Ровно век назад Москва официально вернула статус столицы, утраченный в 1712 году. До тех пор это звание город носил с XIV века, когда московские князья возглавили объединение раздробленных после Куликовской битвы русских земель. В начале XVIII века по инициативе Петра I все правительственные учреждения были перенесены в недавно построенный город на Неве. Причины для этого у императора были, в основном, личные: Петр ненавидел Москву, которая стала местом расправы над многими его родственниками со стороны матери во время стрелецкого бунта в 1682 году. Юридически Санкт-Петербург (а затем Петроград) являлся столицей вплоть до 1918 года, хотя с 1727 по 1730 год, во времена правления Петра II, столицей по факту являлась Москва.
Царская власть в 1915-1916 годах рассматривала проекты «разгрузки» столицы, в рамках которой предполагалось эвакуировать часть гарнизона, правительственных учреждений, некоторых оборонных заводов и беженцев. Однако до упора забитые военными перевозками железные дороги того времени просто не смогли бы осилить еще и эту дополнительную нагрузку.
К этой теме вернулись в начале октября 1917 года. Но в ответ на соответствующее предложение правительства Керенского большевики (во главе с председателем Петросовета Львом Троцким) заявили, что это попытка сдать «красный Питер немцам». «Категорически протестуем против плана переселения Временного Правительства из Петрограда в Москву, так как такое переселение означало бы предоставление революционной столицы на произвол судьбы.
Если Временное Правительство не способно защитить Петроград, то оно обязано либо заключить мир, либо уступить свое место другому Правительству.
Переезд в Москву означал бы дезертирство с ответственного боевого поста», — говорилось в резолюции
Меньше чем через год изменилась не то чтобы сама ситуация (на конец февраля 1918 года германская армия находилась в нескольких десятках километров от Петрограда), но взгляд на нее. 21 февраля правительство издало декрет-воззвание «Социалистическое отечество в опасности», а 26-го Совнарком принял решение о переносе столицы в Москву.
«Петроград представляет собой объект для нападений и наступлений, во втором случае ему грозит также постоянная угроза нападения не только с суши, но и с моря, поскольку Балтийское море становится «внутренним морем» Германии, — писала 9 марта 1918 года газета «Знамя труда», — Однако освобождение от Петрограда будет иметь и другое значение: ибо до сих пор Петроград мыслился как центр России, и, в сущности говоря, он руководил всей жизнью России. Население России «гипнотизировалось» Петроградом, и он уподоблялся грандиозной голове, лихорадочно пульсирующей, отрубая которую лишали весь организм жизнеспособности. Теперь настало время разрушить безжалостно этот гипноз».
Брат управделами Совнаркома Владимира Бонч-Бруевича, Михаил, писал, что в личной беседе с Владимиром Лениным «не скрыл от него того положения, что при дальнейшем пребывании Советского правительства в Петрограде город будет служить притягательной силой для всевозможного рода авантюр со стороны немецкого командования, и тут же по предложению тов. Ленина подал соответствующий по этому поводу рапорт».
Однако для переноса столицы были и другие причины. Существует версия, что большевики так и не смогли наладить жизнь в постреволюционный период, и риск возникновения контрреволюции был слишком велик. В Петрограде стихийно возникали забастовки представителей самых разных структур (от учителей и банковских работников до работников промышленных предприятий), городу всерьез угрожал голод — из-за сокращения поставок продовольствия хлебный паек уменьшился до 120 г в день, матросы занимались разбоем и мародерством.
Нашлись, разумеется, и противники переезда столицы. В меньшевистской газете «Новая жизнь», например, были следующие скептические рассуждения: «Что такое Москва? — провинциальный город с двухмиллионным населением, живущий своей жизнью, куда явятся тысячи пришельцев из Петрограда, чтобы править не только Москвой, но и всей Россией.
Всякий, кто знает Москву, с трудом представит себе сочетание Тверской и народного комиссара Троцкого, Спасских ворот, где снимают шапки, и Зиновьева
(председатель Петросовета, сменивший на том посту Троцкого, — «Газета.Ru»), московское купечество и мещанство, насквозь пропитанное истинно-русским духом и интернационалистический Ц. И. К. Что из этого выйдет, скоро увидим».
