— Валерий Валентинович, последний год Специальная астрофизическая обсерватория РАН переживает не лучшие времена, и связано это с печальной историей замены зеркала на крупнейшем российском телескопе БТА, которое после нескольких лет трудов и огромных потраченных средств оказалось хуже, чем старое. Сколько денег было потрачено на эту историю?
— Я не согласен, что не самые лучшие времена. В 2007 году правительством на реконструкцию БТА было выделено 159 млн рублей. Эта программа включала в себя не только работу Лыткаринского завода, но и работы у нас на месте – подготовку системы охлаждения подкупольного пространства, реконструкцию нашего собственного оборудования.
Но основные деньги ушли на завод и через несколько лет там начались работы на полировальном станке. До этого были выполнены работы по реконструкции станка, на котором можно обрабатывать 6-метровое зеркало. Этот станок стоял недвижим с 1979 года и как говорится, покрылся мхом и паутиной.
Да, действительно, попытка обновить зеркало пока завершилась неудачей, мы вернулись к старому зеркалу, но эти годы потрачены не зря.
Мы получили новый опыт работы с разгрузками, как алюминировать зеркало. Да, мы вернулись на старое зеркало, но его характеристики после алюминирования в чем-то превосходят то, что у нас было до 2017 года. Без ложной скромности скажу, что, когда мы стали получать снимки на возвращенном зеркале, то качество оптики оказалось лучше, чем было последние 20 лет.
Да, в условиях контракта на новое зеркало было написано, что он будет закрыт, когда на зеркале будут получены результаты, которые удовлетворят астрофизиков на телескопе.
— И этого, очевидно, уже не произойдет.
— Это не произошло, данные нас не удовлетворили, и пока мы подписали соглашение о продолжении исполнения договора. Нас не удовлетворила именно форма главного зеркала. Надежды на то, что с помощью управления поверхностью зеркала через разгрузки можно что-то изменить, не оправдались.
Отклонения формы зеркала от предполагаемой превысили возможности регулировки. Мы с зеркалом отработали почти полгода, в части экспериментов ухудшение характеристик зеркала было несущественным,
но в целом – качество оказалось хуже, чем у старого зеркала.
— Вам известно, почему такой брак произошел на заводе, имя которого когда-то было знаком качества в сфере оптических разработок (Холдинг «Швабе» уже более года не комментирует «Газете.Ru» случившееся)?
— Думаю, что да, ведь еще будучи заместителем директора САО, я участвовал в принятии многих решений. В 1970-е годы, когда делалось существующее зеркало, оно изготавливалось на том самом станке, но устанавливалось на технологическую оправу, которая фактически имитировала условия работы на телескопе.
Само полирование происходит в горизонтальном положении, но для контроля зеркало наклоняли на этой оправе. Сейчас такой возможности не было так как нет той самой оправы. Было понятно, что делать новую оправу – это еще несколько лет работы, и двукратное увеличение стоимости. Были надежды, что при помощи математического моделирования на суперкомпьютере можно будет все ошибки корректно учесть и исправить.
— Почему же контроль на заводе не выявил сильного отклонения формы?
— Математика подсказывала, что отклонения лежали в пределах требуемых допусков. Это был первый такой эксперимент, когда оптики ЛЗОС впервые попытались пойти по этому пути, и у них не получилось.
Тут можно искать виноватых, но у нас все-таки не 37 год…
То, что теперь придется переделывать – это сама полировка, а ее стоимость составляет порядка 10% стоимости всех работ.
— Теперь зеркало снова лежит рядом с телескопом и может там пролежать еще 10 лет?
— Все определяется финансированием. Для завершения работ потребуется найти средства на перевозку зеркала назад в Москву, изготовление оправы зеркала и собственно полировку поверхности.
— Какой урон науке нанесла эта эпопея?
— У нас пропал летний и осенний сезон наблюдений 2018 года, когда мы занимались установкой и экспериментами с зеркалом, и, отчасти, зимний сезон начала 2019 года, когда пытались наблюдать на новом зеркале. Но значительная часть плановых наблюдений проводилась без потери эффективности. Лишь на самых критичных экспериментах было сделано заключение, что такое зеркало нас не устраивает. Например, при получении изображений экстремально хорошего качества, получение самых слабых спектров в самую лучшую погоду.
Сейчас нас жалеет погода – стоит сухая зима с большим процентом хороших наблюдательных ночей, так что отчасти удается нагонять упущенное.
— На прошедшей конференции «Астрофизика высоких энергий сегодня и завтра» ваш коллега Сергей Додонов посетовал, что в России не велось никакой подготовки наземных телескопов к участию в нашем крупнейшем за последние годы космическом проекте обсерватории «Спектр-Рентген-Гамма», запущенном этим летом. На имеющихся телескопах нет современных приборов, и нет молодых профессиональных кадров. Справедливо ли это утверждение и для БТА?
