— Как отнеслись к публикации второй части доклада специальной комиссии WADA?
— Россию этот документ особо не касается.
— Верите ли вы в то, что этот доклад — спланированная атака на Россию?
— С чего вы это взяли? Доклад касается борьбы с допингом. В нем 70 страниц текста, которые нужно сесть и внимательно перечитать с карандашом. Мы для себя никаких новостей не обнаружили. В ноябре была опубликована первая часть документа. Тогда мы договорились не давать больше никаких оценок, а просто работать.
Теперь речь идет о коррупции в IAAF и ненадлежащем управлении федерацией. Какая разница, фигурирует там сенегалец Ламину Диак или россиянин Валентин Балахничев? Россия в данном случае ни при чем. Членами международной федерации ведь являются национальные ассоциации.
Все они независимы от государства. Государству сложно вмешаться в эти процессы. Глава комиссии WADA Ричард Паунд вдруг начал вспоминать телеправа на показ чемпионата мира по легкой атлетике в Москве. При чем здесь допинг? Видимо, это тоже относится к теме доклада. Пусть расследуют. Кто-то же ведь эти права продавал.
— Удивило ли вас, что в докладе упоминается имя Владимира Путина?
— Это полный абсурд. Как глава государства такой страны, как Россия, будет заниматься допингом в легкой атлетике? Заметьте, в каком контексте Путин в докладе упоминается. Экс-глава IAAF Диак якобы рассказывал своему юристу, мол, собирается обратиться к президенту России.
Это абсолютная ахинея, вырванная из контекста.
Исходя из доклада, между Диаком и Путиным не было никаких контактов, а было намерение сенегальца обратиться к президенту. С какой целью обращаться? Я этого вообще не понимаю. Это выглядит смешным.
— Могла ли Россия как-то скрыть положительные результаты допинг-проб?
— Российская сборная — это три тысячи спортсменов. Две с половиной тысячи из них входит в международный пул тестирования. Их контролируют постоянно. Они сдают допинг-пробы по заказу международных федераций. Анализы берут какие-то сторонние лаборатории. Мы никак не можем повлиять на этот процесс. Зачем перекладывать с больной головы на здоровую?!
Допустим, наша национальная команда по биатлону разъезжает по планете: Рупольдинг, Эстерсунд и так далее. Они в России-то не бывают! А за границей их постоянно тестируют.
Государство может узнать о допинге только из прессы. Мы не видим результатов допинг-проб до их обнародования. Как мы можем их, например, спрятать? Кого я могу покрыть? Я не вижу спортсменов по восемь месяцев! А теперь, спустя несколько лет, пишут, что Диак обращался к Путину.
Да ты просто пришли письмо, мол, такой-то спортсмен пойман на таком-то допинге. И все. У нас нет шансов спрятать эти анализы. Любая проба регистрируется в системе. Если в IAAF их прятали, то мы тут при чем? А сейчас WADA пожурило IAAF, а в федерации сказали: «Мы справимся».
Пресловутый доклад направлен на простых обывателей, которые не разбираются в ситуации. Иногда все это наводит на мысли, что действительно имеет место политический заказ. Это абсолютный примитив.
— Но есть же спортсмены, не входящие в международный пул.
— Да, есть спортсмены, которые не входят в международный пул. Мы берем по 15 000 допинг-проб в год. По 160–180 человек дисквалифицируем. Мы никого не покрывали.
Была история со спортивной ходьбой. Мы сразу дисквалифицировали 15 человек. Уволили главного тренера Виктора Чегина, убрали главу Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА) Валентина Балахничева. Я пашу в Министерстве спорта не для того, чтобы какие-то жулики получили лишнюю медаль. Зачем мне потом трястись? Допинг-пробы ведь хранятся по десять лет. Кому это надо?
— Является ли допинг системной проблемой?
— Это зараза, которая будет преследовать спорт долгие годы. Спорт высших достижений основан на предельных нагрузках. Атлет, который употребляет допинг, не верит системе. Паунд пишет, что спортсмены не верят в то, что их коллеги не принимают запрещенные препараты.
Наверху сидит какой-нибудь папа диак-мама диак, который делает свои «шуры-муры». Какая разница, кенийский спортсмен или российский? Дело в системе. Наша дисквалифицированная бегунья Лилия Шобухова в свое время рассказала о том, как обстояли дела в IAAF.
Выходит, разоблачение началось благодаря России. Мы помогли, но остались крайними.
Россию, как большую страну, хотят «мочкануть».
— Мы успеем решить все проблемы до Олимпийских игр в Рио, чтобы наши легкоатлеты могли поехать туда?
— Наша задача сейчас в этом и состоит. В легкой атлетике ведь насчитывается 47 дисциплин, и только 5–6 из них поражены допингом. Но длинные дистанции мы не бегаем, спринт — не бегаем. Российские ходоки попались. Центр в Саранске работал отлично, там была налажена система. Я до сих пор не понимаю, зачем им нужно было прибегать к запрещенным веществам. Они и без них бы выигрывали у всех.
Что касается остальных дисциплин, то это три тысячи метров, где у нас поймали Юлию Зарипову.
Российские легкоатлеты сильны именно в технических дисциплинах, в которых допинг не нужен, таких как прыжки в длину, прыжки в высоту.
— Когда эта тема будет, наконец, закрыта и Россию оставят в покое?
— Если бы не была поднята эта тема, нашли бы другой повод... Что бы сейчас ни делала Россия, это воспринимается в негативном ключе.
Речь идет об общем политическом фоне. Но что касается отечественного спорта, не думаю, что он поражен допингом.
Когда я пришел на пост министра, проблемы были. Мы их решили, быть может, поэтому и сделали шаг назад в результатах. Вспомните тот же биатлон. Сначала больше внимания уделили зимним видам спорта, так как готовились к Олимпиаде в Сочи.
С летними видами где-то недоглядели, доверились тому же Балахничеву, опытному политику. Возможно, какие-то меры должны были принять раньше. Но мы работаем.
Совместно с IAAF мы создали «дорожную карту» по устранению недочетов. К нам уже приезжала комиссия из федерации. 16 января состоятся выборы нового президента ВФЛА и президиума организации. Мы отдали в IAAF список спортсменов, которых намерены отправить в Рио-де-Жанейро.
Сейчас работаем над заключением соглашения с английской антидопинговой организацией, которая трижды в месяц будет тестировать наших спортсменов. Все российские ребята попадут под жесточайший контроль. Хотя они всегда были под контролем.
— У Минспорта есть своя кандидатура на пост президента ВФЛА?
— Есть, но называть конкретных имен сейчас я не намерен. Это должен быть человек, который прежде не работал в ВФЛА, абсолютно новый человек.
Ознакомиться с другими материалами, новостями и статистикой можно на странице летних видов спорта, а также в группах отдела спорта в социальных сетях Facebook и «ВКонтакте».