Разговоры о том ,что в Государственном космическом научно-производственном центре имени Хруничева сложилась тяжелая обстановка с зарплатами и кадрами, возникают каждый раз после чрезвычайной ситуации с ракетой-носителем «Прогресс». Во вторник уже успевшие стать традиционными толки о проблемах предприятия дополнились заявлениями вице-премьера Дмитрия Рогозина. Он сообщил, что Следственный комитет России возбудил восемь уголовных дел после проверки центра по фактам мошенничества и злоупотребления полномочиями. По словам Рогозина, общий ущерб от этих махинаций составил 9 млрд руб. Кроме того, вице-премьер заявил о необходимости повысить зарплаты сотрудникам ГКНПЦ. Рогозин считает, что иначе нельзя требовать высокого уровня качества сборки ракет.
На фоне очередного скандала «Газета.Ru» взяла короткое интервью у двух сотрудников предприятия, один из которых в этом году покинул центр в поисках более оплачиваемой работы.
— Как долго вы работаете на предприятии и чем в общих чертах занимаетесь?
— Степан: Работаю чуть меньше 10 лет, занимаюсь контролем качества выпускаемой продукции. Конкретнее говорить не буду, так как не имею права.
— Александр Летов: Работал в конструкторском бюро, занимался подготовкой и проведением испытаний различных ракетно-космических изделий. С 2015 года нашел более оплачиваемую работу и сейчас тружусь в области IT.
— Какова сегодня средняя зарплата на предприятии? На что ее хватает?
— Степан: Насчет всего предприятия сказать не могу, у нас много филиалов, зарплаты в которых могут различаться на порядок.
Средняя зарплата конкретно в нашем филиале составляет 40–50 тыс. руб. На основные потребности этого хватает (кредит, питание, коммунальные и иные платежи), но ничего более.
— Александр Летов: Рассуждать о средней зарплате (тем более сегодняшней) не могу, так как данная цифра очень сложновычисляема: только в Москве Центр Хруничева имеет огромное количество подразделений, заработок в которых разнится довольно сильно. Скажем так, молодому специалисту, только вышедшему из института, имеющему свое жилье, возможно, хватит на размеренную жизнь. Однако если он вдруг обзаводится семьей или же покупает квартиру в ипотеку, или же, не дай бог, у него кто-то в семье тяжело заболевает и требуются деньги на лекарства и врачей, то тогда у работника наверняка возникнут большие трудности. Надо отметить, что в ГКНПЦ есть различные возможности по повышению заработной платы. Это переработки, премии и прочее, но, по моему мнению, их недостаточно.
— Насколько хорошо предприятие обеспечено в материально-техническом плане? Достаточно ли бумаги? Других материалов?
— Степан: Опять же говорю про свой филиал, там
около 2/3 оборудования изношено на 50–70%. Большая часть того, что нам необходимо, произведено в 1960-х или в лучшем случае — 1980-х годах. Запасных частей на эти приборы зачастую найти не представляется возможным, а техника, которую мы используем, часто выходит из строя.
Я бы сказал, что это обстоятельство незначительно влияет на результат и качество нашей работы, хотя постепенно ее качество, конечно, снижается. Бумагой мы обеспечены, оргтехникой тоже.
— Александр Летов: Что касается офисной/компьютерной техники, то ее закупки происходили медленно, но терпимо: не было ситуаций, когда невозможно было работать по причине недостатка офисных материалов. Компьютерный парк периодически обновлялся, хотя недостаток в информационных технологиях чувствовался: некоторые элементы информационного обеспечения современного крупного предприятия просто отсутствовали. Что касается материальной базы, то в разных отделах ситуация с ней разная. Где-то выделяют большее финансирование, где-то меньшее, в связи с чем где-то более современное оборудование, где-то менее.
— Удается ли молодым сотрудникам реализовать в полной мере новаторские идеи, которые у них могут возникать? Если нет, то почему?
— Степан:
Новаторских идей мало, к тому же они не всегда приветствуются, так как расходы на их реализацию не запланированы бюджетом предприятия.
Если идеи возникают, то их приходится очень долго пробивать, в основном возрастной коллектив весьма консервативен.
— Александр Летов: Опять же, все разнится от отдела к отделу: где-то возможностей больше, где-то гораздо меньше. Тормозящие факторы те же, что и везде: бюрократия, авторитет старших сотрудников, некие общепринятые правила работы. Но нельзя сказать, что перспектив роста и реализации своих идей совсем нет.
— Каковы основные проблемы института на сегодня? Отсутствие денег? Молодых кадров? Чего-то еще?
— Степан: Проблемы центра — нехватка молодых и квалифицированных кадров, устаревшая материальная база, небольшие зарплаты, пожилой коллектив, недостаточный или несовременный контроль качества, бюрократия.
— Александр Летов: Сложно судить, находясь на должности рядового инженера. Я считаю, что эти проблемы носят сложный и глобальный характер.
Не думаю, что можно сказать, что предприятию не хватает денег, но ответ на вопрос, где они задерживаются и как распределяются, очень туманный.
Есть и положительные аспекты работы Центра Хруничева. Так, новые проекты, оборудование и прочее за время работы я наблюдал. Молодых сотрудников прежде всего отпугивала заработная плата. Она, пожалуй, была гораздо ниже среднерыночного предложения. Лично меня еще отпугнули и туманные перспективы роста. Я предпочел взять карьеру в свои руки.
— Насколько серьезная на предприятии текучка кадров?
— Степан: Текучка большая, предприятие не может заинтересовать специалистов главным образом зарплатами.
— Александр Летов: Касаемо молодых специалистов — текучка была большая. Часто на работу принимались студенты старших курсов, что позволяло им совмещать работу и учебу, писать диплом, участвовать в реальной работе.
После окончания учебы большинство предпочитает более высокооплачиваемую работу в зависимости от своих навыков, как поступил и я.
— Насколько успешно в своем нынешнем состоянии предприятие может выполнять те задачи, которые ставит пред ним государство?
— Степан: Может и вполне успешно.
— Александр Летов: Сейчас не знаю, в мое время выполняли.
— Как вы думаете, почему мог упасть «Прогресс» и как это теперь отразится на сотрудниках предприятия?
— Степан: Причин может быть очень много, вообще производство и эксплуатация ракет — это очень трудоемкий и сложный, многофакторный процесс. Официальное расследование покажет. Мое профессиональное мнение таково: возможны дефекты при производстве или сборке, комплексное и неизбежное падение качества производства, реформа в отрасли и связанная с ней «отвлеченность» персонала от своих обязанностей — иначе говоря,
обстановка неспокойная, люди думают, как удержаться на своем месте, а не о работе. Я не исключаю и саботаж, но его вероятность очень мала, сотрудники любят и ценят свою работу и очень переживают за российский космос.
Что касается того, как отразится? Думаю, нас лишат премии, а в остальном — никак.
— Александр Летов: Мне трудно сказать. Давайте дождемся конца следствия.