«С 2016 года популярность современного пятиборья сильно упала»
— Александр, недавно был снят документальный фильм с вашим участием, который выиграл на чемпионате мира по спортивным фильмам и телефильмам — престижном международном кинофестивале в Милане. Можете рассказать о нем подробно?
— Это был фильм не только обо мне, а о пятиборье в целом. Такого, наверное, со времен СССР не снимали. Для меня это была интересная работа, несмотря на то что съемки по тем или иным причинам продлились три года. Я там совершенно разный, абсолютно разные мысли, и мне было очень интересно наблюдать за собой. Жалко, что он длится 48 минут, хотелось бы подольше — но формат телевидения больше не позволяет.
— Насколько сильно какие-то взгляды изменились за эти три года? Было ведь много событий: и коронавирус, и пропуск Олимпиады — наверняка это все повлияло?
— Да, все это влияет. На самом деле, если у человека мысли не меняются, то вот это страшно. Человек растет и мыслит по-другому. Я не могу сказать конкретно, в чем заключались изменения, которые я заметил в фильме, но, думаю, поначалу было чуть больше юношества, а позже я рассуждал уже более приземленно. С более реалистичным взглядом на жизнь — хоть от этого и грустно.
— Вы не раз говорили о том, что пятиборье в нашей стране не самый популярный вид спорта, и во многом росту популярности поспособствовала ваша олимпийская медаль. С тех пор прошло пять лет — что изменилось за это время?
— У меня ощущение, что стало еще хуже. Потому что в 2016 году все школы были забиты детьми, а сейчас мы этого не видим ни в Москве, ни в регионах.
Это, опять же, связано со многими факторами. Но я бы не сказал, что нас стали больше показывать по телевидению. По сути дела, ничего не изменилось, просто тогда был всплеск.
— С другой стороны, в 2020 году в Москве открыли Центр современного пятиборья — это же, по идее, можно рассматривать как средство популяризации вида спорта?
— Да, мы там тренируемся. И аналогов такой базы в Европе точно нет. На первых этажах плавательный бассейн на 50 метров, великолепный конный манеж. На втором — залы для стрельбы, на третьем — беговой манеж. Два тренажерных зала. Сделано все здорово, вопрос в том, чтобы наполняемость была. А ее пока как таковой нет. Не знаю, с чем это связано. Возможность тренироваться у детишек появилась огромная — заниматься не только пятиборьем, но и отдельными видами, стрельбой из лука и пневматического оружия.
— Вы упомянули регионы — как там дела обстоят? Идут люди в пятиборье?
— Идут, и больше, чем в столице. Москва — богатый город, люди детей ведут в фигурное катание, в хоккей. То есть в те виды спорта, которые в будущем могут дать больше возможностей зарабатывать деньги, чем современное пятиборье на данный момент. Хотя если мы говорим о развитии ребенка, то пятиборье даст намного больше, чем хоккей, к которому я при этом очень хорошо отношусь. Современное пятиборье — это как базис.
«Надоело плавание — пошел в пятиборье»
— Вы пришли в современное пятиборье из плавания. Что вас подтолкнуло к такому шагу?
— Мне надоело плавание, очень. Сложилось много факторов: и тренер был не лучший, и я не был гениальным спортсменом. Ну, мастер спорта. Может быть, международного класса. Я хотел остаться в спорте, но при этом хотелось заниматься не плаванием. Стечение обстоятельств: мне предложили попробовать себя в современном пятиборье, я попытался, у меня получилось. И я подумал: боже мой, это такой классный вид спорта! Такой разнообразный! А от воды и ее однообразия я устаю.
— Но ведь с точки зрения физической нагрузки это совсем другой спорт, гораздо более тяжелый…
— Дисциплины совершенно разные, и могу сказать, что по физической нагрузке я сложнее вида спорта не встречал. Потому что работают различные мышцы, это очень тяжело.
Но надо понимать, что мы не показываем тех результатов, что показывают в индивидуальных соревнованиях пловцы, бегуны. Нагрузка идет другая, но она легче переносится, потому что психологически проще: всегда есть разнообразие, нет ощущения одинаковости, такого «колеса», которое крутится, и ты не видишь ни конца ни края.
