Я родилась и живу в Таллине. В 1991 году я училась в школе. Таллин был тогда дружелюбным густонаселенным городом, где русских и эстонцев было примерно поровну.
Мы вместе рождались, играли, учились и работали, пока нам не объяснили, что эстонцы — люди первого сорта, а русские — второго.
После прихода нового правительства началась национализация рабочих мест: русских массово начали выгонять с работы. Их места занимали чаще люди без образования либо приглашенные из провинции. Официальная причина большинства увольнений была в незнании эстонского языка.
Действительно, в советское время в русских школах эстонский язык толком не учили. Да и никаких методик и специалистов не было. Люди массово бросились на платные курсы к учителям-дилетантам за свои деньги изучать эстонский язык. Но это не помогло. По недавним исследованиям, русскоязычных в государственных учреждениях не более 3% (а в некоторых учреждениях 0%), что явно непропорционально. Русских в Эстонии проживает почти 30%. У нас отняли гражданство и все сопутствующие ему права, несмотря на то что мы родились на этой земле и наши предки жили тут же. Переехать в Россию или какую-либо другую страну у многих не было возможности. Эстония для большинства из нас — единственная и любимая родина.
Конечно, со временем кто-то из русских уехал и уезжают до сих пор. Почти никто не возвращается; по статистике, вернувшихся — менее 0,1%. Если из создавшейся ситуации выйти нельзя, люди могут жить и во второсортном положении. К тому же когда Эстония вошла в ЕС, наше экономическое положение улучшилось по сравнению с голодными 90-ми.
Но вернемся в далекие уже годы. После школы я получила высшее образование на эстонском языке. Какую-нибудь работу, в принципе, найти можно было всегда, такую, чтобы с голоду не умереть.
Уборщица с зарплатой €300 без учета налогов с высшим образованием и со знанием трех языков — это обычное дело в наших реалиях для русской женщины.
Лично мне эстонский дался дорого. Это довольно сложный язык финно-угорской группы. Кроме того,
Некоторое время я работала юристом в разных организациях, в основном ориентированных на русских клиентов или Россию. После экономического кризиса в 2009 году бизнес с Россией прекратился, в том числе и по причине расторжения отношений между странами после сноса в Таллине «Бронзового солдата» и разорения могилы советских солдат.
Так что многие фирмы прекратили свою деятельность. Сейчас я работаю в русской фирме, которая в основном ориентируется на западный рынок.
Я никогда не видела бытовых конфликтов, но не исключаю, что они могли быть. Мы практически не пересекаемся между собой: у эстонцев здесь свой мир, у русских — свой. Я даже часто сама ищу возможность поговорить с каким-нибудь чиновником по-эстонски, чтобы не утратить навыков.
Отмечу, что на эстонцев давит бремя превосходства. Очень многим сложно от него отказаться. Мой коллега-правозащитник Андрей Лобов писал по этому поводу: «Здесь можно также вспомнить про эксперимент с игрой в «Монополию», проведенный в Университете Беркли. Участников эксперимента случайно делили на «богатых» и «бедных». Первым давали больше денег, ресурсов для игры, что приводило их к неминуемой победе. После победы «выигравшие» объясняли причины своего успеха ходом игры, тем, как они удачно приобретали недвижимость… В общем, жребий, давший им лидирующее положение, в рассуждениях о победе не фигурировал. Мозг человека, похоже, заточен под оправдание превосходства — логика начинает буксовать».
Короче говоря, когда поднимается вопрос о лишении русских гражданства, языковых прав, о дискриминации на рынке труда, в судопроизводстве среди эстонцев поднимается волна негодования. Они реально считают, что у эстонцев есть полное право так поступать с людьми, которые веками живут с ними рядом. Есть, конечно, и исключения из правила, но их слишком мало.
Что касается русских в Эстонии, то большинство их испытывают страх потерять работу, а также боятся всяких преследований со стороны полиции безопасности (аналог ФСБ. — «Газета.Ru»).
Из-за моей правозащитной деятельности (я занимаюсь защитой прав русскоязычных жителей страны) меня преследуют много лет. Уже увольняли с работы, заводили уголовное дело, в общем, было много всего.
При этом, как ни странно, смешанных русско-эстонских браков в стране заключают довольно много. Русская жена и эстонский муж — это классический вариант, так сказать. У нас, как и в России, мало мужчин, все нарасхват. Видимо, русские женщины физиологически выигрывают конкуренцию у эстонок. Хотя эстонки очень хорошие хозяйки и среди них немало эффектных и красивых женщин.
Ситуация изменилась в лучшую сторону после вхождения Эстонии в Евросоюз. Благодаря ЕС мы получили различные евродотации, построили много дорог, отремонтировали огромные объемы жилого фонда. К нам из Европы пришло много хороших понятий о правовом государстве, о правилах европейского общества.
К сожалению, люди у власти смогли воспользоваться только деньгами, а с нормами поведения, принятыми в европейском сообществе, решили повременить.
Многие же русские после вхождения в Европейский союз стали бороться за гражданство всеми правдами и неправдами, чтобы только уехать из страны навсегда в Европу. Неграждане не могут этого сделать. Они могут поехать туда только как туристы. И работать в ЕС негражданам Эстонии нельзя.
Чем занимается сегодня 30% русскоязычного населения нашей страны, трудно ответить. Школьники учатся, пенсионеры на пенсии. Типичная ситуация в русской семье: женщина — безработная, сидит дома с детьми. Мужчина — работает за границей, чаще всего в Финляндии строителем. На выходные приезжает на пароме домой, привозит деньги. Молодежь после школы, если у родителей есть хоть какая-то возможность помочь, уезжает сразу учиться за границу. И это касается не только русских. Последние же были бы рады переехать не в ЕС, а в Россию, но там им очень трудно получить разрешение на работу и проживание. А вот в Евросоюз можно переехать без всяких препятствий, чем все и пользуются.