115 лет назад завершилась русско-японская война. После двухнедельных переговоров в американском Портсмуте был подписан мирный договор, по которому Российская империя потеряла половину Сахалина и была вынуждена уйти из Маньчжурии, отдав Японии роль гегемона на Дальнем Востоке. Потери Петербурга могли стать еще более катастрофическими, но главе российской делегации Сергею Витте удалось отстоять вторую половину Сахалина и удалить из перечня условий выплату контрибуции. Тем не менее, соотечественники не оценили успехи председателя Комитета министров на переговорах с японцами при посредничестве американцев.
В территориальных потерях был виноват, конечно, не Витте, а неудачно сложившаяся война. Уже в первых морских боях в начале 1904 года русский флот понес серьезные потери. А отрезанные от центральной России гигантскими расстояниями сухопутные войска не смогли добиться успеха в крупнейшем сражении кампании при Мукдене. Героизм русских солдат и офицеров сочетался с неудачными решениями командующих. Алексей Куропаткин, Николай Линевич и другие существенно испортили себе репутацию и вошли в историю скорее как антигерои.
2 января (по новому стилю) 1905 года, на 329-й день войны, японским войскам после героической обороны была сдана крепость Порт-Артур.
Решение о капитуляции, несмотря на протесты Военного совета, приняли начальник Квантунского укрепрайона Анатолий Стессель и начальник сухопутной обороны Александр Фок. Согласно условиям договора, весь гарнизон попадал в плен к неприятелю. За позорную капитуляцию Стесселя через несколько лет приговорили к расстрелу, заменив казнь на десятилетнее заключение в крепости. После года отсидки генерала помиловал Николай II.
Теперь у японцев не было необходимости воевать на два фронта. Японские войска, освободившиеся после захвата Порт-Артура, были использованы против русских войск в Маньчжурии.
После падения Порт-Артура в России уже мало кто верил в благоприятный исход кампании. Первоначальный патриотический подъем сменился унынием и раздражением. Эта ситуация способствовала усилению антиправительственной агитации и критических настроений. Оппозиционный тон стал характерен для русской легальной печати. Нелегальные издания больше не стеснялись в выражениях и беспощадно клеймили царя и «его сатрапов».
19 февраля (по нов. стилю) 1905 года на сопках Маньчжурии близ Мукдена (ныне Шэньян) началось наиболее масштабное, продолжительное по времени и самое кровопролитное сухопутное сражение русско-японской войны. Русская императорская армия подошла к нему в неудовлетворительном психологическом состоянии из-за череды военных неудач.
Ранее в том же году не получилось наступление на Сандепу.
Добившись превосходства на море, Япония активно развивала свои возможности на суше. Битва развернулась на фронте общей протяженностью до 150 километров. С обеих сторон в ней участвовали около полумиллиона солдат и офицеров. Продлившиеся 20 дней бои под Мукденом окончились отступлением русских войск. Имея численное превосходство, они не смогли использовать свое преимущество по причине просчетов командования. 10 марта 1905 года японцы взяли город. Применительно к событиям отступления в армии и всей стране очень быстро в обиход вошел термин – Мукденская катастрофа. В Петербурге тем временем набирали ход революционные события.
Последним шансом российского правительства добиться перелома в войне явилась отправка на Дальний Восток мощной эскадры. Но 8 мая (по нов. стилю) морское сражение с японцами в Цусимском проливе завершилось полным разгромом русского Тихоокеанского флота. Большинство русских кораблей были уничтожены артиллерией неприятеля или сдались в плен. Спастись удалось единицам. Вице-адмирал Зиновий Рожественский получил ранение и был захвачен японцами. Его участь разделили сотни офицеров. Российское общество восприняло катастрофу при Цусиме как несмываемый позор армии и флота. Считается, что провальный бой предопределил поражение России в войне с Японией.
