Шок от оценок на чемпионате Европы
— Ты впервые в карьере приняла участие в чемпионате Европы. Что подумала сразу после окончания выступлений?
— Я это сделала! Прошла этот этап в жизни. Очень рада, ведь это на данный момент мой самый большой и самый запоминающийся турнир. В первый раз я соревновалась перед таким количеством зрителей (арена в Граце вмещала 5 тысяч человек. — «Газета.Ru»).
Правда, я думала, что будет еще более волнительно. Провела кучу бессонных ночей, представляя, как катаюсь перед большой публикой, и все на меня смотрят... А-а-а!
Но оказалось, что это лишь дикая поддержка, которая помогает выступать хорошо. Когда встаешь в первую позу, уже ни о чем не думаешь — есть только ты, твое дыхание, коньки и лед.
— С прокатов ты оба раза выходила счастливой, поскольку не допускала явных ошибок, однако после просмотра оценок выражение лица резко менялось. Что происходило в тот момент?
— Наверное, я ожидала более высоких оценок, потому что считаю, что прокаты получились серьезными. Например, в произвольной программе у меня есть комбинация тройной лутц + ойлер + тройной флип — из девочек ее никто больше не делает. Конечно, я понимаю, что у соперниц есть четверные и каскады 4+3, но из тройных моя комбинация самая дорогая. А в короткой у меня лутц + тулуп.
Даже Саша Трусова делает этот каскад, ведь он один из самых дорогих. И получать такие баллы, конечно… Я не буду это никак комментировать, потому что судьи делают свою работу, и это их мнение.
Но в дальнейшем я постараюсь сделать все так, чтобы комар носа не мог подточить, — все будет идеально.
Буду работать над тем, чтобы все прыжки точно были докручены. Также разберемся, что не так с заклоном — я не очень поняла. Заклон из короткой программы я пересмотрела в замедленном повторе и досчитала все обороты.
И после произвольной Брайан Орсер сказал мне в kiss and cry, что теперь точно все хорошо (я даже специально сделала больше оборотов), но потом опять получился второй уровень. А ведь раньше всегда был четвертый.
Ну что ж, в Канаде у нас есть отдельный тренер по вращениям — поработаем с ним, может, что-то поменяем.
«Вспомним Юлию Липницкую или Алину Загитову»
— Во время выступлений в России ты не попадала даже на этапы юниорского Гран-при. Когда возникла первая мысль, что нужно менять страну?
— Такая мысль возникла не лично у меня, ведь мне было лишь 14 лет, когда все это началось. Тем не менее помню, что я катала все чисто, была стабильной фигуристкой, но впереди меня на турнирах оказывались девочки, которые могли два раза упасть. Ни в коем случае не говорю, что меня неправильно судили, наверное, я сама что-то не понимала. И основная причина перехода была в любом случае не в этом.
Просто на тот момент мои родители в меня очень много вложили — как финансовых средств, так и моральных сил. А у российских фигуристок карьера короткая. Как ни печально признавать, но это правда. Вспомним Юлию Липницкую или Алину Загитову, которая приостановила свою карьеру — а она моя ровесница.
Я Алиной очень горжусь, потому что она уже все выиграла. Сложно в такой ситуации искать мотивацию. Но я все-таки хочу запомниться в этом спорте и хочу, чтобы моя карьера была долгой. Каролина Костнер для меня является главным мотиватором, ведь она в 30 лет поехала на Олимпиаду, — это просто восторг!
— Когда ты решила, что ради долгой карьеры нужно что-то поменять, как начался сам процесс перехода?
— Когда я выступала по юниорам на одном международном турнире, мы познакомились с Мареком — президентом спортивного клуба, который я сейчас представляю. Он подошел ко мне и сказал, что я очень хорошо катаюсь, и, если что, он готов помогать в вопросе перехода.
