После Октябрьской революции новые власти России санкционировали наступление на историю. Более чем тысячелетний период подлежал капитальному пересмотру. Радикально менялись определения и понятия. Старый режим признавался преступным, министры, чиновники, крупные землевладельцы — царскими сатрапами и эксплуататорами. Напротив, те, кого прежде называли террористами и преступниками, посмевшими покуситься на традиционные устои, превратились в мучеников, борцов за свободу и счастье рабочих и крестьян.
Почему большевики запретили историю
В 1918 году во всех вузах РСФСР расформировали юридические, а в 1921-м были упразднены исторические и филологические факультеты. Обучать студентов требовалось по принципиально новым лекалам, которые еще не были определены и составлены. Одновременно история была исключена из числа школьных дисциплин. Целое поколение советских школьников выросло, не изучая ее или же изучая только отдельные периоды российской и всемирной истории, некоторые события, отрывочные факты в процессе освоения других предметов.
Поколение подпадало под влияние пропаганды. Реального представления об истории собственной страны у школьников и студентов не существовало.
Они могли оперировать лишь регулярно использовавшимися штампами о «кровавом царе Николашке» и звероподобных «капиталистах-помещиках».
Большевики не скрывали своего намерения заново переоценить историческое наследие, накопленное в дореволюционную эру, и написать новую историю на свой манер. Известно негативное отношение Владимира Ленина к историкам «старой школы».
Как Александр III стал «алкоголиком»
В сложившихся условиях на первый план выдвинулся ученик Василия Ключевского, старый большевик и первый советский историк-марксист Михаил Покровский, знавший Ленина с 1905 года. В качестве заместителя наркома просвещения РСФСР он стал идеологом комплексных преобразований. Председатель Совнаркома высоко ценил своего протеже, определяя его сферой деятельности научные вопросы в целом и вопросы марксизма в частности.
В числе прочего бывший политэмигрант возглавил архивную службу РСФСР. Обращаясь к коллегам-архивистам, Покровский говорил: «Спасая старые архивные документы, вы сохраняете то оружие, при помощи которого рабочий класс вел, ведет и будет вести борьбу со своим классовым противником».
Исторические факультеты были восстановлены в вузах страны только в 1934 году — через два года после смерти главного советского историка от рака.
Первым учебным пособием по этому предмету в СССР стала «Русская история с древнейших времен» в четырех томах, написанная самим Покровским и вышедшая в 1933-1934 годах.
Содержание книг было способно шокировать историков «старой школы», многие из которых в ту пору проживали за границей. Так, преждевременную кончину Александра III автор объяснял «алкоголизмом». По мнению Покровского, «первопричиной запоя» являлась «атмосфера панического ужаса», в которой якобы жил император. В наше время утверждения о пьянстве Александра III в основном опровергнуты. Отец Николая II, конечно, выпивал, но редко переусердствовал в этом деле.
Не секрет, что Александр III был на особом счету у Покровского как у «верного ленинца». Ленин же испытывал именно к этому императору наиболее враждебные чувства, поскольку Александр III отказал в помиловании старшему брату будущего советского лидера Александру Ульянову — и того повесили в Шлиссельбургской крепости.
За что осудили первого историка-марксиста
Еще до возвращения истории в школьную и вузовскую программу, в 1929 году Покровский опубликовал сборник своих статей под общим названием «Октябрьская революция». Отдельный раздел был посвящен Ленину и его роли в событиях 1917 года.
«Октябрьская революция не есть какая–то особая революция, непроницаемой переборкой отделенная от «буржуазной» революции февраля того же года, а есть высшая точка подъема всего революционного движения этого года. И этому нисколько не мешает то обстоятельство, что Февральская революция еще не была социалистической, как не мешает и то, что Октябрю оставалось кое–что доделать по части буржуазно-демократической революции и доделать не мало», — отмечал историк.
При своей жизни Покровский неоднократно менял точку зрения на крупные события и не стеснялся признавать ошибки.
Например, он согласился с неправильным определением Февральской революции как начала социалистической революции, согласившись с определением ее как «буржуазно-демократической».