— А каким образом проходят тренировки? Как они строятся?
— Если база позволяет, то мы пытаемся провести пять дисциплин в день. Раньше такой базы у нас не было, мы сидели в Новогорске и там делали четыре в день, а пятую — иногда, в облегченном режиме. То есть, это фехтование, плавание, потом обед, а дальше — бег или стрельба. Или, допустим, конь, бег, а вечером — стрельба, плавание или урок по фехтованию. И так каждый день в течение шести дней, в воскресенье — отдых.
— То есть отдельная дисциплина не прорабатывается в отдельный день?
— Такого нет, потому что день длинный и мы бы теряли очень много времени. Сколько ты ни плавай, но через два часа уже смысла продолжать нет. Поэтому мы предпочитаем сделать меньший объем тренировок, но более ударно, при этом с большим количеством видов. На соревнованиях мы же ударно плывем, а не купаемся. И после этого надо как-то собрать себя на фехтование — это совершенно разные процессы. А потом надо сесть на коня, не понимая ни себя, ни животное. Вот мы и пытаемся в легкой форме, но каждый день делать все дисциплины.
«Инциденты в пятиборье используют как повод, чтобы убрать конкур»
— Сейчас много обсуждаются возможные изменения в правилах современного пятиборья. Прежде всего, может ли быть изменено количество соревновательных дней?
— Нет, такого даже не планируется. Программу уменьшили до 90 минут, пока непонятно, как это будет происходить, но эти 90 минут хотят делать каждый день в таком порядке: квалификация, четвертьфиналы, полуфиналы, финал. Там все очень нечетко: даже мы, профессионалы, не понимаем. Очень много вопросов, и ответов на них пока нет.
— А что с конкуром? Президент Федерации современного пятиборья России Вячеслав Аминов, насколько я понимаю, поддерживает исключение конной дисциплины из программы пятиборья. На ваш взгляд, к этому все идет?
— Надеюсь, что нет, я бы хотел оставить коня в современном пятиборье — это исключительно мое мнение.
Но я считаю, что без коня это уже не современное пятиборье. Кроме того, нет ни одного вида спорта, который мог бы равноценно заменить лошадь, потому что там очень много разных факторов.
Также непонятно, почему Международная федерация современного пятиборья (UIPM) хочет запретить коня. А ведь из-за возни с возможным запретом коня нас буквально только что поставили на паузу в олимпийском движении. У нас каждый день меняется информация — и мы сами готовы меняться. Сменить маршрут, уменьшить количество прыжков, повысить уровень лошадей — мы готовы.
Потом, почему-то чемпионаты мира мы проводим с высотой барьеров в 80 см, а на Олимпийских играх — уже 120 см. При этом лицензии для спортсменов не выдаются, а раньше выдавались, раньше проходили международные конные сборы. У нас проводят чемпионаты мира в странах, где нет подготовки лошадей. И понятно, что пятиборцы с годами привыкают к такому. Но, извините, 80 см и 120 см — это большая разница в технических, в тактических, даже в силовых вещах. Естественно, молодые приходят, видят, что высота установлена на 80 см — можно не напрягаться: сел мешком и проехал. Но это, опять же, мне кажется, проблема не спортсменов, а международной федерации.
Думаю, надо менять мировоззрение. У нас два самых зрелищных вида — лазер-ран и конкур. Убрать конкур — и что получится? Люди будут ехать через весь город ради 15 минут лазер-рана?
Сейчас UIPM заявляет, что нет денежных средств, чтобы обеспечить коня во многих регионах, но при этом они собираются строить стадионы для этих 90 минут. А стадионы явно дороже стоят. Повторюсь: очень много вопросов, на которые у нас нет ответов. Я считаю, что конь — это не пятое и даже не десятое, что стоило бы изменить. Менять надо намного больше.
— Вы говорите, что у спортсменов нет ответов — а они вопросы-то федерации задают?