Но тогда я об этом не стала думать. Не было такого, что я получила приглашение и — «Всем пока!» Я поехала на первенство России среди юниоров — хорошо откатала, потом на финал Кубка России — там тоже откатала чисто. Мы про себя думали, что если я попаду в сборную страны, то останусь. У меня есть патриотизм внутри, я собиралась представлять Россию.
Но со сборной не сложилось, и мы начали работать над переходом. У моего тогдашнего тренера Натальи Петровны Дубинской уже был такой опыт, и она мне очень помогала вместе со Станиславом Ковалевым — вторым тренером.
Но Россия мне тогда отказала, и в этот момент все рухнуло. Вместе с тем появилось очень много вопросов. После моей просьбы уехать в Польшу и последовавшего отказа меня не позвали летом на открытые прокаты юниоров.
Я перешла к Инне Гончаренко. Решила, что раз Россия не отпустила, значит, они хотят дать мне шанс.
Но началось все по новой. Осенью — первенство Москвы, потом этапы Кубка России… Происходили странные вещи, которые я не знаю, как объяснить. Вроде бы делаешь все возможное, а все равно не хватает.
Контент у меня был очень хороший. В то время еще можно было делать все прыжки во второй половине, поэтому у меня в первой был только двойной аксель, а все 3+3 — в бонусной зоне. Но все равно ничего не получалось, и мы снова решили попробовать что-то изменить.
Я понимала, что этим никого не подвожу. Если бы сейчас, например, я ушла из Польши, то подставила бы многих людей. Они столько в меня вложили, и сейчас я стала лидером сборной среди одиночниц.
А в России очень много талантливых фигуристок, которые ничуть не хуже меня, много пашут, показывают результат. Так что для страны это была небольшая потеря.
Просто поймите: я не хочу, чтобы все годы жизни, которые я потратила на фигурное катание, сошли на нет и я в 18 лет так и каталась бы на Кубке России. Столько здоровья мы на это тратим — все прыжки и падения сказываются на позвоночнике и суставах, так что это должно быть хотя бы оправданно.
— В первый раз Россия тебя не отпустила, но спустя год все-таки дала согласие на переход?
— Согласие мне пришло только тогда, когда я уже ушла к Брайану. То есть у них просто не было выбора.
До этого мне разрешения не давали, и я даже снялась с первенства России, потому что понимала, что если все-таки попаду в сборную, то это все — нельзя будет выступать за другую страну.
После этого мне запретили кататься в России. «Раз это твой выбор, то все». Были очень некрасивые моменты, которые не буду озвучивать. Тогда родители мне сказали: «Катя, через три дня ты уезжаешь в Польшу с мамой. Насколько — не знаем. Собирай все вещи, которые пригодятся».
Купили билет — и это был шаг в неизвестность. Россия еще не дала добро.
Поскольку в прошлый раз меня не отпустили, мы решили сразу подавать на гражданство Польши. В таком случае мне не могли бы запретить кататься за эту страну, ведь я была бы ее гражданином. Поэтому я уехала, чтобы сразу подавать на все документы.
До сих пор помню, как моя мама плакала по ночам. У меня папа очень сильный человек, но и у него были слезы на глазах. Все понимали, что на этом карьера может закончиться. Допустим, мне не дадут в Польше гражданство, в России я также не смогу выступать — и все, конец.
Самое ужасное, что можно видеть, — это когда твои родители страдают. Было очень тяжело. Но осенью 2019 года я получила гражданство — это быстро, всего за полтора года.
И, к счастью, пока что все оправдывается — я попала на чемпионат Европы, о чем даже не могла подумать! Раньше все мои мечты заканчивались на юниорских этапах Гран-при — я хотела просто, чтобы меня туда пустили.
Раньше я ведь даже не могла себя проявить, чтобы меня увидели… просто не дали шанса. А тут я уже выступила на чемпионате Европы.
