Бабий городок
Вероятно, самая древняя «женская» история в Москве связана с местом крайне современным. Местность, где сейчас находится парк «Музеон», когда-то звалась Бабьим городком. По легенде, пересказанной Татищевым, в 1382 году, когда на Москву шел с набегом хан Тохтамыш, жители укрылись за стенами Кремля. И вот якобы
50 женщин, или, как их тогда называли, баб, к закрытию ворот не успели. Но, завидев неприятеля, не испугались, а дали ему отпор
— практически проиллюстрировав фразу про коня на скаку. Присланных от татар посланцев обезглавили, и женщины держали оборону еще два дня, пока за ними не приплыли лодки и героических дам не забрали наконец в Кремль.
Есть, конечно, и более прозаичная версия происхождения названия — бабами раньше звали сваи, которыми укрепляли топкий берег Москвы-реки.
Узницы Новодевичьего
Сейчас прогуляться по Новодевичьему монастырю даже для неверующей дамы сплошное удовольствие, но три века назад это место радовало далеко не всех. По распространенной в те времена практике, в монастыри ссылали не только политических противников, но и надоевших жен. Вслед за двумя (по другим данным, тремя) супругами Ивана Грозного туда уже в Новое время отправляется первая жена Петра I Евдокия Лопухина.
На стене палат в Новодевичьем, где коротала свои последние дни последняя царица, до сих пор видны солнечные часы — одни из немногих сохранившихся в Москве.
В столь редкие в столице солнечные дни вполне можно сверять по ним время.
До Евдокии в Новодевичьем жила в заточении еще одна неугодная родственница Петра — царевна Софья. И как причудливо изогнулась кривая: спустя триста лет после смерти властной и жестокой царевны народное заблуждение возвело ее в ранг святых. В 2000-х годах на одном из телеканалов вышел сюжет о том, что башня, в которой жила Софья, якобы исполняет желания. От верящих в эту сочиненную «на безрыбье» легенду теперь нет отбоя — Напрудная (а вовсе никакая не Софьинская) башня испещрена посланиями вроде
«cвятая Софья, помоги мне найти человека, который даст мне 15 тысяч в долг».
«Ночная княгиня»
Брак, как известно, долгое время добровольным делом не был. Так, например, на той же Волхонке в молодости жила знаменитая «ночная княгиня» — Авдотья Голицына. Одну из самых красивых женщин своего времени лично сосватал за Сергея Голицына Павел I. Брак был несчастным, и вскоре супруги разъехались, однако официально брак не расторгли. Сначала Голицын не дал развода молодой жене, и она, спустя много лет, отплатила ему тем же — не дав ненавистному супругу окончательно уйти к его последней любви.
«Ночной княгиней» Авдотью Голицыну звали из-за особенности ее режима дня.
Она держала известный на всю страну салон и никогда не принимала гостей раньше 10 вечера. Дело в том, что в молодости похожей на древнегреческое изваяние, как писал о ней Вяземский, красавице нагадали, что она умрет ночью во сне. Так в итоге и случилось — несмотря на все старания княгини.
«Обер-шельма»
После войны 1812 года «ночная княгиня», став ярой патриоткой, принимала гостей в русском сарафане. Хотя до войны, как и другие аристократки, носила французское платье. Самое модное ателье того времени находилось в Глинищевском переулке, его держала француженка Мари Роз Обер-Шальме.
Именно к ней, если верить Льву Толстому, приходила за своим первым бальным платьем Наташа Ростова.
В 1812 году ее мужа как иностранца из Москвы выслали, а саму Мари Роз, когда город уже был занят неприятелем, вызвал на аудиенцию Наполеон. Зачем императору советоваться с пусть даже и модной, но все равно простой портнихой? На этот счет есть много догадок. Кто-то говорит, что Мари Роз многие годы была французской шпионкой, выведывая у трепетных барышень, приходивших к ней на примерку, тайны об их высокопоставленных родителях. Кто-то и вовсе утверждает, что она была любовницей Наполеона, несмотря на довольно почтенный по тем временам возраст — мадам было 50. Город она покинула вместе с французской армией, но по дороге умерла от тифа. За предательство москвичи прозвали ее «обер-шельмой».
