Военная полицая России, созданная в феврале 2014 года, оказалась неэффективной и не смогла стать независимой структурой, которая расследует преступления, совершенные на территории воинских частей. Об этом «Газете.Ru» рассказал источник, близкий к руководству Главного военного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации (ГВСУ СК России).
«Раз в полгода полиция «выстреливает» одной-двумя проверками части или нескольких частей, которые в большинстве случаев приводят к отказу в возбуждении уголовного дела.
На этом их дознавательная деятельность исчерпывается», — сообщил собеседник «Газеты.Ru».
Согласно статье 40 действующей редакции Уголовно-процессуального кодекса, дознание по преступлениям, совершенным в воинских частях, проводят «начальники органов военной полиции Вооруженных сил Российской Федерации, командиры воинских частей, соединений, начальники военных учреждений и гарнизонов».
Предыдущая редакция закона оставляла дознание исключительно на откуп командирам частей, соединений и гарнизонов.
Однако из-за сомнений в том, что командир части, где произошло преступное деяние, будет объективен, функциями расследования решили наделить и военных полицейских,
которые хотя и входят в структуру Минобороны, но не подчиняются напрямую командиру части.
«На самом деле военной полиции отведено множество задач — например, доставление военнослужащих на гауптвахту, конвоирование военнослужащих в дисциплинарные батальоны, проверки личного состава войсковых частей (контрольные построения), проведение проверок в порядке ст. 144–145 УПК РФ (рассмотрение сообщений о преступлениях). В настоящее время командир части также вправе назначать дознавателя и проводить доследственные проверки. То есть фактически этой функцией наделены и те и другие.
В некоторых гарнизонах все проверки ведет военная полиция и затем передает данные для возбуждения дела в следственные отделы гарнизонов либо в военные прокуратуры, а в других все делает военная прокуратура, а полиция лишь осуществляет остальные функции. Нередко полицейские помогают нам с розыском и поимкой военнослужащих, совершивших самовольное оставление части», — рассказал источник, близкий к руководству ГВСУ.
Однако, по его словам, зачастую дознание все равно замыкается на командире части и после происшествия следователи и прокуроры нередко опираются на материалы, представленные командованием.
«В большинстве случаев командование скрывает много, оно действительно не заинтересовано в объективном разбирательстве», — дополнил он.
«Военных полицейских не припоминаю»
«Газета.Ru» поговорила с несколькими людьми, признанными потерпевшими по преступлениям, которые произошли в частях. Все подтверждают, что уголовное дело расследовалось командованием частей и работниками ГВСУ.
«Со мной беседовали командир части и начальник штаба части. Они, как мне показалось, собирали максимум информации о моем погибшем сыне, интересовались его жизнью чуть ли не с пеленок, особенно негативными ее моментами. Мне показалось что это было сделано с тем, чтобы доказать его склонность к суициду», — рассказала, в частности, Галина Шутова, мать солдата по имени Иван, которого нашли повешенным после самовольного оставления им воинской части.
В связи с этим инцидентом был осужден ефрейтор Артем Резниченко, который получил год условно за неуставные отношения.
«С нами беседовал только следователь военно-следственного управления и командир воинской части. Военных полицейских я в нашем деле не припоминаю», — отметил Алан Иронский, родственник погибшего в Отдельной дивизии особого назначения ВВ МВД солдата Алана Цагараева. Как установили следствие и суд, он был избит старшим сержантом Сергеем Храповым по указанию заместителя командира части по работе с личным составом Виталия Мурачева. Инцидент произошел на глазах у сослуживцев потерпевшего. После избиения Цагараев выбросился из окна, а через несколько дней умер.
Решением реутовского гарнизонного суда Мурачев был приговорен к четырем годам лишения свободы, а сержант Храпов получил три с половиной года колонии.
Как рассказала «Газете.Ru» Ольга Монастыренко, сестра погибшего в части солдата Дмитрия Монастыренко, в расследовании этого преступления также принимали участие командир части и следователи ГВСУ. Дело возбудили по статье «Доведение до самоубийства».
«Я, если честно, не совсем понимаю, зачем в таком виде нужна военная полиция и по какому принципу они работают. Хотя, если честно, штат у нее большой. И это не учитывая того, что у них еще имеются помощники — военнослужащие по призыву, временно туда откомандированные», — сказал «Газете.Ru» высокопоставленный источник в Минобороны.
Согласно официальным данным, штатная численность военной полиции составляет 6,5 тыс. человек. Другой источник в оборонном ведомстве отметил, что для эффективного ведения дознания в Министерстве обороны не подготовлено нужных приказов и других нормативных актов.
«Все это связано с конфликтами между разными руководителями внутри Министерства обороны», — отметил он.
«Газета.Ru» обратилась в пресс-службу Минобороны за официальным комментарием, однако в ведомстве оставили этот запрос без ответа.
«Когда обсуждался закон о военной полиции (это было, напомню, в 2013–2014 годах), были планы передать ей вообще все следствие по преступлениям против военной службы, это статьи 332–352 УР РФ. В том числе, конечно же, расследование неуставных отношений», — сказал «Газете.Ru» источник в руководстве Генеральной прокуратуры РФ.
По его словам, против этого тогда выступили представители Главного военно-следственного управления, так как им было бы тогда просто нечего расследовать. И тогда после долгих споров было решено сделать нормативные документы в нынешней редакции, и военную полицию создали на базе военной комендатуры, у которой изначально были несколько иные функции.
В полиции нет юристов
Глава Комитета солдатских матерей Валентина Мельникова отметила в разговоре с «Газетой.Ru», что для эффективной работы военной полиции нет достаточного количества грамотных юристов.
