Минпросвещения подготовило законопроект «Об утверждении правил русской орфографии». Насколько этот законопроект своевременный, важный и нужный, «Газете.Ru» рассказала российский лингвист, кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник сектора теоретической семантики Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН Ирина Левонтина.
— Какие значимые и конкретные изменения предлагается ввести в русскую орфографию в этом новом проекте?
— Это многостраничный документ. Но надо понимать, что никаких особых изменений там нет. Речь идет лишь о новой редакции, в которой правила, во-первых, будут более последовательно изложены, во-вторых, менее противоречиво, более логично. Потому что в некоторых случаях старые правила, 1956 года, изложены так, что в результате их прямого применения может следовать какой-то вывод, явно не соответствующий реальным написаниям слов, да и вообще что-то может быть изложено не совсем понятно. Поэтому и вносятся редакторские изменения. Конечно, учитываются и новые явления, всякие написания приставок, заимствованных частей. Какие-то положения уже были, какие-то добавлены.
По поводу более логичной подачи. Я посмотрела, как правописание окончаний глаголов разных типов описано — это отредактировано, сделано менее сложно и более последовательно.
Существует самый авторитетный орган, занимающийся русской орфографией, — Орфографическая комиссия при Российской академии наук, председатель которой сейчас — Алексей Дмитриевич Шмелев, доктор филологических наук, большой знаток орфографии. И сейчас готовится фундаментальное издание нового полного свода правил русской орфографии и пунктуации. Оно должно быть готово в 2023 году в виде большого интернет-портала, где будет абсолютно вся информация.
Это что касается большого полного свода правил русской орфографии и пунктуации. Но сейчас министерством было принято решение, что уже дальше невозможно терпеть такую ситуацию, когда с 1956 года не было официально утвержденных правил. Правила, учебники — были, не было официально утвержденного. И решили, что надо пока сделать такой краткий свод, касающийся только орфографии, без пунктуации, и только основных базовых вещей. Это то, что сейчас готовится, что опубликовано. Задача состоит в том, чтобы сделать по статусу что-то аналогичное правилам 1956 года с участием Орфографической комиссии. И это пока проект, дальше будут внесены какие-то исправления, учтены критические замечания. И потом это будет уже утверждено.
— В принципе, люди, работающие над этим, создали нечто новое, новый документ, они не взяли проект Орфографической комиссии или еще чей-то?
— Нет, это совместный труд, почти то же самое по форме, что половина правил 1956 года, посвященных орфографии, примерно так же это устроено, но обновленное, с дополнениями, с описанием того, что не попало, с исключениями того, что устарело, и с некоторыми поправками. Я хочу подчеркнуть для тех, кто боится так называемой орфографической реформы, что будут какие-то новые правила. Речь идет не об этом. Не отменяются никакие нормы правописания, просто уточняются формулировки, делаются более логичными описания.
На самом деле, в русской орфографии есть довольно малоудачные правила, но они все равно не отменяются. Вот, скажем, правило мое любимое про то, что «полмандарина» пишется слитно, а «пол-лимона» и «пол-апельсина» — через дефис… что «предынфарктный» пишется через «ы», а «постинфарктный» — через «и»… Ну, понимаете, если бы это даже изменили, то никакой культурной катастрофы бы не произошло, это было бы только более логично и последовательно, но ничего такого никто не трогает.
Многие болезненно относятся ко всему, что можно назвать орфографической реформой, потому что язык воспринимают как культурную ценность и, кроме того, боятся разрыва поколений. Так что это так и остается, только какие-то уточнения, формулировки, ну и обновления лексики в языке.
— Наверное, будет меньше неоднозначности, вольностей, которые раньше были, а теперь их количество уменьшится?
— Вообще говоря, тенденция в орфографии сейчас состоит как раз в увеличении количества допустимых вариантов, больше отдается на волю пишущего. Например, раньше были более жесткие правила, касающиеся написания буквы «ё». Еще я посмотрела правила переноса. И там мне тоже показалось, что они сформулированы несколько более либерально. Но большие лакуны остаются, например, с собственными именами, в частности, с географическими наименованиями. Потому что русская орфографическая традиция обычно не включала это все в словари, и когда возникает вопрос о том, как пишется или как склоняется какое-нибудь географическое наименование, начинают звонить лингвистам, спрашивать, и это всегда очень большая проблема.
