27 октября 1944 года партизаны-коммунисты из Народно-освободительной армии (НОАЮ) Иосипа Броз Тито расстреляли в Шабаце (Западная Сербия) 35 известных и уважаемых горожан, заподозренных в сотрудничестве с немецкими оккупантами. Среди них были аптекари, учителя, офицеры старой королевской армии, профессора и два русских эмигранта – музыкант Василий Кузенко и инженер Александр Бучин. В 1920 году он в составе Донского кадетского корпуса эвакуировался из России. Принять кадетов согласилось Королевство сербов, хорватов и словенцев (КСХС). Бучин не стал продолжать карьеру военного. В эмиграции он выучился на строительного инженера и оказался востребованным специалистом: власти поручили ему составить план реконструкции Шабаца, сильно пострадавшего во время Первой мировой войны. Многие здания в городе являются творениями Бучина, который в 1930-е открыл собственную фирму и принимал заказы.
Жизнь инженера прервалась на пике. Он бежал от красных из России, но был настигнут красными в Сербии. По иронии судьбы, Бучина казнили на том самом мосту через Саву, в проектировании которого он принимал участие. Впоследствии его чертежами воспользовались коммунисты, но имя Бучина было вычеркнуто из всех документов. В 2007 году его внук Александр Бучин-младший добился реабилитации своего деда и снятия с него клейма «враг народа». А в начале 2020-го государство вернуло ему особняк, построенный Бучиным-старшим для своей семьи и конфискованный коммунистами после расправы. После Второй мировой войны в этом здании располагались управление госбезопасности (УДБА) и полиция. Силовики оставили участок в аварийном состоянии: дому срочно нужен ремонт, и Бучин-внук намерен отсудить у державы необходимую компенсацию. С ним встретился и обстоятельно поговорил корреспондент «Газеты.Ru».
«Бучин построил фабрику, рынок и церковь»
— Ваш дед родился в 1902 году в Москве. Вскоре семья переехала в Ростов-на-Дону. Почему это случилось?
— О конкретных причинах не осведомлен, но знаю, что это произошло в 1905 году. В Ростове семья имела частную шоколадную фабрику. В 1909 году мой прадед Димитрий, отец Александра, погиб в железнодорожной катастрофе. Семья осиротела. Когда Александр чуть подрос, его отдали в военное училище (вероятно, речь идет о Донском кадетском корпусе. – «Газета.Ru»).
— В совсем юном возрасте Александр Бучин оказался в чужой стране. Его мать, братья и сестра остались в Советской России. Что он думал, что чувствовал в первое время?
— Думал, что вернется. Когда кадеты оказались в Белграде, им пришлось работать в порту. Это был тяжелый физический труд. Жили в ужасных условиях. Потом король (вероятно, речь идет об Александре, который покровительствовал русской эмиграции; до 1921 года он был регентом при своем пожилом и больном отце короле Петре. – «Газета.Ru») содействовал зачислению кадетов в гимназию. Он окончил ее в 1921 году, после чего поступил на строительный факультет Белградского университета. Выпустился дед в 1925-м.
— Он уже свободно говорил по-сербски?
— Да, но с акцентом, который выдавал в нем русского. Жизнь потихоньку налаживалась. Дед был прилежным студентом, поэтому нашел работу в министерстве строительства. Начинал со строительства мощеных улиц в Белграде. Позже его направили на гидроработы на Мораве и Дунае.
<1>
— В 1930 году Бучин-старший оказался в Шабаце, не так ли?
— Да, его отправили сделать первый урбанистический план города (Шабац сильно пострадал во время Первой мировой войны. – «Газета.Ru»). Есть документ, в котором указывается, какие конкретно задачи решал мой дед (показывает документы. — «Газета.Ru»). В югославское подданство он официально вступил в 1932 году.
— А когда женился?
— В 1935-м – на учительнице сербского языка. Ее звали Ружица. В 1936 году родился мой отец Димитрий.
— Почему Александр Бучин не вернулся в Белград?
— Ему понравилось в Шабаце. Там было много работы, и он остался, получив назначение вторым инженером города по строительству. В этом качестве принимал участие в строительстве Старого моста через Саву. Металлические конструкции были получены из Германии в качестве репараций еще в 1922 году. Шабац очень нуждался в реализации проекта, но долгое время начало работ откладывалось из-за нехватки финансирования. Наконец, в 1932 году мост был открыт для движения автомобилей, а через два года – и для железнодорожного транспорта. К мосту было необходимо подвести коммуникации и инфраструктуру, построить подъездные пути. Этим занимался мой дед.
В том же 1932-м он открыл свою строительную фирму. В центре Шабаца высится здание закрытого уже продуктового рынка – тоже его работа.
