В результате революции и Гражданской войны сотни тысяч жителей России вынужденно переселились в другие страны. Одним из основных центров русской эмиграции на раннем этапе стал Константинополь, оккупированный после Первой мировой войны войсками Антанты. Уже к прибытию из Крыма кораблей с остатками армии генерала Петра Врангеля в ноябре 1920-го здесь сформировалась крупная русская диаспора. Она включала самые разные слои населения: аристократию и чиновничество, духовенство и буржуазию, офицерство и творческую интеллигенцию — музыкантов, певцов, балетных танцоров, артистов театра, кино и эстрады, журналистов, писателей и художников.
В основном русские старались селиться в квартале Пера, а также в районе Галата на северной стороне бухты Золотой рог, где еще с византийских времен проживали преимущественно немусульмане — греки, армяне и турки. Эти люди придерживались европейского уклада и занимались в основном торгово-финансовыми делами. Космополитичная Пера отличалась от южнобережного Стамбула богатой европейской архитектурой и внешним обликом обитателей.
Те из эмигрантов, кто располагал приличными средствами – адвокаты, врачи, чиновники, купцы, – объединялись в небольшие группы, складывались по 100-200 лир и открывали комиссионные магазины для скупки и перепродажи имущества своих соотечественников, а также мясные, колбасные и молочные лавки, прачечные, пекарни, заводики по производству водки.
Помимо прочего русские привезли с собой лотошные клубы.
Неведомая ранее туркам игра проникла «даже туда, где держалась турецкая самобытность, в угрюмый, чинный Стамбул». Эмигранты организовали свыше 400 клубов. Количество игроков доходило до 12 тыс., а общая выручка составляла около 17 тыс. лир. Повальному увлечению лото, однако, достаточно быстро пришел конец: оккупационная администрация Антанты начала на него гонения. Тогда у русских беженцев возникла идея открыть тараканьи бега.
Такая забава была весьма популярна еще в Древнем Египте и в Древней Греции, где каждый знатный человек имел своего бегового таракана и обязательно участвовал в соревнованиях. В России скачки насекомых стали устраивать после войны 1812 года. В конце XIX века бега превратились в коммерческое шоу. Известно, что один московский купец проиграл на тотализаторе все свои мясные лавки в Охотном ряду.
Данная игра известна широкому кругу благодаря пьесе Михаила Булгакова «Бег». Сам писатель позаимствовал тараканьи бега из рассказов Аркадия Аверченко (1922, 1927) и повести Алексея Толстого «Похождения Невзорова, или Ибикус» (1925) — такой версии придерживался сорежиссер фильма «Бег» (1970) Владимир Наумов. По его словам, во время пребывания в Стамбуле кинематографисты не нашли подтверждения существования тараканьих бегов в те годы.
Более того, как свидетельствовала Любовь Белозерская, вторая жена Булгакова, «никаких тараканьих бегов в Константинополе не было». Она эмигрировала в этот город из Одессы в феврале 1920 года, но в 1921-м перебралась в Берлин – и могла не застать появление нового веяния. Зато авторы книги «Аркадий Аверченко: беженские и эмигрантские годы (1918-1925)» установили, что тараканьи бега действительно проводились русскими эмигрантами в мае 1921 года, после закрытия оккупационной администрацией Константинополя лотошных клубов.
Издававшийся русскими эмигрантами журнал «Зарницы» сообщал в номере за 8-15 мая 1921 года о закрытии лото и открытии тараканьих бегов.
В более поздней эмигрантской печати называлось и имя создателя диковинной для турок забавы – им был кинопромышленник Абрам Дранков, кинохроникер Льва Толстого.
Известный деятель Белого движения Николай Чебышев писал по этому поводу в своих мемуарах: «Два русских беженца решили использовать местных тараканов: были открыты тараканьи бега! Тараканы бегут, запряженные в тележки, бегут, испуганные электрическим светом. На номера, то есть на тараканов, ставят, как на лошадей. Огромная зала с колоссальным столом посередине. Стол заменяет ипподром. Это кафародром. На нем устроены желобки, по желобкам бегут тараканы, запряженные в проволочные колясочки. Вокруг жадная любопытствующая толпа с блестящими глазами. Самые настоящие, черные тараканы, но изумительно крупной величины».
По словам Чебышева, собирали тараканов в банях. Владельцы содержали своих «жеребцов» в «конюшнях» и приносили на состязания в спичечных коробках.
Бега снискали колоссальную популярность, поскольку прокормить тараканов оказалось гораздо дешевле, чем лошадей. Они сразу завладели симпатией публики. Тараканам присваивали клички – «Мишель», «Мечта», «Люби меня, Троцкий!». Чебышев отмечал, что выдачи тотализатора доходили до 100 лир.
В спецдиету тараканов-спортсменов входили сахар, кофе, курага, зеленый салат, вареные яйца, белое вино, пиво. При этом за несколько дней до бегов кормить участника состязаний не рекомендовалось. Насекомые жили в тепле и при высокой влажности. Уход за «питомцем» предполагал еженедельные «купания» — опрыскивание его водой. Чтобы таракан научился быстро бегать, его помещали на бутылку, которую затем очень быстро крутили.
Самые большие в мире тараканы – мадагаскарские (достигают 10 см в длину) – развивают скорость до 4 км/ч. При этом на беговой дорожке таракан мог внезапно развернуться и направиться в обратную сторону. В этой ситуации хозяину приходилось возвращать его на правильный курс криками и специальной палкой.
Трогать насекомое во время забега запрещалось, но допускалось светить фонариком.
По мере рассеивания русской эмиграции увлечение тараканьими бегами в Константинополе постепенно сошло на нет.