Тем не менее, уже после смерти историка, в 1936-м, против него развернули широкую кампанию. В адрес Покровского были выдвинуты политические, околонаучные и научные обвинения в «вульгарном социологизме», «антимарксизме», «антипатриотизме» и «очернительстве истории России». Еще через пару лет сложившаяся в 1920-е обширная школа Покровского подверглась тотальному разгрому и была объявлена «базой вредителей, шпионов и террористов, ловко маскировавшихся при помощи его вредных антиленинских исторических концепций». Книги Покровского изымались из библиотек, а учебники по истории переписывались в соответствии с новой исторической концепцией. Реабилитация любимого историка Ленина началась после XX съезда КПСС.
Если во времена Покровского еще прослеживались некоторые метания, поиск наиболее оптимальной концепции, определялись устойчивые формулировки для обозначения событий октября 1917 года, то «сталинские» историки уже брали на вооружение спущенные сверху указания. Именно при Иосифе Сталине окончательно сложилась концепция о двух революциях, впервые предложенная, скорее всего, в 1924 году в ходе дискуссии по поводу «Уроков Октября» Льва Троцкого. Согласно этой концепции, в феврале 1917 года началась и уже в ближайшие месяцы полностью завершилась буржуазно-демократическая революция, а события октября 1917-го изначально были революцией социалистической.
При Сталине приняли раннюю концепцию Троцкого
Тогда же закрепилось официальное наименование — Великая Октябрьская социалистическая революция, имевшее в первые советские годы пропагандистский смысл, а в 1930-е превратившееся в научную доктрину.
«Великая Октябрьская социалистическая революция была совершена рабочим классом и беднейшим крестьянством.
По своему характеру она являлась социалистической революцией. Свергнув эксплуататорские классы, пролетариат организовал пролетарскую диктатуру в форме Советского государства. Задачей советской власти являлось построение полного социалистического общества в нашей стране и борьба за победу социалистической революции во всем мире. Великая пролетарская революция сравнительно легко разбила цепи империализма и свергла власть буржуазии», — рассказывалось в изданной в 1941 году «Истории СССР» Константина Базилевича, Сергея Бахрушина и Анны Панкратовой.
В «лучших» традициях того времени несоизмеримо раздувалась роль Сталина в событиях октября. Из содержания материала у неискушенного читателя могло сложиться впечатление, что Сталин являлся вторым действующим лицом после Ленина, в то время как имя одного из реальных организаторов революции Троцкого не встречалось на страницах ни разу. Посвященная революции глава учебника буквально пестрила цитатами вождя пролетариата и отца народов.
«Все дороги ведут к коммунизму»
После XX съезда КПСС и осуждения культа личности Сталина учебники вновь пришлось переписывать. Учебное пособие, созданное группой авторов во главе с ответственным редактором Максимом Кимом и напечатанное в 1957 году, носило название «История СССР. Эпоха социализма (1917-1957 гг.)». «Русские белогвардейцы» характеризовались здесь как «предатели народа», однако в целом тон авторов по отношению к «врагам» советской власти был уже более спокойным, и те же белые генералы не наделялись больше карикатурными эпитетами. Чувствовалось, что после революции и Гражданской войны прошло много времени. Место наиболее актуальной исторической темы прочно заняла Великая Отечественная война.
Сталин в «Истории…» отныне не являлся главным героем революции, но был удален еще не из всех мест: все-таки после инициативы Никиты Хрущева прошло совсем мало времени, и никто не мог предугадать наверняка, какие еще неожиданности преподнесет власть в обозримой перспективе.
В чрезмерно художественном ключе Ким и компания рассказывали, как «армия революции» овладевала Зимним дворцом «при бешеном сопротивлении юнкеров».
«Время господства буржуазии в России истекло, — констатировали историки. — Наступило время победы революции, время торжества подлинных хозяев страны — рабочих и крестьян».
Профессор Ким прославился на весь мир позже, в 1975-м, когда в процессе дискуссии на Всемирном конгрессе историков в Сан-Франциско заявил с кафедры: «О чем бы вы здесь не говорили, дорога истории все равно приведет к коммунизму!»
А в 1957-м «История…» сообщала:
«День 25 октября (7 ноября) 1917 г. вошел в историю нашей Родины и во всемирную историю человечества как день победы Великой Октябрьской социалистической революции, день начала новой эры – эры коммунизма».
Диктатура пролетариата и мировая революция
Проблема адаптации работ лучших советских ученых-историков для школьной программы подробно рассмотрена в статье современного российского историка, доцента Уральского федерального университета Изабеллы Огоновской «Школьный учебник истории СССР – России как инструмент и источник формирования исторической памяти (на примере революционных событий 1917 г.)».