А в 1938 году дед построил фабрику химической промышленности «Зорка», названную в честь принцессы – матери короля Александра: главное здание, производственные цеха, бараки для рабочих. Это самое известное предприятие города. Недалеко от Шабаца есть село Яловик. Тамошняя церковь святого апостола Луки возведена по проекту инженера Бучина, подготовленному в 1935 году. В 1938-м она была завершена.
«Брата деда отправили в ГУЛАГ»
— Откуда у вас фотография матери, братьев и сестры вашего деда?
— Я приезжал в Советский Союз в 1980 году. Мне удалось узнать, кто мои предки. Дядю и тетю звали Василий и Зинаида.
— Какова их судьба?
— В 1930-е Василия отправили в ГУЛАГ – за то, что имел за границей брата-эмигранта. После лагерей жил в ссылке в одном из сибирских городов. После Второй мировой войны ограничения с него сняли. И он вернулся в Ростов. Мы поддерживали с ним связь, пока в 1990-е у нас не началась война. Об остальных братьях деда мне ничего не известно. У них родились дочери, которые сменили фамилию, выйдя замуж. Поэтому найти родственников уже, наверное, невозможно. Несколько лет назад я передал фотографии в нашу местную газету для публикации. И там их благополучно потеряли.
— Когда появились коммунисты?
— Все произошло 23 октября 1944 года. Красные партизаны вошли в Шабац и первым делом арестовали дедушку. Бабушку и отца просто выбросили на улицу. Разрешили только забрать личные вещи. На все было час-два, не больше. Другого жилья им не предоставили: лишь скомандовали убираться вон. Весьма любопытно, кто производил арест.
-- Кто же?
— Слободан Борисавлевич, отец одного из самых известных и уважаемых композиторов и дирижеров Сербии Войкана Борисавлевича. Власть в регионе тогда осуществлял Милош Минич (участник народно-освободительной войны, участник процесса нал лидером четников Дражей Михайловичем, впоследствии мэр Белграда и глава МИД Югославии, народный герой СФРЮ. – «Газета.Ru»).
— Что именно сделали коммунисты в тот день?
— Семья Миничей имела большое влияние в Западной Сербии. Они заранее знали, что заберут, когда возьмут под контроль тот или иной населенный пункт. У них были списки «врагов», с которыми предстояло расправиться. Этих людей подозревали в сотрудничестве со старой властью. 23 октября 1944 года партизаны арестовали 35 известных и состоятельных людей Шабаца. А 27 октября, на Свету Петку (православный праздник, день почитания Параскевы Сербской. – «Газета.Ru») их всех расстреляли на Старом железнодорожном мосту через Саву. Тела бросили в реку.
— Не было даже символической могилы?
— В начале 2000-х годов мы, потомки казненных шабчан, основали общество памяти этих людей, незаконно лишенных жизни. Оно получило название «Мост». Нам удалось добиться строительства храма у места казни (церковь Параскевы Сербской была открыла в 2006 году. – «Газета.Ru»). Он теперь и служит им памятником. В храме установлены таблички с поименным перечнем всех жертв коммунистов.
— Среди них же были и другие русские эмигранты?
— Да, например, хормейстер Василий Кузенко. В Белграде сейчас живет его дочь.
— Почему для расправы выбрали именно 35 человек?
— Не знаю. Но слышал такую историю. Компания мужчин сидела в кафане и играла в карты, когда внутрь зашли титовцы. Из пятерых человек заинтересовались двумя, среди них был ветеран Салоникского фронта (речь о Первой мировой войне. – «Газета.Ru»). Один из коммунистов захотел забрать и его брата, мотивировав тем, что раз они носят одну фамилию, значит, придерживаются одинаковых политических взглядов. Тот брат работал учителем. Коммунисты начали размышлять: если и его расстреляем, преподавать нашим детям в школе станет некому. Партизаны подумали и решили: пока оставим учителя, потому что он нам нужен. А прийти за ним всегда успеем, никуда не денется.
— Ваш дед тоже был в том кафе?
— Нет. В его отношении рассуждали так: он бежал от Октябрьской революции, от красных. Получается, он враг коммунистов. А с врагом разговор короткий…
— Как вдова Бучина жила при новой власти?
— У нее отобрали право голоса. Во время замужества она не работала. А после убийства мужа никак не могла устроиться – никуда не брали, хотя бабушка была квалифицированным педагогом. В самый трудный момент ее поддержали родственники. Причем самая большая помощь пришла от жены народного героя Югославии – коммуниста, конечно. Только в 1946 году бабушку наконец приняли на работу.
«За спасение коммунистов деда «отблагодарили» расстрелом»
— Занимался ли Александр Бучин политикой до прихода коммунистов?