Оппозиция в Госдуме потребовала разбирательства действий командования флотом, приведших к капитуляции Порт-Артура и гибели Тихоокеанской эскадры. Было принято решение устроить гласный судебный процесс по поводу сдачи кораблей в Цусиме.
Комиссию по расследованию обстоятельств, приведших к поражению, возглавил Александр Колчак.
В качестве причин случившегося были названы технические и материальные недостатки флота, устарелость артиллерийского вооружения, неудовлетворительное качество снарядов, недостаток приборов управления стрельбой, а также отрицательная роль Рожественского.
Силы Японии тоже находились на грани истощения. Уже в конце мая она предложила России вступить в мирные переговоры при посредничестве президента США Теодора Рузвельта. Деваться Николаю II в сущности было некуда. Внутриполитическая обстановка в России заставила его отбросить мечты о победе в войне, которая задумывалась как «маленькая и победоносная», и согласиться на выдвинутую японцами инициативу. 7 августа (по нов. стилю) 1905 года в американском Портсмуте открылась дипломатическая конференция.
По иронии судьбы, делегацию Российской империи возглавлял председатель Комитета министров Сергей Витте – тот самый человек, который настойчиво отговаривал Николая II от вступления в войну с Японией. Совершив ознакомительную поездку на Дальний Восток, он понимал, что Россия практически обречена на поражение. Витте не сомневался, что война не только не погасит революционные настроения, но и, напротив, приведет к еще более мощным социальным потрясениям и материальным потерям.
Однако одинокий голос «голубя» тогда не услышали – в окружении императора победили «ястребы».
Витте была отведена незавидная роль в российской политике. Царь постоянно жертвовал им в угоду толпе, ненавидевшей главного либерала во власти, но вновь и вновь был вынужден обращаться к его услугам. В переговорах с японцами премьер проявил твердость, какая только была возможна в той ситуации. Однако его старания оказались несправедливо забыты.
«После свидания с Государем и получения его кратких указаний я выехал 6 июля 1905 года в Америку заключать мирный договор, — вспоминал Витте в своих мемуарах. — Были ли у Государя по этому предмету совещания и с кем именно, мне неизвестно. Я знаю, что главнокомандующий постоянно сносился с его величеством, но каковы были мнения по этому предмету главнокомандующего Линевича, мне также было неизвестно. Куропаткин, который оставил пост главнокомандующего, остался под начальством Линевича в качестве командующего одной из армий, и еще ранее, нежели Государь меня назначил главноуполномоченным для ведения переговоров, написал мне краткое письмо, в котором он говорит, что теперь армия значительно усилилась и что они победят, «если не будут опять сделаны ошибки». Но ведь Куропаткин все время говорил, что победит, не отступит от Мукдена, не сдаст Порт-Артура, а мы, несмотря на его уверения, все время теряли сражения за сражениями, и как теряли — с какими позорами. Я лично уверен, что Линевич и Куропаткин молили Бога о том, чтобы мне удалось заключить мир, так как им оставался только один выход — это после заключения мира кричать: «Да, нас били, но если бы мир не был заключен, то все-таки мы победили бы».
По словам Витте, он сразу дал понять Рузвельту, что ни за что не согласится на многие требования Японии и контрибуцию. Президент США, в свою очередь, заверил главноуполномоченного Российской империи, что, если Портсмутские переговоры завершатся без результата, Япония уже не будет встречать то сочувствие и поддержку в Америке, а общественное мнение «заметно склонило свои симпатии на сторону России». Как признавал Витте, во всех разговорах с Рузвельтом и публикой он держал себя так, «будто с Россией приключилось в Маньчжурии небольшое несчастье и только».
«Хотя мы жили с японцами в одной гостинице, мы друг другу визитов не делали, а только обменялись по приезде в Портсмут карточками, — рассказывал Витте. — Только раз в конце конференции я попросил зайти второго японского уполномоченного, чтобы условиться относительно времени одного из последних заседаний: это было тогда, когда я заявил японцам, что ни на какие дальнейшие уступки я не соглашусь и что совершенно излишне тратить время».
