Хрупкий мир на востоке
Японская империя во Второй мировой войне воевала на стороне стран Оси, вместе с Германией и Италией. Этот блок часто называют фашистским, но японцы имели свою самобытную, традиционную идеологию, которую упрощенно можно назвать шовинистическим национализмом. Несмотря на идеологические различия, из нее следовал тот же практический вывод для внешней политики — необходимо завоевать как можно больше стран ради их ресурсов и престижа.
В ходе этого великого похода японцы еще до начала мировой войны успели столкнуться с Красной армией, когда атаковали союзную СССР Монголию из оккупированного северного Китая (Манчжурии). Тогда императорская армия понесла тяжелое поражение на Халхин-Голе и поняла, что наскоком СССР победить не удастся, а большую войну лучше начинать вместе с союзниками. Такой шанс появился в 1941 году, когда немцы начали вторжение в Россию, но было уже поздно: на конец года император запланировал войну с США. Отменить эту войну было нельзя, поскольку США ввели санкции против поставок в Японию нефти, а добыть ее можно было только в юго-восточной Азии, принадлежавшей американским союзникам.
В мае 1945 года закончилась война в Европе, но огромная Красная армия недолго оставалась без дела. Почти сразу после капитуляции немцев началась переброска дивизий на восток — согласно договоренности с западными союзниками, СССР должен был начать войну против Японии спустя полгода после победы над Германией. Десант на главные японские острова был заведомо невозможен, — для этого бы потребовались силы и средства, аналогичные участвовавшим в высадке в Нормандии 1944 года, которых у СССР не было. Поэтому командование решило вместо этого освободить оккупированную Маньчжурию, для чего требовалось разбить японскую Квантунскую армию.
Пробег на тысячу километров
Маньчжурская операция по своему размаху и амбициям превосходила даже немецкий план «Барбаросса». Проблема была не в противнике: все понимали, что японская армия не идет ни в какое сравнение с Вермахтом, к тому же всю войну Квантунская армия служила донором техники и личного состава для других фронтов, и потому снабжалась по остаточному принципу. Главная трудность была в масштабе: Маньчжурия тянется от востока Монголии до Владивостока и от Амура до города Харбин, занимая участок размерами более 1000x1000 километров. Занять эту территорию советское командование планировало за пару недель.
Для выполнения этой задачи Красная армия планировала использовать около полутора миллионов бойцов, 27 тыс. орудий, 5 тыс. танков и 3,5 тыс. самолетов. В Квантунской же армии, куда входили и силы в оккупированной Корее, номинально числилось около 900 тыс. человек, им помогали около 200 тыс. китайских коллаборационистов. Из-за необходимости отражать американское наступление на Тихом океане и удерживать фронт в Китае ее покинули лучшие солдаты, а остались в основном новобранцы. Вооружены они были ужасно: на 2000-километровый фронт (он шел дугой) имелось лишь 400-500 танков — бесконечно устаревших (Тип 95 и Тип 89), которые в лучшем случае можно назвать аналогами довоенного советского БТ-5. Для борьбы против танков японцы не имели ничего лучше 37-мм пушки (неэффективной против Т-34), а пехота страдала от жесткого дефицита пулеметов и противотанковых ружей.
9 августа Красная армия начала наступление на Маньчжурский выступ сразу с двух стратегических направлений — из Монголии и от Владивостока, беря японцев в гигантские «клещи», сходящиеся в районе городов Чанчунь и Мукден (сейчас Шэньян). Дополнительные, малые «клещи» тянулись от Благовещенска и Читы к Цицикару. Одновременно с этим советские самолеты практически без помех начали наносить бомбовые удары по всей территории противника, уничтожая штабы, склады, узлы связи и места сосредоточения войск.
У японской армии не было адекватного оружия для отражения атаки танковых частей, находящихся на острие прорыва, — ее снаряды просто отскакивали от брони. В теории, если мастерство защитников значительно превосходит атакующих, они могут уничтожать бронетехнику обстрелом из противотанковых ружей по уязвимым частям, а также с помощью взрывчатки и гранат, подходя в упор. Однако соотношение навыков было таким же, как по технике — на восток отправили молодых и здоровых ветеранов войны с Германией. Периодические атаки пехотинцев-камикадзе на танки не сыграли никакой роли в тех битвах.