- Да. «Мы — семья пятиборцев, когда сложно, мы должны сплотиться» — вот как-то так отвечают. Кстати, британец Джо Чунг, который стал олимпийским чемпионом Токио-2020, говорил: «если бы не лошадь, я бы не пошел в современное пятиборье, зачем мне это надо». И многие приходят из-за лошади. Ладно, Чунг, олимпийский чемпион — так у нас дети тоже ради этого идут! И родители их приводят, потому что дети научатся не только плавать, бегать и стрелять, фехтовать, но и управлять лошадью. Это огромная бонус-карта, которой можно цеплять народ. Хотят это убрать — мне непонятно. Как и непонятно, что будет с огромным поголовьем хороших лошадей, которые есть у сборной России. Было предложение добавить в современное пятиборье серфинг — но где Россия и где серфинг! Хотели заменить лошадь велосипедом — но это цикличный вид спорта. Лошадь — это и сила, и реакция, и координация. Принятие конкретных решений, чувство лошади — ну какой тут велосипед!
— Лошадь на соревнованиях ведь выбирается по жребию?
— Да, и, как заявляли в UIPM, именно из-за лошади многие спортсмены не стали олимпийскими чемпионами. Но когда они внедряли лазер-ран — интересную, зрелищную дисциплину, — они не провели заранее техническую подготовку аспектов типа оружия и мишеней. И сколько было из-за этого проблем и до сих пор есть? А теперь они говорят про лошадь. У нас в пятиборье есть еще шестая дисциплина, она называется «договориться с удачей» — и это нормально, мы к этому привыкли. Уже 109 лет это так. И тогда ты понимаешь, кто истинный пятиборец. На своей лошади может проехать каждый, а вот проявить мастерство на любой лошади — это показатель. Да, бывают обидные форс-мажоры, но мы принимаем эти правила игры. Наоборот, это вносит больше интриги и для зрителя больше интереса.
Двукратный олимпийский чемпион Андрей Моисеев тоже говорит, что надо убрать коня — но он забывает, что в Пекине-2008 он выиграл только благодаря коню. Тогда чех Давид Свобода шел первым с огромным отрывом, но на коне не доехал, как и многие. И Моисеев стал олимпийским чемпионом именно из-за коня, а не вопреки ему. Таких случаев в истории очень много.
— Хочется понять мотивацию руководителей международного современного пятиборья. Такое впечатление, что историю, когда в Рио вам выпал по жребию нездоровый конь, использовали как повод. Как и ситуацию с немкой Аникой Шлой в Токио, чей конь не стал прыгать через препятствие, и она стала хлестать его плетью…
— Абсолютно точно, просто как повод. Я так понимаю, задача снять коня была уже давно. Видимо, им интереснее проводить соревнования где-нибудь в Уганде. Хотя это странно, потому что многие федерации проводят топовые турниры в определенных странах. Мы же, грубо говоря, не увидим в Африке чемпионаты мира по хоккею? Есть круг стран, которые могут организовывать на высоком уровне чемпионаты Европы, мира. Так пусть топовые соревнования проходят там, а этапы можно отдать другим странам, если так хочется развивать в них пятиборье. Тогда будут заходить спонсоры, будет готовиться телевидение. Но у нас почему-то этого не делается. Либо это связано с деньгами, либо со стремлением остаться на местах.
Хочу напомнить, что руководство UIPM остается на постах в течение почти 30 лет. Поначалу президент федерации Клаус Шорманн действительно очень помогал пятиборью. Все проблемы начались, мне кажется, где-то с 2008 года. В 2009 году Шорманн ввел лазер-ран — решение-то хорошее, но это было сделано рано, и об этом никто не знал. Просто решили за закрытыми дверьми, и все. Вся общественность была в шоке, ведь не было никакой дискуссии. Мы страдали очень долго. Но с 2012 года мы только сталкиваемся с проблемами. Уходят спонсоры, телевидение нас показывает ужасно. По сравнению с видами спорта, с которыми мы в этом плане конкурировали на равных, мы в лучшем случае остались на месте, а в худшем — падаем.
