— Сергей Михайлович, какое отношение вы имеете к специальному докладу IPCC (Межправительственная группа экспертов по изменению климата ООН), который опубликован сегодня и привлек широкое внимание в мире?
— В этой научной организации есть Бюро, я член этого Бюро, вице-председатель Рабочей группы II. Первая группа занимается физической научной основой изменения климата, вторая – воздействием, адаптацией и уязвимостью, третья – смягчением воздействия человека на климат. Доклад готовили все три группы.
— Каков основной посыл доклада?
— Причина его написания следующая. Когда в конце 2015 года заключалось Парижское соглашение, была объявлена глобальная цель – непревышение глобальной температуры Земли в XXI веке более, чем на 2 градуса по отношению к доиндустриальному уровню. Но некоторые страны поставили вопрос, что это недостаточно жесткое требование – нужно не пробивать потолок в 1,50 С, поскольку между этими двумя отметками могут быть непредвиденные последствия, способные особенно тяжело сказаться на островных и беднейших государствах.
И было решено спросить у IPCC – что произойдет между полутора и двумя градусами?
И второе – возможно ли технологически не допустить превышение на 1,50С?
Если говорить кратко – да, между 1,5 и 2 градусами риски ряда неблагоприятных последствий для хозяйственных и природных систем, а также для здоровья населения в некоторых регионах, достоверно возрастут. Например, при потеплении на 1,5 градуса уровень мирового океана поднимется менее, чем на 10 сантиметров, по сравнению с потеплением на 2 градуса. Казалось бы, немного, но для таких стран, как Бангладеш, с такой береговой линией, это может оказаться существенным.
Могу назвать такую цифру из доклада –
дополнительно 10 млн человек в прибрежных зонах окажутся в состоянии риска, если потеплеет на 2, а не 1,5 градуса.
Будет в большей степени будет протаивать многолетняя мерзлота, это скажется на прочности фундаментов зданий. Это может коснуться России. Так же как и вопросы Арктики. Сокращение площади льдов освободит Северный морской путь, с другой стороны под угрозой окажутся арктические экосистемы.
— Многие западные СМИ отреагировали на доклад кричащими заголовками – грядет катастрофа, спасайтесь и принимайте меры… Доклад вообще об этом говорит?
— Вот не надо этого! Вопрос климата сильно политизирован, и есть две противоположные тенденции. С одной стороны – безосновательно кричать о катастрофах и необратимых изменениях, с другой – вести разговоры о том, что все это ерунда, и ничего страшного не грозит. Если почитать текст доклада, то он написан в умеренных тонах, сбалансированно.
— Но правда ли, что сейчас наблюдается сценарий потепления вовсе на 30С по отношению к доиндустриальному уровню?
— Понимаете, с момента заключения Парижского соглашения прошло два года. По какому сценарию идет развитие эти два года, никто сказать не может. Сценарии начнут показывать расхождение лет через 10-20. Но расчеты показывают, что да – если современные тренды продлить на будущее, и продолжится безответственное сжигание нефти, газа и угля, то возможно,
к концу XXI века мы достигнем превышения на 30С и даже выше.
Напомню, что в последние годы увеличение глобальной температуры происходит со скоростью 0,20 за 10 лет. Это довольно быстро, если продлить тренд на XXI век, сами видите, что получится. В этом специальном докладе говорится о большем числе рисков, чем прошлом, Пятом оценочном докладе.
— Кстати, совсем недавно была опубликована работа, в которой ученые показали роль таяния вечной мерзлоты в наступлении некой точки невозврата. Как ваши коллеги относятся к таким мрачным сценариям?
— Это мнение группы исследователей о так называемой положительной обратной связи, приводящей к неустойчивости. Большинство же ученых считает эту теорию недоказанной, не общепринятой точкой зрения. Но высвобождение углекислого газа и метана из вечной мерзлоты – действительно необратимый процесс в том смысле, что в течение века эти газы обратно уже не запихнешь.
— Доклад говорит о мерах, которые можно принять, чтобы не допустить превышения температур выше, чем на 1,5 градуса. Каковы они?
— Остается ограниченное количество траекторий, возможностей. Все они нелегкие – это внедрение возобновляемых источников энергии, увеличение энергоэффективности, изменение экологического поведения и др.
— А меры по извлечению углекислого газа из атмосферы?
— Да, это так называемые активные меры, требующие затрат энергии и денег на извлечение углекислого газа из атмосферы. Методов много.
Например, углекислый газ можно захоранивать в виде древесины, и делать из нее, так сказать, табуретки и шкафы, закачивать его в подземные емкости, увеличивать продуктивность верхнего слоя океана. Но эти методы недешевые.
— В докладе подсчитана стоимость усилий, которые должен затратить мир на достижение заявленных целей?
— В Резюме для политиков говорится, что средние инвестиции для ограничения потепления полтора градусами составляют $900 млрд в год. Это действительно фантастические суммы. С другой стороны, в сравнении с мировым валовым продуктом это может оказаться незначительной частью.
— Какова судьба Парижского соглашения в свете политики США?
— Я напомню, что США в 1997 году подписали Киотский протокол, но при Буше-младшем не стали его ратифицировать. Но США объявили национальную цель – сократить на единицу ВВП выбросы углекислого газа и выделили серьезные деньги на научные разработки. Думаю, и в этот раз они не будет брать на себя мировые обязательства, но что-то делать будут. Думаю, они не потеряли интерес к этому вопросу, но они будут оглядываться на собственные национальные интересы. Как и Россия.
— Россия остается приверженной ратификации Парижского соглашения?
— Думаю, что РФ в конце концов его ратифицирует в 2019 году. Страна подписала документ, и отказ от его ратификации — это вещь форс-мажорная.