Пускай я пока не могу быть в топ-5, но это мой первый сезон, и я считаю, что он проходит вполне неплохо. Я на Гран-при удачно прокаталась, выиграла два челленджера, даже на Warsaw Cup умудрилась обыграть Брэди Теннелл из Америки (бронзовый призер чемпионата США — 2020. — «Газета.Ru») — это круто. Зашла за 200 баллов в карьере. Действительно, мечты сбываются. Легкого пути к счастью нет, но я на правильной дороге.
Я очень благодарна Польше за то, что она дала мне шанс проявить себя. Это, наверное, самое главное.
— После переезда в Польшу тебе пришлось задержаться там на восемь месяцев, пока ты не могла получить визу в Канаду.
— Да. Мне дали на время квартиру — не подарили. Это не моя квартира! А то кто-то пишет, что мне уже BMW вручили — нет. Такого ничего нет.
В этой квартире, например, размещают приезжих хореографов, пока они ставят программы. И мне тоже просто разрешили там жить, чтобы деньги не тратить. Также мне выделяли лед, я сама занималась. За мной приглядывала тренер по танцам Сильвия, но это был олимпийский сезон, и она уезжала то на Игры, то на чемпионат мира, а потом был отпуск.
— Брайан не присылал задания?
— Нет, он тогда меня не знал лично — только смотрел видео, и полных данных обо мне у него не было.
Сильвия один раз снимала меня и отправляла ему видео, чтобы показать, что я еще жива и могу прыгать. Он ответил «Супер! Очень-очень жду». В целом Брайан часто писал насчет меня, но не лично мне, потому что у нас не было контактов друг друга.
— Как вообще состоялся переход к Орсеру?
— Это все сделала польская федерация. В 2018 году чемпионат Европы проходил в Москве, Марек с Сильвией подошли там к Брайану, показали видео с моими прокатами, и он сказал: «Да, я хочу тренировать эту девочку».
Я вообще не знала, что у меня есть шанс тренироваться у Орсера. Когда мне позвонили и сообщили, что он станет моим наставником, я просто не могла поверить.
Понимаете, я была в шоке, даже когда каталась рядом с Максимом Ковтуном и Сергеем Вороновым. Тогда это была элита России, и я ходила в таком состоянии — «Вау».
А в «Крикет клабе» я прихожу и понимаю, что там есть Юдзуру Ханю, Евгения Медведева, Джейсон Браун. Вначале я еще не думала, что меня могут взять с ними на одну тренировку. Рассчитывала, что буду просто их иногда видеть. Так что занятия с ними для меня — такой восторг!
Ожидание этих тренировок помогало мне, когда я восемь месяцев каталась в Польше без тренера. Я знала, что в Канаде меня ждет Брайан Орсер и я должна приехать к нему в хорошей форме. Я делала все каскады, в том числе лутц + риттбергер, тренировала четверные. Понимала, что не хочу опозориться.
Четверные и конкуренция с ученицами Тутберидзе
— В Сети давно появлялось видео того, как ты исполняешь четверной сальхов + тройной тулуп еще во время тренировок в России. Неужели и с такими прыжками не было шанса выступать за свою страну?
— Видимо, нет.
Я показывала четверной, еще когда каталась у Натальи Петровны Дубинской, но почему-то на этом не делали акцента. Это был тот же самый сезон, когда Аня Щербакова прыгнула четверной тулуп, а Саша Трусова — четверной сальхов. Я сделала квад вровень с ними, но почему-то именно их четверные для всех были «вау».
А я, помню, сидела в раздевалке и мне показывали видео — «Ты посмотри, что эти девочки творят!».
Я очень рада за Сашу и Аню — это искренне. То, что они делают, — это нереально круто, и у меня не было никогда к ним какой-то злобы.
Но в тот момент мне было в душе обидно, когда я говорила «Но я же на тренировке только что сделала четверной!», на что люди поворачивались и отвечали: «Нет, Кать, это не то». Но почему это было не то? Это такой же четверной сальхов!