«Школьные учебники всегда создавались под определенную историческую концепцию, что ярко выражено в понятийном аппарате учебных изданий, — указывается в научной работе. — Так для советских учебников ключевыми были такие понятия, как «империалистическая война», «Февральская революция», «пролетариат», «советы», «министры-капиталисты», «социализм», «классовая борьба», «диктатура пролетариата», «мировая революция», «соглашатели», «предатели», «двоевластие», «апрельские тезисы», «национально-освободительное движение», «триумфальное шествие советской власти» и т.д. Весь указанный набор позволяет без труда выстроить логику содержания учебников:
империалистическая война ухудшила положение народных масс и привела к Февральской революции, движущей силой которой стал пролетариат, возглавляемый большевиками
и создавший самостоятельные органы власти – Советы, в состав которых первоначально вошли соглашатели и предатели интересов рабочего класса – меньшевики и эсеры, вступившие на путь сотрудничества с министрами-капиталистами – буржуазным Временным правительством (двоевластие) и не решавшие насущных задач того времени (вопрос о мире и о земле), в результате чего обострилась классовая борьба, национально-освободительное движение на окраинах и свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, завершившаяся триумфальным шествием советской власти».
Застой в истории при Горбачеве
В поздний советский период риторика пособий по истории, несмотря на преобразования Перестройки, в основном сохранилась в прежнем формате. Канонический взгляд на события 1917 года еще не подвергся пересмотру. Поэтому даже в школьном учебнике Александра Аверьянова и других авторов «Новая история. 1871-1917», вышедшем в 1987 году, прослеживаются хорошо знакомые с 1950-1960-х годов фразы и штампы.
«Великая Октябрьская социалистическая революция являлась закономерным результатом мирового развития, — узнавали девятиклассники. – В последней трети XIX в. капитализм достиг небывалого могущества, установил свое безраздельное господство над миром. На рубеже XIX и XX вв. он вступил в высшую и последнюю стадию своего развития — империализм. Это вызвало углубление противоречий капитализма и обострение борьбы между пролетариатом и буржуазией.
Империализм стал главным врагом всех народов.
Созревшие тогда предпосылки социализма открыли возможность выросшим революционным силам, сумевшим объединить различные движения в общий поток, прорвать фронт империализма там, где он оказался относительно слабее – в России. Это положило начало процесса перехода к социализму, к коммунизму во всем мире – всемирно-историческому процессу социального освобождения».
Библиотеки российских школ раздавали этот учебник как минимум до 1994 года, что следует из пометок в одном из экземпляров, оказавшемся в распоряжении «Газеты.Ru». Однако школьники уже познали прелести капитализма и не хотели назад, в социализм: во всяком случае, изображения мужественных рабочих, героически разрывающих цепи рабства на страницах учебника, ребята разрисовывали на манер популярных 25 лет назад героев мультфильмов.
Продолжение учебника, «Новейшая история. 1917-1939» Александра Манусевича и других, начиналось, что характерно, с цитаты Ленина, который был уже малознаком или даже чужд первым российским старшеклассникам.
«В 1917 году героический рабочий класс России в союзе с беднейшим крестьянством под руководством Коммунистической партии, созданной Лениным, совершил социалистическую революцию, навсегда покончил с господством капиталистов и помещиков, установил диктатуру пролетариата.
Победа Октября коренным образом изменила ход развития всего человечества.
Она расколола мир на две системы – социалистическую и капиталистическую, обострила противоречия империализма, вдохновила трудящихся всего мира на борьбу против насилия и угнетения. Первое в истории социалистическое государство, идущее в авангарде общественного прогресса, стало надежным оплотом трудящихся масс в их борьбе за освобождение от ига эксплуатации и за мир на Земле», — несколько запоздало повторяли авторы тезисы полувековой давности. Когда по этой книжке занимался последний поток учеников, давно не было уже Советского Союза, а Компартия находилась под запретом после октябрьских событий 1993 года.
Когда появился «октябрьский переворот»
В 1990-е авторы учебников отказываются от термина «Великая Октябрьская социалистическая революция», заменяя его «октябрьским переворотом», а еще чуть позже — «октябрьским вооруженным восстанием».
