64-метровый участок стены Белого города — самой протяженной крепостной стены русского Средневековья — был обнаружен десять лет назад при строительстве подземного паркинга для развлекательного центра на Хохловской площади. Стены были построены в XVI веке, а уже в XVIII веке их разобрали за ненадобностью, что делает находку действительно уникальной. После обнаружения стен работы на участке были приостановлены, однако никаких мер по сохранению и защите памятника принято не было. Последние десять лет он разрушается под воздействием осадков и годовых температурных циклов.
На сайте «Активный гражданин» на днях развернулось голосование по поводу дальнейшей судьбы стены. Предлагается или законсервировать находку под слоем земли, оставив часть ее для музеефикации и изучения поумневшим потомкам, — это достаточно распространенный среди археологов-реставраторов способ. Второй вариант — деликатно ее отреставрировать, создав вокруг памятника новое общественное пространство. Его можно и нужно использовать в образовательных целях, например объясняя на наглядном примере, почему Москва имеет радиально-кольцевую структуру или откуда взялись связанные с этим современные проблемы вроде пробок.
Десять лет, которые часть стены провела неприкаянной, хорошо иллюстрируют ситуацию, сложившуюся с археологическим наследием в Москве. И вариант «не трогать» — еще не самый плохой, как выясняется. С одной стороны, Москва гордится своей не самой глубокой древностью, с другой — стремительно теряет способность оставаться достойной своего возраста.
Наш город — дама бальзаковского возраста, которая начинает требовать уважения к своим годам, одновременно переходя с кремов и масок на ботокс и силикон.
Попытка придать старым формам девичью упругость не возвращает привлекательность молодости, одновременно лишая достоинства зрелости.
При этом нередко бывает так, что памятник или рушится сам, или его разрушают как нечто нецелесообразное, а потом возникает мысль, что здание, оказывается, было неплохое: «А давайте его воссоздадим!» В итоге москвичи имеют храм Христа Спасителя с «бронзовыми» барельефами из пластика или, к примеру, «Военторг», на который горожане, видевшие оригинал, не могут смотреть без гримасы отвращения.
Одна из самых масштабных реставраций постсоветской России — реставрация Московского Кремля под руководством Павла Бородина — яркий пример мейнстримового подхода к теме. На Кремле не осталось живого места, он почти целиком стал картинкой, годной для глянцевых журналов. Уместно сравнение с первоисточником в Италии. Скажем, крепость-музей Кастельвеккьо в Вероне с такими же характерными двурогими зубцами на стенах в 60-е годы прошлого века приспособлена под музей по проекту архитектора Карло Скарпы. Новые элементы здесь зрительно легко отделимы от исторических и в то же время не спорят с ними. При этом стены из красного кирпича, такие родные для русского глаза, не покрашены красной краской и не доведены до идеального состояния, а честно и благородно несут бремя возраста. В Кремле новодел уже практически неотличим от подлинника, и попытки замаскировать все новое растворяют во псевдостарине подлинные древности.
В городах с активным настоящим и богатой историей вопросы наследия то и дело поднимаются, и, как правило, неожиданно. Нередко при земляных работах обнаруживаются участки древних построек и крепостных стен, как на Хохловке. Как правило, обнаруженные таким образом памятники становятся головной болью девелоперов и городских властей.
Пожалуй, самый близкий по духу пример грамотного и сбалансированного отношения к обнаруженным под землей древностям — афинский метрополитен. Современный инженерный объект под одним из древнейших городов Европы из потенциальной угрозы для культурного слоя города стал способом его исследования. Обнаруженные руины стен были зафиксированы в их текущем положении и стали частью подземного музея. Станции «Монастираки» и «Синтагма» стали основными выставочными пространствами для уникальных находок: «Монастираки» даже пришлось расширить, чтобы продемонстрировать руины, а на «Синтагме» культурный слой, защищенный стеклом, стал одновременно и музейным экспонатом, и элементом интерьера.
Стыдливо торчащий в подземном переходе в сторону Варварки фрагмент стены Китай-города выглядит на этом фоне просто беспомощно.
Редко возникшие сложности удается решить с тем же изяществом, что и в метро Афин. Как правило, подобные находки посреди большого города заканчиваются компромиссами. В тех же Афинах обнаруженные на площади Клафтомос участки древней городской стены сегодня «украшают» подземную парковку. Формально к ним обеспечен доступ публики, но в качестве уникального археологического памятника объект не обозначен. Вдоль стены просто стоят машины. Рытье котлована для парковки стало причиной обнаружения Западных Ворот в Лондоне, памятника римской фортификации, проливающего свет на раннюю историю города. Памятник было решено сохранять в отдельном помещении внутри парковки.
Сохраняют памятники археологии и на открытом воздухе. Так, например, в тех же Афинах раскопки прямо посреди города закрывают от осадков стеклянными конструкциями. Подобный прием применен в Москве в Коломенском, где под прозрачной конструкцией оказались фундаменты Кормового и Хлебного дворов. Часть фундаментов просто защищена сверху защитным слоем кладки и бетона, на траве как будто бы нарисованы планы старинных зданий.
Хотя вокруг нет лавок или каких-то признаков благоустройства, пространство притягивает людей: дети ходят, как по рельсам, по защищенным фундаментам стен,
взрослые просто сидят на них, а кто-то изучает аннотацию к экспонату под открытым небом. Памятник самодостаточен, и хорошо, если никому не придет в голову достроить его, как это было сделано с усадьбой Царицыно.
Еще один московский очаг бережного отношения к остаткам старины теплится в Музее архитектуры им. Щусева. Флигель «Руина», где когда-то держали кареты, уже много лет представляет собой обнаженную кирпичную конструкцию под крышей. Здание в таком виде служит живым пособием по изучению конструкций из кирпича, кладку узлов можно рассмотреть со всех сторон, в том числе обычно недоступных.
При этом объект живет активной музейной жизнью: в «Руине» регулярно проводятся выставки. Посетители движутся по временным мосткам над старыми кирпичными сводами. Проект реставрации памятника от бюро «Рождественка» не предполагает радикальных изменений, предлагается лишь деликатно зафиксировать текущее состояние здания, показав все слои как равноценные, и сделать его удобным и безопасным для посетителей.
Однако, как правило, исторические ценности нам кажутся недостаточно красивыми. Отчасти вкус к старине был беспощадно отбит за советский период: в 30-е годы ХХ века Лазарь Каганович беспощадно сносил один уникальный памятник за другим, а далее вопросы взаимоотношений с прошлым были в лучшем случае неактуальны. Тогда как в Европе подходы к балансу между наследием и новым были отточены еще во второй половине прошлого века. Например, Галло-Романский музей в Лионе Бернарда Зерфуса изящно инкрустирован в древний городской ландшафт.
Не без некоторого удивления наши соотечественники осматривают Рим, где потемневших и потрепанных временем фасадов и развалин не просто не стесняются, но превратили их в лицо Вечного города.
Завидную настойчивость на грани бесстыдства демонстрируют британцы, устраивая полноценный музей вокруг любого подозрительного камня, который, как они полагают, лежит на своем месте с римских времен.
Замечательный пример сохранения участка крепостной стены по частной инициативе находится в Лондоне на Куперз-Роу, недалеко от Тауэра. Здесь участок стены, снабженной исторической справкой, законсервирован в руинированном виде и является частью небольшого общественного дворика с кафе, где также проводятся лекции. Первым московским, а то и российским аналогом такого вполне может стать стена Белого города на Хохловской площади.