Девочки тоже не сразу стали делать чисто, Саша не с первого раза докрутила сальхов, как и я. Но я будто оставалась для всех стеной, мимо которой проходили.
Пашешь, делаешь, но на тебя не обращают внимания. Конечно, это было обидно. Наверное, это тоже… это тоже повлияло на мой переход.
— А как у тебя сейчас дела с четверными?
— Работаем. Не знаю, когда вставим их в программы, — я считаю, что надо делать это, когда уверен на 100%, потому что сейчас у меня даже на тройных смотрят каждый миллиметр и ставят галку. А четверной — это еще одна возможность поставить мне недокрут.
Если галки будет две, то стоимость квада упадет до тройного — еще один шанс меня убрать.
Когда я начну делать четверной стабильно — десять из десяти, то обязательно вставлю. Мне не страшно — я захожу во все четверные.
Пробую лутц и флип, есть очень хорошие попытки. Я искренне верю, что мы с Брайаном добьем их весной, когда закончатся все соревнования и будет время для подготовки.
Вообще же из элементов ультра-си мне сейчас ближе всех тройной аксель, а из четверных — по-разному. Иногда лучше чувствую сальхов, тулуп или лутц. Наверное, немного мешает то, что сейчас мы не концентрируемся на каком-то одном из них. Надеюсь, что мы сделаем выбор и доведем квад до ума.
А может, даже лучше продолжать делать упор на тройном акселе, потому что его можно вставить в короткую программу, как поступает Алена Косторная.
Она не исполняет четверных, но благодаря трикселю набирает много баллов в короткой и отрывается, что дает потом шанс на победу.
— Почему не выкладываешь попытки ультра-си в Instagram (владелец компания Meta признана в России экстремистской и запрещена)?
— Я хочу показать их сразу на соревнованиях. Вот это будет реально «вау». Вообще в России все время видео снимают, а в «Крикет клабе» — редко. Бывает, что ты работаешь, а потом такой: «Блин, реально жалко, что не сняли».
«В случае поднятия возрастного ценза тренеры берегли бы суставы детей»
— Ты хочешь долгую карьеру. Что думаешь по поводу обсуждаемой темы с увеличением возраста для выступления по взрослым? Может ли это повысить продолжительность карьеры?
— Я думаю, возможно, было бы неплохо, если бы Международный союз конькобежцев (ИСУ) поднял возраст хотя бы до 17 лет, потому что многие заканчивают раньше — например, в 16 девочки часто уходят. Очень быстро выигрывают и очень быстро уходят.
К тому же кататься в 15 и 17 лет — это разные вещи. В 15 ты прибегаешь, одеваешься и выступаешь. Сейчас же я должна постоянно разминаться — если этого не сделаю, то с холодным телом не смогу легко прыгать. Приходится больше следить за весом, заставлять себя — все становится сложнее.
Думаю, что в случае повышения возраста тренеры начнут по-другому подводить спортсменов к переходу на взрослый уровень, больше беречь суставы, не так относиться к детям. Когда в 15 лет уже такие нагрузки — потом все сказывается, начинаются большие проблемы со здоровьем.
Кроме того, на взрослых соревнованиях ты будешь видеть взрослое катание — появляется разница в том, как ты чувствуешь программу и осознаешь ее. В 15 лет мне сказали здесь улыбаться — я буду это делать, а сейчас это идет от души. Становишься более чутким, нежным, страстным…
Теперь это не просто бестолковые движения. Ты можешь больше донести до зрителей свой образ, и на это хочется смотреть. Не только на прыжки. Это важно. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что изменение возраста может повлиять на многое.
Разговоры с Медведевой в джакузи и внезапные объятья с Ханю
— Как прошла первая тренировка в Канаде?