— Удивляет, что документ подается без каких-либо фамилий его авторов, без каких-либо комиссий или учреждений, — только Минпросвещения и предложение утвердить постановлением правительства. И упоминание Орфографической комиссии, которая в этом пока напрямую не участвует.
— Ну, подача, надо сказать, не самая удачная. Потому что люди очень беспокоятся всегда по поводу языка, а кроме того, не ждут ничего хорошего от чиновников. В частности, для простого человека язык — это в значительной степени «как пишется слово «инженер». То есть язык воспринимают в первую очередь как нормы орфографии. И поэтому люди очень тревожатся по поводу «орфографической реформы». А с другой стороны, так уж вышло, что они не ждут от чиновников ничего хорошего. Поэтому вот эта «гениальная» подача — Министерство просвещения сейчас представит новые правила — означает, что человек, когда читает такую новость, думает, что сейчас сядут в Минпросвещения какие-нибудь чиновники, почешут в затылке и придумают новые правила, где писать «-н-», а где «-нн-» и так далее, и будут затем всем это навязывать и штрафовать, если человек будет писать «-н-» и «-нн-» как его учили в школе, а не так, как сказали эти чиновники… И это, конечно, людей приводит в ужас. И это очень глупо, потому что речь идет о другом, о том, что над этим работают лингвисты.
Между прочим, если помните, реформа 1918 года воспринимается всеми как большевистская, проведенная революционными матросами и т.д. А это результаты работы комиссии, в которую входили такие выдающиеся лингвисты, как Шахматов и Фортунатов, это все готовилось, обсуждалось именно с научной точки зрения. Но, действительно, осталось в памяти так, что революционные матросы врывались в типографии и выкидывали «ъ», даже не сообразив, что он нужен не только в конце слов, но и, допустим, после приставок, отчего появилось это уродливое написание слов вроде «под'езд» с апострофом. Так и сейчас: кажется, что это чиновники написали новые правила, и это, конечно, люди воспринимают плохо.
— А свод правил, введенный в 1956-м, — это можно назвать реформой русского языка?
— Нет, реформа языка — это вещь вообще невозможная, потому что язык все-таки живет сам по себе. Но это не было и реформой орфографии, это тоже было некоторое обобщение, были некоторые изменения внесены в написания отдельных слов, уточнили правила, но это тоже не было реформой. Это обобщение и создание свода; в основном, фиксация существовавших норм с небольшими уточнениями. А суть была в том, что в одном месте были собраны правила и им был придан официальный статус. Тут, вообще, вопрос: а нужен ли официальный статус орфографии и пунктуации? Можно считать, что государство вообще не должно в это вмешиваться, что для этого есть какие-то специальные научные институции. Но вот у большинства людей представление такое, что настоящее — это то, что утверждено государством. В нынешнем случае говорить про реформу тем более абсолютно невозможно, там практически нет изменений, какие-то дополнения, уточнения.
— А кого это будет касаться, кто должен взять, так сказать, под козырек? Школьники, учителя? Какая будет сфера применения всего этого?
— Понимаете, мы ведь как-то живем сейчас и даже сдаем ЕГЭ. Есть словари, в которые уже внесены изменения. И в учебниках по факту не копируются правила 1956 года, они по факту содержат какие-то изменения. Просто возникла асимметрия: старые правила имеют такую официальную апробацию, а то, что сейчас фактически действует, не имеет. Ну и вот к концу года примут, утвердят, поставят печать, и можно будет на это ссылаться. Аналогичная ситуация со словарями. Словарей очень много, и часто бывает, что в них противоречия. Несколько лет назад Министерство образования и науки опубликовало указ, содержащий список рекомендованных словарей.
Возникла, скажем, история с «йогуртом» смешная, отчасти журналистская утка. Так же, как сейчас, журналисты подавали это таким образом, что Министерство просвещения напишет новые правила. На самом деле, как я пыталась объяснить, это все совершенно не так. Так же и с этим несчастным «йогуртом»: журналисты написали, что сейчас разрешается ударение «йогýрт». Это полная ерунда, потому что «йогýрт» — это было как раз старое ударение, и если посмотреть в старые словари, в словарь Аванесова, например, основной орфоэпический словарь, — там, конечно, было только ударение «йогýрт». Но этого слова почти никто не знал.