— Что касается БТА, то у программы «СРГ» статус, равный другим научным программам. На следующий год от «СРГ» поданы две заявки, на 20 ночей. Для БТА это много, и это разовое решение, принятое Национальным комитетом по тематике российских телескопов, планирующим работу и БТА.
Наша позиция – существующих возможностей только САО РАН явно недостаточно для оперативного анализа гигантского объема данных, который начал поступать от миссии «Спектр-Рентген-Гамма». Лейтмотив выступления Сергея Николаевича – давайте сообща наращивать наблюдательные возможности российских телескопов и, если уж не строить новые телескопы, то давайте дооснащать имеющиеся новым эффективным инструментарием. И о кадрах тоже забывать не надо.
— Но если вспыхнет какой-то новый транзиентный источник, вы оперативно его отнаблюдать не сможете?
— Конечно же, сможем. Но речь не только о транзиентных источниках, проблема, о которой говорил Додонов, такая – ребята, вы хотите изучать сотни и тысячи объектов на телескопе, который недостаточно оснащен мультиобъектными приборами.
У нас много телескопов, которые могли бы делать то же самое, но тоже ими не оснащены.
Поскольку на это не было заказа со стороны команды «СРГ», поддержанного финансами, то мы не могли вкладывать в разработку аппаратуры свои средства. Поэтому наш призыв такой – хотите увеличить число изученных объектов из обзоров «СРГ» в десятки раз – вложитесь и заказывайте новые приборы для БТА, для однометрового телескопа, для 1,6-метрового телескопа в Саянах, для других.
— РАТАН-600, ваш крупнейший в России радиотелескоп. Он может быть задействован в наблюдении объектов по программе «СРГ»?
— Наблюдение быстропеременных, транзиентных объектов нашим программным комитетом поставлено в высшем приоритете. И на БТА и на РАТАНе прерывается текущая программа и наблюдается этот объект.
Что касается других российских обсерваторий, которые переживают еще более трудные времена, чем мы, в том числе Крымская, то это не вина, а беда людей.
И спасибо им, что они в эти трудные годы сохранили инструменты в рабочем состоянии.
Поэтому и была надежда на то, что такой громкий успешный космический проект, как «СРГ» позволил бы найти довольно скромные по сравнению с космическими средства, чтобы усилить наземную поддержку. Это – вульгарный вопрос финансовой поддержки наземного проекта «СРГ».
— А сколько на это примерно надо денег?
— Спектрограф для телескопа класса 1-2 метра, даже однообъектный, сейчас бы стоил порядка 20 млн рублей. Такой спектрограф мы могли бы изготовить для крымского 2,6-метрового телескопа, такого же телескопа в Армении, в Терсколе, в Узбекистане. Думаю, при наличии эффективной аппаратуры можно было бы получать время для исследований и в России, и в странах ближнего зарубежья.
Для БТА мультиобъектную приставку можно изготовить –
вместе со вспомогательным оборудованием она обошлась бы миллионов в десять.
Есть еще проект создания гигантского мозаичного приемника для Саянского 1,6-метрового телескопа, специально построенного для получения изображений в больших полях. Специалистами САО такой прибор разработан, он сейчас работает в Сибири, но вместо мозаики из десятка чипов стоит только один. Причина все та же – средства.
— Любопытно, учитывая, что примерно в 10 млн рублей обходится полет Дмитрия Рогозина на космодром Восточный на ведомственном бизнес-джете.
— Деньги на это должно дать государство. Надо доказать руководству страны, что это важнейший проект и у научного руководителя проекта «Спектр-РГ» академика Рашида Алиевича Сюняева это всегда хорошо получалось. Мы же готовы воплотить эти средства в работающую аппаратуру. Это послужит и «СРГ», и будущим проектам, и для равноправного участия российских обсерваторий в мировой науке.
--Сотрудники САО РАН, живущие в Буково, возмущаются и выкладывают в интернет фото с последствиями вырубки здоровых буков на территории поселка. При этом якобы это происходит по приказу замдиректора обсерватории Ольги Ардилановой. Буково уже не Буково? Чей это приказ, зачем и на каком основании?
— Дам информацию из первых рук, не имею привычки валить на подчиненных. Да, санитарные рубки в поселке идут под контролем моего заместителя Ардилановой и санкционированы мной.
Себя к «черным лесорубам» не отношу, план вырубки был составлен специалистами лесоохраны из Ставрополя.
Не отношу себя, как мои односельчане, к экспертам, определяющим здоровые и больные деревья. Учитывая резонанс, потребую от экспертов отчет с привязкой к результатам.