В результате главной трудностью для Красной армии стало поддержание темпа продвижения. Танкам нужно много горючего и снарядов, людям — патроны и продовольствие. Поэтому СССР высадил воздушные десанты на многочисленные маньчжурские аэродромы, чтобы принимать на них транспортные самолеты с грузом для наступающих колонн. Десанты также высадились на южных Курильских островах, на Сахалине и в северной части Кореи.
В результате Квантунская армия исчезла меньше чем за две недели. 15 августа император объявил о капитуляции, но его распоряжение не сразу дошло до японских частей в Маньчжурии, а некоторые в него не сразу поверили. Бои продолжались до 20-х чисел августа и за все время стоили Красной армии около 12 тыс. человек убитыми — в четыре раза меньше, чем при эталонно успешной и менее масштабной Висло-Одерской операции против Германии.
Почему капитуляция?
В советских учебниках истории было написано, что именно ошеломляющий успех Маньчжурской операции заставил Японскую империю капитулировать. Атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, совпавшие по времени с началом наступления, якобы не имели никакого значения.
Успех Красной армии в Китае, вне всякого сомнения, был безусловным, а ход той наступательной операции до сих пор изучают в военных академиях по всему миру. Не подлежит сомнению также и то, что если бы Япония не капитулировала, СССР мог бы занять все ее материковые владения, пока не встретился бы с американскими или китайскими войсками. Более того, Япония долго надеялась на СССР как на возможного посредника в переговорах с США о мире, и потому вступление Советского Союза в войну лишило и без того безнадежную ситуацию последних проблесков надежды. Тем не менее, неясно — каким образом любые события в японских колониях могут заставить капитулировать страну, чья национальная идеология — сражаться до последнего, а в последний момент совершить ритуальное самоубийство?
В самой Японии капитуляцию всегда связывали именно с уничтожением городов ядерным оружием. Более того, это не ретроспективное оправдание, придуманное историками. Японцы не планировали сдаваться в ходе обычной войны, а вместо этого готовили отряды ополчения на случай американской высадки. Предполагалось, что путь до Токио будет подобен одной сплошной битве за Окинаву — острова, который японцы превратили в залитую бетоном крепость с фанатичным гарнизоном.
Однако 7 августа, на следующий день после бомбардировки Хиросимы, императорский кабинет министров собрался в полном составе и обсуждал, не стоит ли принять условия Потсдамской декларации, которая требовала сдаться. Некоторые генералы и адмиралы вообще не верили, что атомную бомбу удалось создать, и требовали проверить, по какой причине исчез целый город. Другие пытались прикинуть, сколько времени займет создание аналога для паритета. Адмирал Соэму Тоёда , начальник Генерального штаба ВМС, сказал, что даже если бомба есть, вряд ли у американцев есть вторая такая же. Подводя итог обсуждению, император сказал: «Мне все равно, что случится со мной лично. Мы не должны терять времени и прекратить войну, чтобы не повторилась подобная трагедия».
Однако 9 августа вторая бомба взорвалась над Нагасаки. Одновременно с этим сбитый американский летчик-истребитель Маркус МакДилда после многочасовых пыток признался, что у США в запасе есть сотня атомных бомб и даже описал механизм ее работы (в начале допроса он вообще не знал об их существовании). В реальности третье изделие не было бы готово ранее 19 августа, а четвертое — сентября, но «оценка» МакДилда была единственной, которую можно было озвучить на совещании правительства. Власти опасались, что американцы будут уничтожать один японский город за другим до полной гибели всего народа. Это, однако, не смутило генерала Корэтику Анами: «Не было бы чудесно, если бы вся эта нация была уничтожена, как прекрасный цветок?»
В итоге император Хирохито принял тяжелое решение: принять условия противника и остановить войну. Интересно, что в радиообращении о капитуляции он прямо сослался на ядерное оружие: «Враг начал использовать новую и самую жестокую бомбу, разрушительная сила которой не поддается оценке, унося жизни многих невинных людей. Если мы продолжим сражаться, это не только приведет к окончательному краху и уничтожению японской нации, но и к полному исчезновению человеческой цивилизации».
Советское наступление в этой речи не было упомянуто вовсе — хотя оно, безусловно, сыграло роль в принятии такого решения. Вероятно, если бы не разгром в Манчжурии, Япония бы попыталась использовать захваченные территории для торга об условиях капитуляции. Торг бы не получился, но затяжка времени стоила бы жизни еще многим тысячам русских, японцев, американцев и китайцев.