В «Истории России. XX век» Андрея Сахарова 2001 года для событий 1917-го появляется собирательный образ — Великая российская революция. Непосредственно захват власти большевиками и сопутствующие этому события именуются всего лишь октябрьским переворотом: в СССР на такой термин непременно бы обиделись. Согласно новой исторической концепции, переворот этот являлся социалистическим этапом Великой российской революции, и не рассматривается как отдельная революция. Студентам исторических факультетов, постигавшим науку по данному пособию, уже не предлагалось узнать о залпах «Авроры», штурме Зимнего и высказываниях Ленина со Сталиным по этому поводу.
«Руководство большевистской партии политически очень точно отреагировало на поднимающуюся волну революционного нетерпения, ожесточения, вооружив массы соответствующими политическими программами, — резюмировали авторы. – Выступая составляющей частью общего революционного процесса, с каждым месяцем набирая после Февраля силу, революция из столиц решительно шагнула в деревню, окрасившись там в свои специфические тона. Октябрьский переворот ускорил и довел до низшей точки распад государственной власти в России. Бездумно отбросив остатки дореволюционной центральной и местной власти, разрушив зачатки возникавшей после Февраля демократической власти, Советы, претендуя на всю полноту государственной власти, оказались совершенно не готовыми к выполнению новых функций».
Впервые после 1917 года февральские события интерпретировались в нейтрально-позитивном ключе. Этому поколению историков пришлось через колено ломать общепринятые и собственные подходы к вопросу, разрабатывая и принимая новые. Часто материалы одних и тех же людей, опубликованные с разницей в 10-15 лет, а то и меньше, по содержанию отличались друг от друга до неузнаваемости. В этом заключалась трагедия времени: по существу история не являлась самостоятельной, независимой наукой, а лишь служила политике, подстраиваясь под новые идеологические реалии.
Возвращение Троцкого
В учебнике под редакцией Александра Данилова и Александра Филиппова 2009 года целый подраздел посвящен дискуссии о характере октябрьских событий, которые рассматриваются как Великая Октябрьская революция, открывшая эпоху перехода от капитализма к социализму (коммунизму) во всем мире; военный переворот с опорой на революционную часть армии и флота; заговор – захват власти кучкой большевистских лидеров, которые навязали стране трагический путь развития; анархический бунт, разрушительная революция, отбросившая Россию страну далеко назад.
«История России. Начало XX – начало XXI века» Олега Волобуева и Сергея Карпачева 2016 года издания – один из тех учебников, по которым осваивают программу сегодняшние десятиклассники. На страницах пособия появляются действующие лица, чьи имена долгое время оставались под строжайшим запретом. Четко прослеживается примирительная позиция.
Например, применительно к Первой мировой войне указывается, что будущие советские маршалы Семен Тимошенко, Георгий Жуков и Родион Малиновский вошли в число георгиевских кавалеров, а будущие белые генералы Антон Деникин, Лавр Корнилов, Николай Юденич и Петр Врангель «отличились в войне». При этом основатель Белого движения на юге России генерал Михаил Алексеев авторами в этой привязке почему-то не упоминается.
Зато учащиеся наконец узнают об одном из ключевых персонажей Октябрьской революции Троцком,
который с конца 1920-х годов был полностью вычеркнут из отечественной историографии, а если где-то и появлялся, то характеризовался в крайне негативном тоне. По словам авторов учебника, после возвращения из-за границы Ленин нашел в лице Троцкого «деятельного помощника». Приводятся и цитаты Троцкого, что было совершенно немыслимо для советского периода.
События 24-26 октября (по юлианскому календарю) 1917 года описываются как «вооруженное восстание, организованное большевиками». Термины «революция» и «переворот» применительно к этому временному отрезку не используются. В учебник возвращаются овитый легендами крейсер и штурм Зимнего: однако если у Кима в учебнике 1957 года дворец ожесточенно защищали юнкера, то у Волобуева и Карпачева атакующие «почти не встречают сопротивления», а главной силой обороны является женский батальон.
«Вечером 25 октября в Петрограде открылся II Всероссийский съезд Советов. В те же минуты стоявший неподалеку от Зимнего дворца на Неве крейсер «Аврора» холостым выстрелом дал сигнал к штурму Зимнего дворца. Не встретив почти никакого сопротивления (главной силой во дворце был женский батальон), восставшие арестовали 13 членов Временного правительства и отправили их в Петропавловскую крепость», — информирует учебник.