— Я была excited — приятно взволнована. Первое занятие назначили в 08:25 утра, из-за этого я встала очень рано. Помню, разминаюсь, стою в наушниках, вдруг открывается дверь, а там — Брайан Орсер. Говорю себе: «Спокойно». Он подходит, пожимает мне руку — «Здравствуй, Катя! Приятно познакомиться», а я думаю: «Это же настоящий Орсер!»
Затем я вышла на лед и разволновалась, но Брайан меня очень хвалил, так что я немножко выдохнула. А потом приехала Женя Медведева.
Мы не были с ней лично знакомы, но, когда я вошла в зал, она сразу сказала «Ой, ты Катя? Я про тебя слышала» — и начала меня обнимать. Женя такая милая!
Я разные истории про нее слышала и могу сказать, что это неправда. Женя — очень добрый человек. Да, мы конкурентки на льду и мотивируем друг друга. Если Женя что-то прыгнет — я постараюсь сделать лучше, а она потом — еще лучше! Но вне льда мы с ней спокойно разговариваем на разные темы — иногда о мальчиках, иногда еще о чем-то.
Как-то мы с ней вместе были в джакузи, а однажды в кино ходили… Я очень рада, что могу общаться с Женей. Сначала для меня она была Евгения Медведева — а теперь Женечка.
— А с Ханю как общаешься?
— Тоже хорошо. При встрече я делаю поклон, он тоже делает поклон, улыбается и даже несколько раз меня обнимал. Я стараюсь иногда поддерживать Юзу. Помню, однажды у него не задалась тренировка, и он просто сидел. Тогда он меня еще не знал, но я просто подошла, села рядом и обняла его.
Все от этого обалдели — я даже слышала, как открылись рты от удивления.
Обычно никто не подходит к Юзу: он закрытый человек, мало с кем общается, всегда сам с собой в наушниках. Но когда я его обняла, он на меня обернулся, и я сказала: «Ты потрясающий. Да, сейчас тренировка не задалась, но ты потрясающий. Помни это».
В ответ Юзу погладил меня по голове. Тогда он был в шоке от моей смелости — такая маленькая девочка подошла и обняла его! А я просто чувствовала, что ему нужна поддержка, и мне было все равно. Даже если бы он на меня огрызнулся, я бы не обиделась, потому что то, что я сделала, — это не очень хорошо, мягко говоря. Но я смогла дать ему поддержку.
Тогда он понял, что я человек хороший, добрый, и с тех пор иногда разговаривает со мной, и в целом мы общаемся довольно хорошо. Не могу сказать, что много, но иногда видимся, и я думаю, что он рад меня видеть, как и я его.
— А какие рабочие отношения сложились у тебя с Орсером?
— Мне нравится, что у Брайана отношение ко мне, как к юниорке, — он меня никогда не жалеет. Это и Женя Медведева заметила. Брайан требует от меня очень многого, не бывает такого, чтобы он сказал: «Давай чуть сбавим, чтобы ты не устала». Это просто супер, я и сама настаиваю на таком подходе, говорю, что мы все равно будем пробовать.
— К Медведевой он может быть чуть помягче?
— Мне Женя сама говорила, что иногда Брайан к ней обращается: «Может, это оставим?» Но она сама по себе такая, что ни за что не оставит.
На плохой попытке она никогда не остановится — выйдет на пятый лед, но добьет и сделает.
— Сколько специалистов работают с вами в «Крикет клабе», помимо Орсера?
— Ой… я могу в день поработать с шестью тренерами. По скольжению у нас отдельный наставник, а еще после каждой второй тренировки у нас есть 15-30 минут, когда мы работаем с Брайаном и Трейси Уилсон только над скольжением. Мы уделяем этому реально много времени. Помню, как я десять минут стояла и переучивала простую перебежку, потому что там совершенно другая техника. Сначала я не очень этому доверяла, думала «Зачем мы все это делаем?».