И мы все время ходим по лезвию ножа: выкинут нас из олимпийской программы или не выкинут. Но если менеджер не справляется со своими обязанностями, не может продвигать вид спорта, может быть, тогда стоит задуматься о том, чтобы заменить менеджера?
Во многих компаниях так делают. От этого все только выиграют: спонсоры придут, деньги пойдут, федерация вырастет, станет больше федераций в мире, спортсмены больше будут получать.
— Это логично, и не очень понятно, на чем федерация хочет заработать, отменив конкур…
— Я не знаю. В финансовом плане, наверное, их удовлетворяют потоки, которые к ним приходят. Или они уже настолько обленились… У меня других вариантов уже нет.
«Непонятно, что надо сделать, чтобы нас сохранили в олимпийской программе»
— Вы сказали, что сейчас приостановлено олимпийское членство UIPM — известны ли подробности?
— Приостановлены также штанга и бокс. Что значит «приостановлены», я не понимаю. Видимо, в 2024 году Олимпиада пройдет как обычно, а к 2023 году мы должны что-то предоставить. А что именно — я так и не понял. Хочу привести в пример Международную федерацию борьбы: в 2012-2013 годах их хотели исключить из олимпийской программы. Они чуть изменили правила, сменили почти весь руководящий состав федерации и остались в программе Игр. Может быть, и здесь есть такие проблемы? Я не видел ни одной бумаги от Международного олимпийского комитета (МОК) об отмене конкура. Более того, спортивный директор МОК Кит Мак-Коннел на встрече с представителями UIPM отметил, что МОК не просил убирать коня. Но они не могут принять решение в отношении вида спорта, не зная всех его элементов. Будем верить МОК, потому что это все-таки высшая инстанция и, по идее, наиболее непредвзятая.
После каждой Олимпиады по каждому виду спорта МОК сверяет критерии соответствия олимпийской программе. Наши говорят, что по семи критериям мы были самыми последними. Окей, у меня вопрос к UIPM: что за эти годы вы сделали, чтобы мы не были последними? Ответа, опять же, нет.
Они бы хоть на соревнованиях прокатились с нами в автобусах, пожили в наших номерах, поели бы наши блюда, особенно ланч-боксы, которые они нам выдают, и мы ими травимся. Давайте, может быть, тогда они будут заявлять, что лучше знают, что нужно для современного пятиборья?
— То есть, по сути, вид спорта пребывает в стагнации, если не в деградации?
— Да-да. Но мне бы больше хотелось говорить о стагнации, потому что деградация — это совсем пугает.
— Какие-то проблемы с допингом в современном пятиборье бывают?
— Очень, очень редко. На моей памяти было только два случая у мужчин. Тут какая проблема. Человеку надо бежать — и можно какую-то таблетку съесть. Но потом ему же нужно резко переключиться и снизить пульс с 200 до 140 ударов в минуту. Потом — опять переключаться. Универсального средства, чтобы выпил и пошли результаты, в современном пятиборье нет. Более того, МОК нам говорит: «ребята, у вас нет проблем ни с судейством, ни с допингом». За это не цепляются.
— Тут напрашивается парадокс популярности: если бы в современном пятиборье были случаи допинга, об этом бы трубили все, и к виду спорта было бы привлечено больше внимания…
— Все-таки популярность вида спорта — это вещание, показывание картинки. Мне кажется, триатлон или велогонки тяжело смотреть. Как обыватель, я смотрю два часа и думаю: «боже мой». Начало и концовка — да, отлично. А все остальное? Надо было за эти годы научиться правильно нас снимать и показывать — не научились. Может быть, нужно как-то переформатировать конкур, сократить паузу между первой и второй дисциплиной. Вариантов может быть много.
Но у нас не хотят этим заниматься, тратить деньги на телевизионщиков, которые бы видели картинку. В нашем виде спорта очень хорошая наполненность, ее надо упаковать в яркую обертку и, думаю, люди начнут это принимать.
