний уровень владения языком, достаточный для общения в быту. — «Газета.Ru»).
Я больше пяти лет живу во Франции, но свой диплом так и не подтвердила. На самом деле диплом моего МТУСИ здесь не котируется, другое дело — дипломы МГУ и МИФИ. Чтобы подтвердить мой диплом инженера, мне нужно пойти доучиваться в местный ВУЗ, платить за обучение и ходить на занятия каждый день, а такой возможности у меня пока нет.
Последние два года я помогаю мужу развивать его бизнес. Начинала я с работы с документами, но сегодня больше занимаюсь технической работой. Франк научил меня чертить и собирать электрические схемы, которые он потом использует в проектах по роботизации крупных предприятий. У меня получается несколько рабочих дней в неделю, остальное время я дома с детьми. В среднем зарабатываю около €1,5 тыс. в месяц, что даже немного больше минимальной заработной платы во Франции.
Как я стала блогером
— В какой-то момент жизни во Франции я совсем заскучала и подумала, что скрасить мое одиночество может… кот. Тем более что у мужа уже была кошка, которую он завел до нашего знакомства, — и он был не против пополнения в семье. Я начала поиски кота, изучала объявления, но местные продавцы не внушали доверия. На помощь пришла подруга из России: она посоветовала мне профессиональных заводчиков мейнкунов из Москвы, я списалась с ними и сразу же нашла моего Филю. Он ехал ко мне пять дней на машине через всю Европу: до границы с Польшей его везла одна женщина, а от Польши до Франции — уже другие люди. Филя рос очень красивым, и я решила завести ему страничку в соцсетях. Однажды ролик с Филей стал вирусным, и на блог стали подписываться люди из разных стран.
Вскоре я поняла, что мейнкуны «не ходят по одному» — и Филе срочно нужен друг. В итоге через два года снова ждала кота из России — на этот раз он летел на самолете, в салоне, с отдельным билетом. Сегодня Филя и Гэтсби делят на двоих уже не только наш дом, но и страничку в соцсетях почти на 10 тыс. подписчиков. Ко мне стали приходить рекламодатели — правда, платят все чаще кошачьим кормом или наполнителем, но это тоже неплохо.
Моя знакомая говорит, что на своем блоге я могу зарабатывать около €1,5 тыс. в месяц. Кроме того, Филя уже успел сняться во французском журнале о кошках, а также о нем написали статью в японском журнале для женщин. Надеюсь, у Гэтсби тоже все впереди.
Дети
— У Франка есть сын от предыдущих отношений — Самуэлю 10 лет, и мы прекрасно ладим. Он знает, что я из России, и очень хочет когда-нибудь туда съездить. Ему, в отличие от его младшего брата, очень интересен русский язык, он учит алфавит и уже может написать некоторые слова, в планах — научиться говорить на русском. А еще он всегда с нетерпением ждет приезда бабушки и дедушки из России — он просто обожает всякие вкусности, которые они с собой привозят.
А вот мой сын Антуан по-русски не говорит. «Привет», «Пока», «Как дела» — весь его словарный запас. Пока я сидела в декрете, разговаривала с ним исключительно по-русски, читала русские сказки, показывала русские мультики, но когда он пошел в детский сад и попал во франкоязычную среду, все это моментально забылось. В какой-то момент он мне прямым текстом сказал: «Мама, прекрати со мной говорить на русском». Но когда я злюсь, ругаюсь на него исключительно на русском — так что все «важные» русские слова он знает и прекрасно понимает.
В следующем году Антуан пойдет в частную школу в Мо. В государственной вечная текучка учителей, они постоянно меняются, и детям сложно адаптироваться к учебе. В нашем городе обучение в частной школе стоит €2 тыс. за год, что довольно бюджетно для Франции, стоимость обучения в аналогичной школе в Париже может достигать €10 тыс.
Еда
— Когда я только переехала, постоянно готовила Франку традиционные блюда русской кухни. Он с удовольствием все это ел, и некоторые блюда ему действительно очень нравились. Но вскоре я поняла, что французы питаются совсем по-другому, и перестала «мучить» мужа своими борщами. Я довольно быстро адаптировалась к французской кухне, и она мне очень нравится. Мы едим много разнообразных овощей, некоторых из них я впервые попробовала во Франции — здесь одной фасоли видов десять! Я открыла для себя очень много новых продуктов, из которых легко приготовить очень вкусные блюда. Франк научил меня готовить киш и соус бешамель, который французы используют не только для приготовления лазаньи, но и еще для массы вкусных блюд. Вообще у французов море разных соусов — для рыбы, для мяса, для овощей.
Французы никогда не едят супы в их классическом понимании. Французский суп — это суп-пюре, приготовленный из разных овощей. А луковый суп, который многие считают фирменным французским блюдом, здесь подают в основном в ресторанах, мало кто готовит его дома.
С особым трепетом французы относятся к завтраку: никаких яичниц или бутербродов с колбасой и сыром, только кофе и подсушенный багет со сливочным маслом и конфитюром. Когда наши друзья увидели, как я готовлю себе на завтрак яичницу с беконом, они искренне удивились и спросили: «Ты что, уже обедаешь?»
Два раза в неделю я хожу на местный рынок за продуктами: овощи и мясо у фермеров, рыба привозная, но всегда очень свежая и вкусная. Правда, довольно дорогая: килограмм трески стоит €40, лосось, дорадо или морского окуня можно купить за €30. Килограмм куриного филе стоит около €15, говядина — в зависимости от части — от €15 до €30. Овощи и фрукты стоят недорого, если они сезонные. Хотя как-то мне нужен был для готовки зеленый горошек, и он стоил €14 за килограмм. Во Франции я научилась покупать только сезонные овощи и фрукты — никакой клубники зимой, никаких яблок летом. Сейчас начался сезон ягод — черешня стоит €11 за килограмм, клубника — €10 за лоток, абрикосы — €8 за килограмм. Причем я не покупаю фрукты из Испании, а стараюсь покупать именно французское.