Но потом поняла, что это действительно смотрится лучше и даже тебе самому так кататься легче. Есть свои секретики. Мне вообще нравится, что в Канаде нам прививают то, что фигурное катание не заканчивается на прыжках.
Бывает, что я смотрю прокаты некоторых девочек, и хочется перемотать все, кроме прыжков. И очень многие так и делают, мне кажется. А я хочу, чтобы в моем случае смотрели целый прокат. Я пытаюсь выделить образ, создать целостную картину — для меня это реально важно, и в «Крикет клабе» этому учат.
Запах марихуаны в подъезде, бежевый туалет и молоко за 200 рублей
— Как живешь в Торонто?
— Живу одна через дорогу от катка — в том же доме, где очень многие другие фигуристы. Снимаю квартиру в самом обычном районе. Хорошо, что мама на первое время поехала со мной туда, потому что квартира сначала была невероятно грязная, и она помогала мне драить.
Извиняюсь за эту тему, но туалет там был бежевого цвета. Сначала мы удивились, что это за странный оттенок, а потом мама начала оттирать хлоркой, и стало ясно, что изначально он был другим.
Если честно, в подъездах Торонто очень неприятный запах, потому что там разрешена марихуана. Изначально у меня очень болела голова из-за этого.
После уборки дома, как в больнице, пахло недели две хлоркой — провели полную дезинфекцию. Но зато эту квартиру мы можем поднять по деньгам.
Конечно, многие другие фигуристы, как, например, Женя Медведева, живут в гораздо лучших условиях — у них есть на это деньги. Ну это и понятно, Женя — спортсмен с большой буквы, она заработала себе на это честным трудом. Я, кстати, была как-то в гостях у нее. Правда, она уже переехала с той квартиры на другой этаж, и туда я еще не ходила.
Цены в Канаде совершенно другие. Молоко спокойно стоит 200 рублей и больше. И там нет стиральных машин! Они объединены все в одном месте на первом этаже, и за каждую стирку ты должен платить. Ты не можешь просто взять и постирать пару носков и трусы — надо сначала все вместе собрать.
Еда там тоже отличается — надо привыкнуть. Она более калорийная, так что сложнее следить за весом. Я сама все готовлю, не люблю ходить в рестораны, мне гораздо приятнее потратить время на что-нибудь другое — например, купить себе красивые коллекционные фигурки.
— С кем больше всего подружилась в Канаде?
— Я с Женей хорошо общаюсь, потом Джозеф Фан — он такой смешной, все время кушает. Также дружу с Лилианом Бынзарем — он завершал карьеру, а теперь возвращается. Женя говорила, что он очень необычный персонаж, и это правда. Таких больше нет.
У него какие-то тараканчики в голове, но они классные. Если собираемся компанией, то обычно идем втроем — я, Женя, Лилиан, потому что все на русском разговариваем.
«Влюбилась в поляка, выучила язык за три месяца»
— Как у тебя обстояло дело с иностранными языками — английским, польским?
— Когда я оказалась в Польше на восемь месяцев, языка не знала вообще. У меня ведь было всего три дня, чтобы собрать вещи. Хорошо, что часть людей там знают русский.
В то же время некоторые друзья из России начали от меня отказываться — перестали писать, отвечать. Может быть, как к предателю относились, не знаю. Это был тяжелый момент морально, потому что все пошло не так.
К тому же это был девятый класс, два месяца до экзаменов, а я переехала и мне пришлось учиться по скайпу — это совсем не то, что в школе. В конце концов в Польше я осталась одна — сначала со мной были бабушка и мама, но потом и они уехали. В выходной день я просто боялась потеряться в городе.
В тот период я много плакала, и в голове стоял один вопрос «Зачем?» Однако со временем пришли все эти ответы, и я поняла, что надо просто пережить этот переломный момент.
В итоге я сориентировалась, экзамены успешно написала, завела в Польше друзей, хотя по-прежнему говорила очень плохо. А потом я переехала в Канаду, и началось все с начала — ни друзей, ни языка.