Биатлон и современное пятиборье до первой половины 1993 года были в одной федерации. А Шорманн возглавляет UIPM с 1992 года — где сейчас биатлон и мы? Образовывать людей надо за счет телевидения, ведь олимпийские виды спорта мало знают.
— Сложно не согласиться, о многих видах спорта люди вспоминают раз в четыре года.
— Конечно. А еще современному пятиборью не хватает качественных молодых менеджеров, которые бы действительно горели и любили наш вид спорта, были бы голодные до славы, денег, саморазвития, чтобы для них этот спорт был как детище. Почему-то таких не осталось.
— А нет желания или мыслей однажды это взять в свои руки?
— Ох. Ну, по крайней мере, я знаю какие моменты можно было бы улучшить и какими способами. А вот взять в свои руки — не знаю, пока об этом не думал.
«Если участвовать в Олимпиаде-2024 — то в каком виде спорта?»
— Вы пропустили Олимпиаду, переболели коронавирусом, но при этом не объявляли о завершении карьеры. Какие дальнейшие планы?
— Пока никаких. Смотрю на то, что происходит, и не могу определиться. Карьеру я не завершал, но если будут предложения, я с удовольствием подумаю. Но пока планов никаких. Я так понимаю, федерация меня не особенно хочет звать в тех моментах, когда я действительно могу в чем-то помочь развитию нашего вида спорта в России. Каким видом спорта заниматься, тоже пока не понимаю. Я поддерживаю форму, но не могу понять, что происходит с нашим видом спорта. Время пока есть.
— При таких раскладах задумываетесь об Олимпиаде-2024?
— Опять же: по какому виду спорта? Если это будет современное пятиборье в том виде, в котором оно есть сейчас, почему нет. В формате 90 минут я не уверен, что люди будут выживать.
Потому что хотят сделать одну разминку и за 90 минут пропихнуть все виды. Это очень тяжело для организма. Мне кажется, что в конце года мы увидим много травм коленных суставов, спины, вывихов конечностей. Надо понимать, что на коне у меня пульс 180 ударов в минуту — это много. Это не просто посиделки на кресле. На беге — 200. При формате в 90 минут результаты будут падать, зрелищность — тоже. Очень много недоработок, кажется, что люди это планировали, не зная элементарных нюансов физиологии, биохимии, биомеханики, анатомии, спортивной медицины. Не было никаких соцопросов, наработок, научных исследований — ничего.
— Понятно, что многое зависит от развития ситуации. Но если говорить о собственных ощущениях, о физическом состоянии и готовности — потянули бы еще одну Олимпиаду? Надо ли оно или смысла большого не видите?
— Вопрос цены. Если будут все условия, — не только денежные, — хорошая медицина, карт-бланши, — тогда — да, возможно. Но мне кажется, такие условия нам вряд ли создадут.
«Каждый чемпион заслуживает услышать гимн в свою честь»
— Не могу избежать вопроса, связанного с вашим происхождением. Вы ведь родились в Белоруссии — как относитесь к тому, что сейчас творится в стране?
— Плохо. Возможен ли просвет? Надеюсь. Не хотелось бы много об этом говорить, это сложная тема.
— Однако нельзя не вспомнить, что страдают и белорусские спортсмены — в частности, легкоатлетка Кристина Тимановская рассказывала нам, через что ей пришлось пройти. Как вообще можно защитить спортсменов в такой ситуации?
— Мне кажется, она даже еще и половины не рассказала. Защитить — никак, абсолютно. Более того, там не только спортсменов, но вообще никого нельзя защитить.
— Это неизбежно выливается и в спортивные санкции. В Риге, помнится, снимали белорусский флаг в центре города во время чемпионата мира по хоккею. Санкции могут быть действенным инструментом?
— Если так разбирать, я слышал, что это достаточно действенно. Там много разных списков, и я так понимаю, главное, чтобы все спортсмены более-менее могли выступать. Тот же хоккей несильно пострадал — команда же приехала на чемпионат мира, выступала.