— По крайней мере, открыто – точно нет. Во время немецкой оккупации дед продолжал работать. Созданная им строительная компания не закрывалась, в то время как многие шабчане терпели притеснения, кому-то пришлось бежать и скрываться. Возможно, коммунисты восприняли лояльность оккупационной администрации к деду как доказательство их сотрудничества. На деле же «взаимодействие» ограничивалось только одним: в дом Александра Бучина въехал назначенный немцами глава Шабаца. Уж очень ему понравился дедовский особняк, один из лучших тогда в городе. Здесь он обустроил свою штаб-квартиру. Естественно, деда никто не спрашивал, готов ли он «уступить» свой дом. Все его вещи из кабинета немцы просто выбросили.
— 24 сентября 1941 года немцы согнали жителей Шабаца на так называемый Кровавый Марш, или Марш смерти. Все началось с атаки отряда четников (партизан-монархистов) под командованием Драгослава Рачича на подразделение вермахта двумя днями ранее. В бою 23 сентября немцы понесли значительные потери. А 24-го к ним в Шабац подоспело подкрепление, в том числе прибыли усташи. В тот же день четники отступили на гору Цер. А немцы отомстили гражданскому населению. Всех мужчин в возрасте от 14 до 70 лет отправили пешком в концлагерь к северу от Савы у села Ярак. Приказ гласил, что не явившиеся добровольно на общий сбор объявляются преступниками и приговариваются к смерти. Согласно источникам, в ходе зачисток аресту подверглись 4410 сербов, 47 их них расстреляли. Еще 120 человек погибли на марше. 30 сентября многих уцелевших вернули назад. В начале октября 1941-го главнокомандующий немецкими войсками в Сербии Франц Беме распорядился расстрелять около 2100 заложников – сербов, евреев и цыган. Ваш дед участвовал в Марше смерти?
— Нет, ему удалось убежать в деревню Кленак недалеко от Шабаца. Там он переждал трагические события. После завершения марша жена уважаемого в городе хирурга, этническая немка, попросила у коменданта аусвайс для Александра Бучина. Уже потом коммунисты использовали против деда тот факт, что глава оккупационной администрации Шабаца жил в его доме. С ним связана интересная история.
— Какая?
— На другом берегу Савы тогда начиналась территория Независимого государства Хорватия (НГХ). Сербское население испытывало при режиме усташей огромные страдания. Красный Крест организовал сбор помощи для них. Немецкий комендант не возражал против этого. 11 женщин Шабаца переправлялись на ту сторону, чтобы помогать сербам. Однажды хорваты их поймали и отказывались отпустить назад. Тогда супруга хирурга пошла просить помощи у коменданта. Дед выступил кем-то вроде посредника, поскольку доктор был его приятелем. В итоге комендант приказал усташам освободить женщин.
Кроме того, мой дед спас из лагеря пять коммунистов. «Отблагодарили» его за это расстрелом.
— Деда вы никогда не видели. А что рассказывали о нем старшие родственники?
— Моего отца воспитали крайне дисциплинированным человеком. Это пошло от деда и передалось мне. У Александра Бучина были и свои заморочки. Например, он терпеть не мог чеснок. Однажды ему предстояло ехать на важную встречу. Прибыла машина. Но от водителя так пахло чесноком, что дед категорически отказался трогаться в путь. Он сказал: «Лучше отложим, чем я буду нюхать эту гадость». Он даже в мелочах показывал себя как господин.
— Какие еще черты его характера можете назвать?
— Он был невероятно пунктуален. Никогда не опаздывал. Был твердым: как он сказал, так и будет. Славу (день семейного святого, одно из главных торжеств у сербов. – «Газета.Ru») русские не празднуют, поэтому для деда главные праздники были – Пасха и Рождество.
— Что стало с наследием Бучина?
— Вы знаете, коммунисты взяли план реконструкции Шабаца, составленный дедом. И, приписав документ авторству другого человека, продолжили реализацию его идей. По сути украли его труд. Это сделал Слободан Янич, который в начале 1960-х проектировал телебашню на горе Авала под Белградом. Он стал великим архитектором, но начал свою карьеру с того, что приписал себе чужую работу. Считаю, ему приказали это сделать.
— У вашего деда было хобби?
— Охота. Раньше здесь, в долине Савы, стояли дремучие леса. У него даже было более 20 специально обученных собак. Они жили в специальных будках. В отдельной комнате хранилось оружие. Когда пришли немцы, его потребовали сдать. Но дед тайком вынес ружья и замуровал их в стене другого своего дома. Возможно, наступит время, и это здание тоже перейдет ко мне. После освобождения Шабаца тайник нашли партизаны.