Жена трех мужей
Идет время, и нравы меняются. В 1888 году в Москве, как гром среди ясного неба, прогремела свадьба Саввы Морозова и Зинаиды Морозовой. Старообрядческое купечество она повергла в ужас: 21-летняя Зинаида до этого уже была замужем — за племянником Саввы.
Со своим вторым мужем «бойкая и энергичная» Зинаида, как о ней вспоминали современники, познакомилась на свадьбе с первым.
Между ними быстро возникла любовная связь. В итоге дочь купца второй гильдии после мучительных слез и раздумий все-таки решилась подать на развод.
От второго мужа она получила сказочный свадебный подарок — участок земли на «барской» Спиридоновке, где спустя несколько лет стараниями архитектора Шехтеля вырос роскошный псевдоготический особняк.
Но там Зинаиде суждено прожить недолго — в 1905 году в Каннах Савва Морозов при невыясненных до конца обстоятельствах умирает от огнестрельного ранения в грудь. Его супруга возвращается в Москву, но в своем шикарном доме больше жить не может. В кабинете и на лестнице она слышит по ночам шаги — якобы своего неупокоенного мужа. Дом покупают Рябушинские, сама Зинаида выходит замуж в третий раз и переезжает в загородный особняк, который после революции национализируют и превратят в «Горки Ленинские».
«Банная королева»
Интересна судьба еще одной представительницы буржуазии — Веры Фирсановой. Хозяйка домов, складов и бань (тех самых — Сандуновских) в числе прочего построила Петровский пассаж — первый, скажем так, ТЦ в Москве, где применялось электрическое освещение. Жила любвеобильная «цыганка», как писали о ней современники, «весело и широко» и лично правила не только делами, но и лихой тройкой, уносящей в очередной ресторан.
Вера Фирсанова была замужем дважды — и обоих мужей отставила, заплатив каждому по миллиону отступных.
За первого — скупого банкира Воронина, державшего ее взаперти, — 17-летнюю Веру выдал отец. Ко второму — отставному ротмистру Ганецкому — Вера Ивановна сосваталась сама. Но быстро выяснила: с помощью ее миллионов новый муж покрывает свои долги, а финансовые махинации занимают его больше, чем ее переживания.
После революции ей оставили только комнату в коммуналке на Арбате, где Вера Ивановна и жила, подрабатывая гримершей, пока Шаляпин не помог ей эмигрировать во Францию. И пассаж, и Сандуны до сих пор стоят, а фамилию решительной бизнесвумен знают все, кто когда-нибудь ездил в Химки или Зеленоград, — в ее честь названа станция электричек Фирсановка Ленинградского направления.
Карты, деньги, три ствола
Ну и в завершение — самая кинематографичная «женская» история. Москва, 1910 год.
В доходном доме купца Михайлова, где потом будет замораживать на лето свои шубы Евгения Васильева, гремит и кутит «Салон-де-варьете»,
прозванный в народе за царившие там свободные нравы «Соленым вертепом». И вот однажды там проигрывается в карты директор Барановской мануфактуры Журавлев. Угрожая самоубийством, он бежит за деньгами к любовнице — светской львице Ольге Грибовой.
У нее денег нет. Грибова идет к другому своему любовнику — нефтепромышленнику Николаю Тарасову. У того деньги есть, но давать он не хочет. Журавлев держит слово и пускает себе пулю. Грибова, узнав о его смерти, тоже стреляется. Тарасов, узнав о смерти Грибовой, кончает тем же. Газетчики в восторге, и только у мужа Грибовой траур. «В общем, все умерли» — классическая концовка, практически новый фильм Тарантино: женщины, как и мужчины, подвластны страстям вне зависимости от города.
Автор — гид «Экскурс-бюро №1»