Олимпийское движение же не говорит, что нельзя выступать — можно, но только на определенных условиях. И есть списки, к кому эти условия относятся, а к кому нет.
— Тут стоит коснуться санкций в отношении и российского спорта — атлеты на международных турнирах вынуждены выступать без флага и гимна. Как вы это воспринимаете?
— Во-первых, все понимают, что спортсмены все равно за Россию выступают. И понятно, что выиграл человек не из Олимпийского комитета России, а из Российской Федерации. Но вообще, мне грустно, что они не могут почувствовать эйфории, когда стоишь на пьедестале под звуки гимна. Чайковский — это, конечно, здорово, но каждый чемпион заслуживает услышать гимн в свой честь. Спортсмен должен быть в каком-то смысле эгоистом. Вот я этим всем занимаюсь, чтобы несколько минут постоять на первом месте и послушать гимн. Мне очень жаль, что сейчас на Олимпийских играх этого не было. Хотя во время самих соревнований это не особенно мешает, потому что ты как профессионал думаешь о том, как себя собрать и показать результат.
— Вы переболели коронавирусом — сильно это вашу жизнь изменило? Даже не только в том смысле, что из-за этого вы не попали на Олимпиаду, а в более широком масштабе?
— Конечно, изменило. Представляете: я готовился с 2016 года к Олимпийским играм. Заболел — думаю: ну ладно, коронавирус, поправлюсь и продолжу. А в итоге коронавирус не давал мне несколько месяцев тренироваться. Саму болезнь я перенес легко — три дня поспал, три дня приходил в себя. А последующие месяцы — то задыхаться начинал, то еще что-то мешало, потом и травма вылезла. Это все текло, я понял, что не успеваю на отбор. Попросил руководство дать мне шанс, мне отказали — получилось, что я и виноват, хотя никакого лечения мне не предоставляли. И в итоге целое лето я смотрел Олимпийские игры по телевизору. Как думаете, поменялось ли мое мировоззрение?
— Может быть, пытались как-то отвлечься от этого?
— Наоборот, я смотрел телевизор и старался вовлечься туда. Я же знаю, что в олимпийской деревне эта атмосфера праздника витает в воздухе. И я старался за всем этим смотреть, вспоминать, как это было у меня, и пытался понять, для чего я потратил четыре года. Обиды, что отняли Олимпиаду, нет. Может быть, я сам дал слабинку маленькую: раньше я был выше всех на три головы, теперь — на две с половиной. До 2016 года я выступал на спортивной злости, а сейчас я так не смогу.
Я выиграл все турниры, которые есть в современном пятиборье, многие — по несколько раз. А в Токио без меня получилось самое плохое выступление российской команды за всю историю.
— На фоне всего этого не возникает мысли, как говорил классик, «закончить вообще все»?
— А что дальше делать? Хочется быть на своем месте, приносить пользу и кормить семью — вот три фактора. Я так понимаю, что сейчас во многих сферах не совсем профессионалы находятся. У меня пока предложений нет, будут — с удовольствием рассмотрю.
«Надо познакомиться с Карасевым, поболтать о музыке»
— А музыка? Я знаю, что вы гитарой увлекаетесь.
— Это исключительно хобби. Иногда приятели зовут в клубы, играем там акустику бэндом. Но сейчас это пока на тормозах. А в целом, я больше люблю послушать музыку: тяжелую, грязную, ближе к панку — вроде Exploited.
— Не знакомы, кстати, с футбольным арбитром Сергеем Карасевым?
— Он несколько раз проходил сборы в Новогорске одновременно с нами. Когда увидел, как он тренируется, обратил внимание, что он занимается лучше, чем футболисты.
— Я к чему спрашиваю. Из всей нашей богатой спортивной среды он, наверное, самый известный металлист — фанат группы Slayer, сам играет на гитаре, даже иногда выступает как гость с группой Catharsis. На этой почве не было у вас пересечений?
