13 сентября 1965 года сотрудники КГБ арестовали в Москве писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Операции предшествовало их разоблачение. Было установлено, что Синявский и Даниэль под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак нелегально переправляли свои сочинения на Запад. В этом им помогала дочь военно-морского атташе Франции Элен Пелетье-Замойская. Статьи и произведения советских авторов печатались в Польше, США и других странах, имея определенный успех. Повесть Синявского «Суд идет» была переведена на 24 языка. В белоэмигрантской среде этого писателя окрестили «духовным наследником Достоевского». С позиции СССР труды авторов несли в себе клевету, «осмеивающую советский строй и положения марксизма-ленинизма». Уже после ареста Синявский отрицал антисоветскую направленность своих произведений.
Компетентные органы не могли разоблачить Терца и Аржака в течение многих лет.
Доподлинно неизвестно, что именно привело к раскрытию писателей. На этот счет существует несколько версий. Согласно одной из них, авторов выдал друг Синявского. По другому предположению, СССР договорился с ЦРУ – и оттуда предоставили необходимые КГБ сведения. Как бы то ни было, чекистам удалось достать пересланные на Запад рукописи. Среди наиболее известных творений Даниэля – «Говорит Москва», «Руки», «Искупление», «Человек из Минапа». Он также отрицал антисоветскую направленность своих произведений.
Дело писателей получило широкий резонанс. Против преследования Синявского и Даниэля необычно активно протестовала советская интеллигенция. Митинг гласности на Пушкинской площади в день советской Конституции 5 декабря 1965 года стал первой политической демонстрацией в СССР. В нем приняли участие такие известные впоследствии диссиденты, как Владимир Буковский, Юрий Галансков, Александр Есенин-Вольпин (сын Сергея Есенина). Считается, что процесс Синявского и Даниэля послужил началом широкого диссидентского движения в Советском Союзе. Неравнодушные к судьбе писателей составляли многочисленные открытые письма, противоречащие обвинению. Выражались опасения в повторении сталинских репрессий. Впервые в советской истории отчетливо прозвучали слова «нельзя сажать за книги». В защиту литераторов выступили западные коммунисты.
Обвинительное заключение было составлено 27 января 1966 года.
Синявского и Даниэля привлекли к ответственности по первой части статьи 70 УК РСФСР. Она гласила: «Агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления советской власти, либо совершения отдельных особо опасных государственных преступлений, распространение в тех же целях клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение либо изготовление или хранение в тех же целях литературы такого же содержания – наказывается лишением свободы на срок от шести месяцев до семи лет и с ссылкой на срок от двух до пяти лет, или без ссылки, или ссылкой на срок от двух до пяти лет».
Процесс над писателями начался в помещении Московского областного суда 10 февраля 1966 года. Внутрь пускали по пригласительным именным билетам: на каждое заседание они были разного цвета. В обвинительном заключении было сказано: «В США, Франции, Англии и других капиталистических странах широкое распространение получили произведения так называемого «советского литературного подполья». Империалистическая реакция ищет подрывных методов в области идеологии, чтобы компрометировать советский народ, наше государство, Коммунистическую партию СССР и ее политику. В этих целях используются антисоветские клеветнические произведения подпольных литераторов, которые выдаются враждебной пропагандой за рассказывающие правду о Советском Союзе». Следствие установило, что
Синявский и Даниэль, «занимая по ряду вопросов позицию, враждебную Советскому государству», в 1956 года занялись переправкой за границу своих произведений.
«Государственный пиар вызвал не совсем те результаты, на которые рассчитывала власть: не только за рубежом, но и в СССР начались общественные выступления в защиту арестованных писателей, — указывает исследователь диссидентского движения и самиздата Геннадий Кузовкин. — Дело Синявского и Даниэля (как и за два года до этого дело Иосифа Бродского) поначалу вызвало резонанс в литературных кругах, но вскоре вышло за их пределы. В официальные советские инстанции были направлены десятки индивидуальных и коллективных обращений против преследований по политическим мотивам. И совершенно необычным для советских граждан стал митинг гласности на Пушкинской площади. Одним из ключевых его лозунгов стало требование соблюдать процессуальные нормы: предстоящий процесс над Синявским и Даниэлем не должен быть тайной и безгласной расправой».
Подсудимые не признали вину. Общественные обвинители между тем клеймили писателей позором. Синявского и Даниэля называли «людьми с двойным дном, внутренними эмигрантами», а их произведения – «безвкусицей, пошлятиной и порнографией». Некоторые коллеги «от имени всех писателей» обвиняли их в тягчайшем преступлении и просили суд о суровом наказании. Письмо с ходатайством об освобождении подсудимых подписали 62 деятеля культуры и искусства, среди них – Андрей Тарковский, Илья Эренбург, Корней Чуковский, Булат Окуджава, Вениамин Каверин, Варлам Шаламов, Владимир Войнович и другие. Против Синявского и Даниэля высказывались Сергей Михалков, Константин Симонов, Константин Федин.
Синявского приговорили к семи годам лишения свободы, Даниэля – к пяти.
Леонид Брежнев в своей речи на XXIII съезде КПСС заявил, что осужденные избрали своей специальностью «очернение нашего строя, клевету на наш героический народ».
«Синявский и Даниэль в ореоле мученичества были угнаны в лагеря, но там, хвала Господу, уцелели, выжили. Может, уже не совсем те были лагеря, что в 30-40-е годы, а может, помогало им отсутствие чувства вины – все же не враги они были своему народу, а просто писатели: писатель пишет и должен печататься, а органы тут не при чем», — отмечал писатель Борис Носик.
22 апреля 1966 года «предательскую антисоветскую сущность» Синявского и Даниэля разоблачил с трибуны съезда Компартии писатель Михаил Шолохов. Нобелевский лауреат признался, что ему «стыдно за тех, кто оболгал Родину и облил грязью все самое светлое для нас». По его мнению, если бы «молодчики с черной совестью» попались в 1920-е годы, то приговор получился бы еще более суровым. Применительно к Синявскому и Даниэлю Шолохов также использовал слово «оборотни».
Путем открытых писем, получивших широкое распространение в самиздате, ему ответили Галансков и Лидия Чуковская. Журналист Александр Гинзбург составил из протоколов судебных заседаний и протестных писем сборник «Белая книга». За это его самого арестовали в 1967 году и осудили на пять лет по той же 70-й статье.
В 1971 году Синявского освободили досрочно по инициативе Юрия Андропова. Через два года он уехал во Францию. Даниэль отбыл свой срок полностью и остался в СССР, где печатался анонимно. Он умер в 1988 году.
В 1991-м писателей реабилитировали за отсутствием в их действиях состава преступления.
Синявский скончался в 1997-м и был похоронен под Парижем.
«Процесс Синявского и Даниэля привел к консолидации отдельных протодиссидентских компаний и кружков, протестная риторика стала вбирать в себя идеи права, прав и свобод человека. Именно поэтому историки связывают возникновение в СССР общественного движения в защиту прав человека с событиями вокруг дела двух писателей, которые решились рискнуть личной свободой ради свободы творчества», — резюмирует историк Кузовкин.