И, между прочим, в эмигрантской печати часто можно было увидеть написание «ягýрт», именно потому, что ударение было на втором слоге, редуцированно произносилось, и было непонятно, какую там букву писать. Когда сам этот продукт в 1990-е годы появился, никто в словарь не посмотрел, и закрепилось ударение на первом слоге, может быть, под влиянием итальянского языка, так как появилось очень много именно итальянских молочных продуктов. В словари это внесли оперативно, хотя обычно словари очень консервативны, но «йогýрт» сразу не выкинули. И когда началось обсуждение орфографии, журналисты наконец открыли словарь и увидели, что, оказывается, разрешается еще и ударение «йогýрт»! И вот возникла идея, что теперь нам надо говорить именно так. В общем, все наоборот.
В действительности сейчас предпринимается попытка зафиксировать существующее положение вещей, собрать более-менее обобщающий свод правил, как на сегодняшний день это сложилось в грамотной речи, и придать этому какой-то официальный статус.
Но для нас, лингвистов, конечно, гораздо интереснее дождаться 2023 года и получить уже полный свод правил орфографии и пунктуации от Орфографической комиссии, где действительно уже какие-то сложные и интересные моменты будут рассмотрены более подробно. И это, действительно, будет большое событие в русской лингвистике.
— В общем, школьные учебники переписывать и переиздавать не предполагается?
— Школьные учебники все время переиздаются и корректируются. В принципе, конечно, если при подготовке переиздания учебника — особенно если это учебник русского языка — окажется что-то не то, что в этом официально утвержденном своде, то это будет очень нехорошо, тем более, что это же вопрос баллов ЕГЭ. Если человек следует официально утвержденным правилам, а ему в соответствии с рекомендациями учебника снижают балл, то это очень плохо. Другое дело, что когда составляются задания ЕГЭ, то желательно, вообще-то, чтобы в них в принципе не попадали спорные моменты, где бывают разночтения.
А обычные граждане и сейчас в большинстве своем как-то не очень заморачиваются орфографией, особенно в интернете. Если это какое-то учреждение, то там будут свои внутренние требования. Скажем, на телевидении есть свой «Словарь ударений для работников радио и телевидения» спорный, на который они ориентируются. Но он не признается многими академическими лингвистами. В крупных компаниях есть свои нормы, на которые они ориентируются.
На «Первом канале» очень любят склонять существительные типа «Гальяново» и «Переделкино», что возмущает многих телезрителей, которые думают, что это какая-то инновация, а это, наоборот, старая норма.
Норма, когда не склоняется, уже утвердилась. И это тоже есть в новом своде правил. Конечно, лучше склонять: это старая, традиционная норма. Ахматова еще говорила, что «живу в Переделкино» — это как «живу в Москва». Но сейчас во многих случаях признается вариативность. Впрочем, «склоняется — не склоняется» — это не совсем вопрос орфографии. Там еще вопрос с творительным падежом, что пишется в творительном падеже. «Под Ростовом», но «с Ростовым» — в смысле с человеком. Разные окончания творительного падежа.
— Это законопроект, «за» или «против» которого можно по идее проголосовать. Он ведь может не пройти, если какое-то большое количество возмущенных граждан среагирует?
— В данном случае это действительно может сыграть злую шутку, потому что большинство людей все-таки, несмотря на наши рассказы,
будут воспринимать это таким образом, что чиновники из министерства придумали новые правила, и, конечно, на всякий случай проголосуют против. Поэтому посмотрим, как будут разворачиваться события.
Мало кто из обычных людей откроет многостраничный документ. Тут важна подача пресс-служб и журналистов. Вот внезапная новость, как гром с ясного неба: Минпросвещения создаст новые правила русского языка. Надо это все на всякий случай быстрее закопать! Любой человек придет в ужас. Но дело не в самом документе, тут скорее пожелание пресс-службе: аккуратнее ко всему подходить и более тщательно обдумывать, как представить эту новость. Конечно, прочитав обо всем этом, многие стали ужасаться.