До того как я села здесь за руль, таскать сумки было тяжело, и Франк подарил мне сумку на колесиках. Я начала возмущаться, ведь в России с такими тележками ходят только пенсионеры, но потом поняла, насколько это удобно. Более того, заметила, что здесь все ходят за продуктами именно с такими тележками — вне зависимости от возраста и материального положения. Так что если у тебя нет машины или велосипеда, тележка на колесиках — это must-have.
Друзья
— Когда французы узнают, что я из России, сразу начинают спрашивать про Байкал и Камчатку — они не понимают, что от Москвы это семь часов на самолете. Некоторые начинают обсуждать со мной русскую литературу или даже русских спортсменов. А после начала СВО мне начали сочувствовать. Никакого осуждения в свой адрес я ни разу не слышала. В целом за пять лет не было никакого негатива, не считая случая, когда в магазине меня обвинили в воровстве.
Но с французами так: ты никогда не узнаешь, что они на самом деле о тебе думают. И в этом проблема.
В первые месяцы после переезда во Францию я не искала новых знакомств, мне вполне хватало общения на расстоянии с друзьями из Москвы. Но со временем это общение свелось к минимуму, и я почувствовала себя ужасно одинокой. Франк это увидел и стал меня тормошить: «Давай, иди куда-то сходи, найди себе друзей». Но я не привыкла их искать — в России у меня было много друзей, кто-то еще со школы и института, кто-то с работы.
Как-то Франк уговорил меня пойти в русский ресторан, он был уверен, что там мы точно найдем мне друзей. Не могу сказать, что я сильно хотела знакомиться с русскими, скорее я хотела подружиться с кем-то из местных, но я согласилась. В итоге из русскоязычных в ресторане была только официантка — она ужасно выглядела, судя по всему, сильно выпивала. В общем, дружбы у меня с ней не вышло. Как, впрочем, и с французами, с которыми я так хотела подружиться вначале. Я пыталась дружить с соседками, с родителями одноклассников сына, но все это выглядело как-то неестественно. Ментально мы друг друга не понимаем — нет того, на чем строится дружба.
Однажды мы с Франком приехали в парк, и на парковке я увидела пару с детьми. Мое внимание привлекла девушка: она была одета в мини-платье и туфли на высоких каблуках. Я помню, что сказала тогда Франку: «Как вызывающе она одета для прогулки». А потом я громко сказала что-то по-русски, девушка обернулась и спросила меня: «Вы русская?» Я говорю: «Да». Мы разговорились и в тот же вечер поехали к ним в гости на аперо: друзей во Франции часто приглашают не на ужин, а на аперо, то есть легкие закуски с бокалом вина или любым другим не сильно крепким алкоголем. Сегодня это наши самые близкие друзья.
Русскоязычные сообщества
— В первые месяцы после переезда я много времени проводила в русскоязычных сообществах в соцсетях. И знаете, что я поняла? Первый, кто бросит в тебя камень, — это будет твой же соотечественник. Если у тебя какая-то проблема и ты напишешь о ней в этом сообществе, жди кучи негатива из серии: «Ты сама виновата»; «А что ты хотела»; «Езжай обратно».
Одно время я сидела в чате для релокантов, созданном одним довольно популярным российским блогером. Это тоже довольно специфическое сообщество, где люди очень любят навешивать друг на друга ярлыки. Как-то раз там «напали» на девушку, которая высказалась на тему парадов ЛГБТ («Международное общественное движение ЛГБТ» признано экстремистским и террористическим, запрещено на территории РФ). Она никого не осуждала, просто отметила, что такая откровенность заходит не всем. Конечно, ее сразу обвинили в гомофобии. Мне в этом чате тоже досталось: я высказалась на тему арабских мигрантов, получила диагноз «русской шовинистки» и вышла из чата.
Конечно, в русскоязычных сообществах есть люди, которые помогают, дают советы, успокаивают, но в основном там собираются те, кому некуда вылить негатив. Сейчас я состою в нескольких Telegram-каналах, где обсуждаются разные бытовые проблемы, там более адекватные и спокойные люди.
Тоска по дому
— Я очень сильно скучаю по России. Хочется приехать, погулять по Москве, зайти в парк Горького, пройтись по Якиманской набережной, постоять в пробке на МКАД. В этом всем для меня есть некий сакральный смысл. Сначала мне казалось, что это пройдет, я привыкну, но в какой-то момент поняла, что нет. Если бы не регулярная работа с психологом, моя адаптация была бы невозможна. На фоне переезда и первого родительского опыта у меня начались большие психологические проблемы, справиться с которыми без помощи специалиста и медицинских препаратов я бы не смогла. Если кто-то говорит, что переезд в другую страну дался ему легко и просто, он врет. Такого не бывает.
Иммиграция — это одно из самых сложных событий в жизни любого человека. Твоя прежняя жизнь заканчивается, и тебе надо заново учиться жить. И это очень сложно. Сейчас я стараюсь держать баланс и видеть в своей новой жизни положительные моменты. Но я никогда не забываю о корнях.
В моих снах нет Франции. В моих снах только Россия. Я русская и всегда ею буду. Я никогда не стану француженкой, так как просто не смогу ей стать — это надо мозги вытащить и перепрошить. Я никогда не смогу их понять, и поэтому я никогда не смогу с ними дружить. Они для меня из космоса, я не знаю, что у них в голове. И для французов я всегда буду русской эмигранткой.