— Здорово, не знал об этом. Надо познакомиться с ним, поболтать об этом. Но если говорить об игре на гитаре — я особо не умею, так, дребезжу на септаккордах. Хотя пугает, что среди спортсменов слушают, в основном, какую-то попсу, рэп. Я считаю, что спортсмены высокого уровня должны быть образованными. Увы, иногда бывает наоборот. Ничего не хочу сказать: и рэп бывает великолепный.
Но рок-н-ролл ближе к классике, он развивает мышление. И он огромный! Куда ни копни, там столько направлений.
Но у нас как рок-н-рольщиков привыкли видеть — грязные, патлатые. Надо менять культуру восприятия, но это, к сожалению, вряд ли произойдет скоро.
«К стенке бы наших футболистов за деньги, которые они получают»
— Раз мы упомянули футбол, откройте секрет: болеете ли за какую-то команду?
— Я не люблю русский футбол, к стенке бы всех за такие деньги, которые они получают! Вообще, мне нравится Английская премьер-лига, иногда смотрю испанский футбол — но он мягче, на мой вкус, это слабовато. А Российская премьер-лига для меня — это не игра. Я не понимаю, как парни за такие деньги играют на столь плохом уровне. Мне кажется, в 90-е «Спартак» не имел таких денежных средств, но выигрывал постоянно и был в топе даже в Европе. Иногда я смотрю одну или две игры в году вроде «Спартак» — ЦСКА или ЦСКА — «Зенит» — какие-то дерби. А в целом, для меня это что-то непонятное. И непонятно отношение наших людей к футболистам.
Мы не чтим спортивных героев — точнее, чтим раз в четыре года: на Олимпийских играх. А про футболистов мы готовы говорить каждый день, заполнять ими все эфиры. Окей, заполняйте, если бы они были героями. Или не платите им столько тогда. Иначе что-то не складывается.
Возьмем синхронное плавание или художественную гимнастику. Сколько раз россиянки выигрывали олимпийское золото? Но я не думаю, что они живут так же, как футболисты из топовых российских команд. Разве это сопоставимо? Представлять Россию на Олимпийских играх и представлять «Арсенал» или «Уфу» в России — это же колоссальная разница. И при этом огромная разница в денежных средствах.
Была тренировка в Новогорске, приехала женская сборная Шотландии по футболу. И мы смотрим — боже, они так играют! А потом приезжает команда «Уфа». Кроме вратарей, остальные стоят и пинают мяч. На одном поле девчонки шарашат, на другом пацаны пинают мяч. И мы так подумали: если взять эту женскую команду и «Уфу», свести их в одном матче, то девчонки-то выиграют, просто перебегают. Там такая драка у них постоянно, такая самоотдача! Помню, меня в свое время шокировали слова Романа Павлюченко. Он после Евро-2008 стал звездой, его пригласили в «Тоттенхэм». И когда он оттуда вернулся, то рассказывал журналистам: мол, ребята там на поле отрабатывают, а потом еще идут в зал — для меня это было непосильно! Я думаю: господи, ты бы хотя бы этого не говорил…
— Недавно лидер сборной России по пляжному футболу Борис Никоноров выразил мнение, что игроков в большой футбол портят деньги. Вы готовы с этим согласиться?
— Пожалуй. Думаю, что молодые спортсмены должны быть голодными. Когда в 16 лет ты начинаешь получать большие деньги, голод сразу пропадает. Плюс, не забываем, что у всех спортсменов есть звездная болезнь. Она и меня не обошла — но, благо, у меня были друзья, которые из меня за неделю выбили эту дурь. Мы же сидим в Новогорске, видим, как молодежь приезжает — они уже с задранными носами. Был случай: сидят в столовой олимпийский волейбол, женский гандбол, мы — и приходят футболисты. Сразу такой гул поднялся на всю столовую! Потом гул замолкает, и на всю столовую слышно их слова: «нас можно отсюда куда-нибудь пересадить»? Для них были отдельные блюда. Сидит вся столовая олимпийцев, и почему-то для них все как обычно, а для футболистов — отдельно. Не только у меня такое отношение к футболу. И это не зависть по деньгам, а непонимание: как можно за восьмое место на чемпионате мира дать заслуженных мастеров спорта?