«Чтобы нормально провести дознание в воинской части, человек должен, во-первых, хорошо представлять себе, чем она живет, знать огромное количество ее внутренних документов, быть знакомым с ее распорядком. С другой стороны, этот человек не должен зависеть от командира части. А у нас сегодня нет достаточного количества специалистов с хорошим юридическим образованием и опытом. Даже к работникам ГВСУ есть серьезные претензии насчет того, как они собирают доказательства и готовят обвинительные заключения.
Что говорить уже о выпускниках гражданских вузов, которые имеют «корочки», но не имеют знаний», — сказала правозащитница.
По ее словам, в нынешней ситуации лучше, чтобы дознание оставалось в руках командира части. «Военная полиция нужна профессиональной армии, когда, например, в дивизии у большинства людей одинаковые контракты. Наши вооруженные силы полностью профессиональными так и не стали. И пускай занимается дознанием командование. Ведь командир не сам расследует, а назначает дознавателя, как правило, им становится замкомандира по работе с личным составом. А ему в общем-то, кроме дознания, и делать больше нечего», — продолжает Мельникова. По ее словам,
в настоящее время число преступлений в частях значительно снижается, что говорит о неплохой работе по профилактике и пресечению правонарушений в воинских гарнизонах.
«Раньше только наша московская приемная получала в год 12 тыс. жалоб, в основном на насильственные преступления. Сейчас мы имеем порядка 300 жалоб в год, в основном на то, что в армию незаконно призывают больных ребят», — подчеркнула правозащитница. Ее слова о снижении преступности в частях подтверждает и статистика, представленная главным военным прокурором РФ Сергеем Фридинским. Недавно он заявил, что за последние десять лет количество правонарушений в воинских формированиях сократилось более чем в два с половиной раза: с 25 тыс. в год до 11 тыс.
Однако с Мельниковой не согласен член совета по правам человека при президенте РФ, специализирующийся на защите прав военнослужащих, Сергей Кривенко.
«Именно тот факт, что командир по-прежнему является органом дознания, остается одной из самых больших проблем для расследования насильственных преступлений в армии.
Недавно мы столкнулись с преступлением в Новороссийске, где несколько военнослужащих избили сослуживца. И там командир части пытался всячески замять это дело, а его заместитель по работе с личным составом всеми способами пытался убедить потерпевшего не писать заявление и «не выносить сор из избы». Похожих случаев довольно много», — поделился своим опытом правозащитник с «Газетой.Ru».
По словам Кривенко, изначально военную полицию планировалось создать совершенно независимой структурой, которая бы не входила вовсе в Министерство обороны.
«Возможно, существование подобной организации сейчас невыгодно нашему оборонному ведомству. Но я бы сейчас поступил следующим образом: создал бы военную полицию на базе Главной военной прокуратуры и передал бы им полностью следственные функции, с правом возбуждения уголовных дел и ведения следствия по ним. Большой ошибкой было создавать военную полицию на базе комендатуры, так как полицейские и комендантские функции — это вовсе не одно и то же», — подчеркнул Кривенко.
Он добавил, что также в армии следует создать отдельную структуру по работе с личным составом и уделять при подготовке офицеров больше внимание тому, как можно решать назревающие конфликтные ситуации.
Зарубежный опыт
Военная полиция существует почти во всех крупных армиях мира. Например, в США она выделена в отдельный корпус военной полиции, сотрудники которого осуществляют охрану воинских частей и соединений, поддерживают законность и общественный порядок на территории, занятой армией США (в том числе среди гражданского населения), а также отвечают за поддержание дисциплины в самих частях и расследуют преступления, совершенные в них.
При этом особо тяжкие преступные деяния, такие как убийство или изнасилование, если они произошли в части или гарнизоне, расследует другая служба — Командование уголовных расследований армии США (аналог ГВСУ РФ). Впрочем, первичные следственные действия по таким преступлениям все равно осуществляют военные полицейские, а затем передают их материалы военным следователям.
Создана военная полиция в армии США была в 1941 году — еще до того, как вооруженные силы Америки были переведены на контрактную основу.
В Польше существует Военная жандармерия, которая в 1990 году создана как отдельный род польских вооруженных сил. Ее сотрудники, помимо охраны общественного порядка в воинской части, занимаются предотвращением преступлений, а также расследуют уже совершенные правонарушения. Они имеют право возбуждать уголовные дела и собирать по ним доказательства.
В ФРГ сейчас существует специальная Фельдъегерская служба, основная задача которой — правовая помощь солдатам, поддержание правопорядка в воинских частях, организация дорожного движения на их территории и расследование преступлений в них. Она имеет свое отдельное командование и не подчиняется командиру тех частей, где ведет следственную работу. При этом согласно немецкому законодательству в военной сфере в эту службу может обратиться любой военнослужащий, который считает, что его законным интересам причинен ущерб.
Фельдъегерская служба имеет единый общенациональный экстренный номер телефона, по которому туда могут в любой момент обратиться военные за помощью.
Впрочем, глава Комитета солдатских матерей Валентина Мельникова считает, что сейчас создать аналогичную структуру в Российской армии весьма проблематично.
«Если комплектовать ее людьми, окончившими гражданские вузы, которые не имеют опыта военной службы и следственной работы, то это приведет к трагедиям при расследовании преступлений. А иначе туда надо брать людей из гражданской полиции, ГВСУ или ГВП. Но там и так недокомплект. В настоящее же время военная полиция, по сути, занимается тем же, чем занималась комендатура, и, надо признать, делает это неплохо. Так что пока необходимости что-то менять я не вижу», — сказала правозащитница.