В то время в Токио боролись между собой две партии. Одна требовала согласиться на предложения Витте и заключить мир, другая настаивала на контрибуции и угрожала в случае отказа продолжить войну.
В Америке Витте бился за Россию как лев. Его заслугой, например, было то, что к Японии перешла лишь южная часть Сахалина, а не весь остров. Это вызвало шквал возмущения в японском обществе и привело к массовым беспорядкам в Токио. В России дипломатическую работу Витте не оценили. Общественность объявила главу делегации виновным в «позорных» итогах войны, заклеймив его за «преступную уступчивость» и наградив презрительной кличкой «Граф Полусахалинский».
5 сентября 1905 года в Портсмуте было заключено перемирие, а 14 октября состоялась ратификация мирного договора.
«Мир и дружба пребудут отныне между их величествами императором всероссийским и императором Японии, равно как между их государствами и обоюдными подданными, — гласила статья 1 мирного договора. А во 2-й говорилось: — Российское императорское правительство, признавая за Японией в Корее преобладающие интересы политические, военные и экономические, обязуется не вступаться и не препятствовать тем мерам руководства, покровительства и надзора, кои императорское японское правительство могло бы почесть необходимым принять в Корее».
Условия мира все равно получились крайне тяжелыми для Петербурга. Помимо половины Сахалина пришлось уступить права на аренду Порт-Артура и южной оконечности Ляодунского полуострова с городом Дальний, а также южную ветку КВЖД от станции Чаньчунь до Порт-Артура. Отныне Россия позволяла японскому рыболовному флоту вести промысел у берегов Японского, Охотского и Берингова морей, признавала Корею зоной японского влияния и отказывалась от своих политических, военных и торговых преимуществ в Маньчжурии. В то же время Россия освобождалась от уплаты каких-либо контрибуций – этого добился Витте. Воюющие стороны обязывались вывести войска из Маньчжурии.
Маньчжурия, которую Петербург считал своей вотчиной, в итоге встала поперек горла. Пришлось забыть и о Корее с уже построенными там фабриками и заводами. Япония получила выгодный плацдарм для наращивания своей континентальной экспансии. В конечном счете это привело к колоссальным жертвам среди китайцев.
«Когда я подписал мир, то это было для всех и для Государя довольно неожиданно. Когда я ехал из гостиницы в адмиралтейский дворец в день, когда последовал мир, я сам, наверное, не знал, состоится соглашение или нет, — отмечал Витте. — Государь, получив мою телеграмму об заключении мира, видимо не знал, как ему к этому отнестись, но когда он начал получать от всех монархов самые горячие и искренние поздравления, и когда эти поздравления начали сыпаться со всех концов мира, то он укрепился в сознании, что то, что сделано, сделано хорошо и только тогда он послал мне благодарственную телеграмму».
Эмоции Николая II в момент получения известия о заключения соглашения в Портсмуте демонстрирует его дневниковая запись: «День стоял теплый и отличный. Был занят докладами с 10 часов до 12½. Завтракали одни с детьми. В 2½ во Дворце начался выход к молебну по случаю заключения мира.
Должен сознаться, что радостного настроения не чувствовалось! Вернувшись домой, отправился верхом на короткую прогулку».
В результате победного окончания войны Япония превратилась в ведущую державу Дальнего Востока. Внешнеполитические позиции России, напротив, оказались сильно подорваны. Поражение обнажило недостатки ее военной организации — техническую отсталость флота, слабость высшего командного состава, громоздкость системы управления и снабжения, а также способствовало усилению кризисной ситуации внутри страны. Учреждение парламента и Манифест 17 октября 1905 года заложили мину под всю систему самодержавия, а социалисты поклялись добиться полного уничтожения в России этой «отжившей» модели государственного устройства.