— Ты не знала английский?
— Нет. Когда еще каталась в России, то видела, что у девочек на международных стартах всегда есть переводчик, и говорила маме «Зачем мне учить английский?».
Так вот, знайте: английский понадобится всем. Просто поверьте, что его надо учить.
Я приехала в Канаду, зная «Hello», «How are you?» и «It's okay». Меня до сих пор вся семья подстебывает вопросом «Как там твое It's okay?», потому что это был мой ответ на все.
Хорошо, что у Брайана уже был опыт работы с такими, как я. Если я что-то не понимала, то он мне показывал, и не было проблем. А вот со вторым тренером Эрнестом у меня были проблемы, потому что он очень быстро говорит, употребляя сложную лексику.
Однажды была такая ситуация: он мне что-то сказал, я ответила «Yes». Эрнест cпросил: «Что — yes?». Тогда я говорю «No». Он — «Что — no?». После этого я призналась: «Простите, я устала, у меня нет для вас ответа».
В то время я пыталась прийти в зал для разминок, когда там никого нет, потому что боялась, что со мной кто-то заговорит, а я не пойму.
К счастью, английский я потом выучила, и в этом плане год карантина, когда я не могла соревноваться, потому что ранее выступала за Россию на международных стартах, пошел мне на пользу — было время, чтобы освоить язык.
— А когда ты выучила польский на хорошем уровне?
— Поехала на сборы польской команды и влюбилась. Это было этим летом.
Тогда я еще польский плохо знала, но мальчику очень понравилась, и мы проводили много времени вместе, просто смотря друг другу в глаза (смеется).
Это очень мило, конечно, но есть небольшая проблемка — ты со своим молодым человеком не можешь пообщаться. Иногда он мне что-то говорил, а я отвечала: «Блин, прости, я не понимаю».
Но он очень красивый, я тоже в принципе симпатичная, так что мы тогда просто друг от друга тащились — и все (смеется).
Я думала, что это была такая вспышка симпатии, и скоро все пройдет. Ничего не прошло. Я уехала в Канаду, и следующие несколько месяцев мы общались по два-три раза каждый божий день. По-английски мы хоть что-то могли друг другу сказать, но тоже мало, так что больше переписывались.
Это стало для меня мотивацией нормально выучить польский. Раньше я понимала, что мне это нужно для гражданства, но думала «Попозже, попозже». А вот тут… Катя пошла в бой (смеется).
Польский выучила за три месяца — каждое утро вставала, до тренировки шла в кафе и учила самостоятельно. Теперь я уже даю интервью на этом языке и даже разговаривала на радио.
— Как часто видитесь теперь?
— Не очень часто. Но осенью, когда у меня были проблемы с документами, я почти три месяца провела в Польше. С одной стороны, было очень тяжело, потому что я опять без Брайана, и стыдно, что так мало времени провожу в Канаде, но зато я была со своим молодым человеком. И все было хорошо.
Он мне сейчас, кстати, написал. Он тоже фигурист, танцор, катается в юниорах и очень за меня переживает.
Когда я только с ним познакомилась, увидела в нем своего брата. Помню, мы ездили на велосипедах, и я хотела сказать «Ты такой классный, как брат!». Хорошо, что не сказала, а то бы отношений, наверное, не было.
Кстати, мой рост 1,52 м, а его — 1,84. Бог не дал мне роста, но дал милоты (смеется). И я оторвалась на парне.
— Твоя главная мечта в фигурном катании.
— Я хочу добиться успехов. Не хочу говорить о банальных вещах, типа выиграть Олимпиаду или чемпионат мира. Я просто хочу, чтоб меня запомнили как очень хорошую, позитивную спортсменку и чтобы я была особенной.
«Катя Куракова? Да, мы знаем эту девочку!» — я хочу, чтобы я просто была для людей не такой, как все.