— Александр Бучин-старший из того поколения, когда в дореволюционной России начал набирать популярность спорт. Он сам занимался?
— Нет, но очень любил карты. Каждый вечер шел в кафану и играл со своими друзьями. Бабушка была сестрой одного из завсегдатаев этой компании.
— Во что играли?
— В преферанс.
— Он любил ракию?
— Нет, он пил только водку. Причем хорошо закусывал, хотя в Сербии это не принято.
— А с другими русскими эмигрантами он общался?
— Во время немецкой оккупации некоторые вступили в Русский корпус (подразделение из русских эмигрантов, воевавшее на стороне Германии против партизан Тито. – «Газета.Ru»). Они устраивали вечеринки, где собирали деньги. Звали и деда, но он никогда в этом не участвовал.
— Как рос ваш отец?
— Очень тяжело. В школе их отправляли играть в партизан. Потомкам репрессированных нельзя было пропускать эти игры. Из них хотели сделать настоящих коммунистов. Бабушка рассказывала, что в ту пору было очень страшно. Если случился бы какой спор, на нее или отца указали бы пальцем: это родственник пособника оккупантов. И все, дело бы решили в пользу другого, не важно, прав он или нет. Когда уже я сам учился в школе, нас принимали в Союз коммунистов. Нас было три кандидата, я был хорошим и прилежным учеником. Так вот двух ребят взяли, а меня нет. Учитель подошел и сказал мне: тебя нельзя принять, потому что ты внук «врага народа».
— А русское происхождение не аукнулось Димитрию Бучину после раскола между Иосифом Сталиным и Иосипом Броз Тито?
— Он никогда не выпячивал этот факт, но и не скрывал. Кстати, свидетелем отца на свадьбе был сын погибшего партизана. Среди детей тема политики не затрагивалась, мы не делили себя на «тех» и «других».
«Мне очень дорого русское происхождение»
— Построенный дедом дом уже полностью ваш?
— Да, государство передало мне все права. Это был долгий и трудный процесс, длившийся около пяти лет, имелось много проблем… Но я добился восстановления справедливости. Никакие связи здесь не использовались. Только закон.
— Применение закона о реституции – уникальный случай?
— Если бы дом снесли, и построили новый, тогда бы вернуть имущество было невозможно. Но можно было бы оценить, сколько он стоит, и попробовать получить деньги. Дом сейчас в неудовлетворительном состоянии. Срочно нужен ремонт. Я хочу добиться компенсации. Поскольку там располагалась полиция, они не подготовили документы, чтобы сказать: это наше по закону. То есть, в какой-то мере мне повезло. 70 лет они вели себя как хозяева, не думали, что надо иметь какое-либо обоснование на пребывание в этом здании, что однажды их попросят на выход.
— Вам что-то полагается еще, помимо здания?
— Я получил только жилплощадь. Решение было вынесено еще в 2016 году. Но суд разрешил полиции оставаться в здании в течение трех лет. Я использовал все возможности, чтобы добиться справедливости. Было сказано, что если две стороны не договорятся в течение полугода, то решение вынесет суд. Контакт был, но другая сторона отделывалась банальными фразами, оттягивая решение вопроса.
Я общался с министром полиции по электронной почте. Он сказал, что они не хотят платить.
Полтора года назад я нанял адвоката, и мы пошли в суд в Белграде. Я нанял строительного эксперта, который оценил, какую сумму компенсации мне должны. Эксперт выступил в суде. Никто из полиции не оспорил его слова. Судебный оценщик вынес решение, чтобы мне заплатили только за три года. В начале 2020 года мы подали апелляцию на решение суда. Повторюсь, состояние дома ужасное. В ближайшее время я там жить не планирую. Если я получу деньги, пущу их на ремонт.
— Чувствуете ли вы негативное отношение к себе со стороны властей Сербии?
— Нет, не чувствую. Сербия провозгласила курс на вступление в Европейский союз и должна придерживаться законов, принятых там. Я счастлив, что именно на примере моей ситуации показано, что наша держава – настоящая, уважающая законы и понимающая, где правда. Сегодняшнее государство не знает, сколько имущества было конфисковано у граждан незаконным путем. Документальных свидетельств практически не осталось.
— Все же рассчитываете получить компенсацию, или надежд мало?
— Вообще вопрос денег меня не интересует. Тут скорее дело принципа. Гораздо важнее, что удалось добиться реабилитации деда. Было доказано, что он не враг, не плохой человек. Для меня свято честное имя моего деда Александра Бучина.
— Надо полагать, вас назвали в честь него?
— Да, и я горжусь этим. Сейчас в Сербии только два Бучина – я и мой сын Лука. Мне очень дорого, что у меня русское происхождение, и во мне течет, в том числе, русская кровь.