При планировании эвакуации стояли три главные задачи: до последнего момента сохранить в секрете сам факт отъезда правительства из Петрограда и конечную точку маршрута, а также исключить любые возможные случайности на пути следования. Были эвакуированы Экспедиция заготовления государственных бумаг, золотой запас и иностранные посольства (например, дипмиссия США отправилась в Вологду).
Кроме того, в Москву в обстановке строжайшей конспирации переехали и чекисты, и архивы ВЧК, притом, что в Петрограде остались, собственно, граждане, арестованные этими людьми и по этим документам. «Бумаги Дзержинский вывез, следователей вывез, а подсудимых оставил», сообщалось в жалобе Петроградского бюро РСДРП(б). Через неделю после переезда была создана комиссия, которая определяла тех, кого из арестованных все же можно забрать в Москву и дать их делам дальнейший ход.
А тем временем вся петроградская пресса была переполнена маскировочными сообщениями, общий смысл которых сводился к тому, что правительство никуда уезжать не собирается, а защита города будет вестись всеми мыслимыми средствами и до последней капли крови.
Особое внимание управляющий делами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич, руководивший всей операцией переезда, уделил обработке Всероссийского исполнительного комитета железнодорожного профсоюза («Викжель»). Он «признался» железнодорожникам, что правительство действительно бежит, но только не в Москву, а в Нижний Новгород. И если «Викжель» поможет с планами и обеспечением переезда, то благодарность партии, Совнаркома и лично товарища Ленина не будет знать границ. Переезд предполагается месяца через полтора-два, добавил он, а еще было бы крайне желательно направить правительственные составы в обход Москвы.
Операция по дезинформации удалась блестяще. Викжелевцы «по секрету» рассказали едва ли не всему Петрограду о готовящемся мероприятии. На 9 марта была назначена отправка сотрудников наркоматов и Управления делами Совнаркома. Одновременный отъезд такого количества советских чиновников вместе с семьями и ведомственным имуществом был слишком масштабным событием, поэтому скрывать его не было никакого смысла. Информация о переносе столицы появилась и в прессе.
Всей этой шумихой удалось отвлечь внимание людей от «литерного» поезда № 4001, стоявшего на станции «Цветочная». Именно на нем и должен был отправиться в Москву Ленин вместе с остальными членами Совета народных комиссаров.
10 марта этот поезд отправился точно по расписанию, на всякий случай, не зажигая огней (осветить разрешено было только купе Ильича). Петроградским любителям слухов было предварительно сообщено, что этим составом планируется отправка врачей на фронт.
Первым местом пребывания Ленина и членов Совнаркома в Москве стали номера гостиницы «Националь». В дальнейшем практически до конца Гражданской войны лучшие московские гостиницы использовались в качестве общежитий для советской бюрократии.
Однако единственным местом, где могла окончательно осесть власть, оставался все-таки Кремль. 12 марта 1918 года Ленин вместе с Бонч-Бруевичем отправились туда, чтобы определиться с местом для заседаний Совнаркома. В тот же день над Кремлем был поднят красный флаг, который будет спущен только 26 декабря 1991 года.
Ровно сто лет назад Троцкий заявил, что переезда столицы в Москву «требуют интересы всей страны». «Совету Народных Комиссаров невозможно дольше оставаться и работать в Петрограде, в расстоянии двухдневного перехода от расположения германских войск. Граждане! Если вы спокойно взвесите указанные обстоятельства, то вы поймете, что с перенесением столицы военная безопасность Петрограда чрезвычайно возрастает. Для какой бы то ни было паники не может быть и не должно быть места».
Примечательно, что и в речи Троцкого, и в решении IV съезда Советов от 16 марта говорилось, что «столица Российской Социалистической Федеративной Советской Республики временно переносится из Петрограда в Москву». Петроград по-прежнему оставался «первым городом русской революции». Но, как водится, «временное» подтвердило свою способность становиться «постоянным», и Москва, утвержденная в 1922 году столицей СССР, до сих пор носит статус главного города государства.