4 октября 1988 года рано утром в Свердловске прогремел взрыв. Железнодорожный состав, перевозивший взрывчатые вещества (46,8 тонн тротила, 40 тонн гексогена) покатился под уклон и врезался в стоящий на путях товарный поезд с углем. Произошло крушение, груз загорелся. А через три минуты город содрогнулся, и на западе медленно поднялось облако в виде гриба.
В эпицентре взрыва осталась воронка диаметром 40 и глубиной 8 метров.
Ударная волна распространилась на 10-15 километров, в окнах домов повышибало стекла. Четверо человек погибли, еще около 500 получили ранения, в основном резаные раны от осколков. Жителям повезло — взрыв произошел, когда все еще спали, иначе жертв бы могло оказаться куда больше.
«Я жила на Технической, 28. В момент взрыва не спала, услышала сильнейший хлопок. Ударной волной выбило стекла, подняло шторы. Стала собирать двоих детей, захватила документы.
Увидела в окно, как поднимается облако в виде гриба,
— вспоминала очевидица случившегося Зинаида Игитова, заведующая общежитием, находившимся неподалеку от станции. — Когда прибыла на работу, то вид здания меня поразил. Перекрытия между комнатами рухнули. На разрушенной крыше лежала вагонная пара колес... Подъехало много машин «Скорой помощи», стали подходить танки и тягачи. Бараки лежали в руинах. Потряс вид деревянного дома с рухнувшей стеной, где на втором этаже стояло пианино».
«Один за другим последовали два взрыва. Свет сразу погас. Кругом — зловещая мгла. Несмотря на сложность обстановки, все было организовано по-военному четко: выставлено оцепление, прибыла военная и специальная техника, которая стала растаскивать развалы. Вскоре заработали полевые солдатские кухни. Грузовые составы пустили в обход станции. Помощь в те дни приходила со всех железных дорог Советского Союза», — рассказывал начальник расчета пожарной команды на Свердловской железной дороге Николай Недокушев.
Одними из первых на место трагедии прибыли солдаты и офицеры Железнодорожных войск, которые трудились на расчистке завалов, эвакуировали раненых, укладывали новые пути.
«Проснулся от страшного взрыва, — вспоминал офицер запаса Валерий Куц. — Балконную дверь срезало как бритвой, вышибло оконные стекла. Вскоре прибыл в часть. Казармы, служебные помещения — с зияющими оконными отверстиями. Некоторые солдаты были поранены стеклом. Наша оперативная группа, куда входили подполковник А. Шведчиков, майор А. Мальцев, выехала на Сортировку через час-полтора после аварии».
Только в первый день удалось вывезти 120 тонн искореженного металла, расчистить место, уложить 300 вагонных метров пути, произвести балластировку и выправку 450 вагонных метров железнодорожной линии.
В результате оперативно принятых мер всего через 4 часа после взрыва уже было восстановлено движение пассажирских поездов.
На второй день после взрыва железнодорожники выполнили укладку 8 комплектов стрелочных переводов. В последующие дни рыли траншеи, укладывали кабели связи. Движение поездов не прекращалось и осуществлялось по параллельным направлениям. Окончательно работа сортировочной системы и в целом станции Свердловск-Сортировочный была восстановлена 7 октября в 20 часов 15 минут по московскому времени.
По официальной версии, виновником катастрофы стала 35-летняя диспетчер станции Татьяна Хамова. Она, якобы не убедившись, что локомотив удерживает состав со взрывчаткой, дала зеленый свет транзитному поезду, из-за чего и произошло столкновение и последующий взрыв.
На протяжении четырех лет диспетчер находилась под следствием. Она обвинялась в нарушении инструкций, женщине грозило до шести лет тюрьмы. Но суд несколько раз возвращал дело на доследование. В итоге оно попало в Челябинский суд, где его замяли.
Есть, впрочем, и иная версия. Директор «Уральского сыскного агентства» Владимир Матюшенко уверен — во взрыве были виновны в первую очередь начальник Свердловской железной дороги, главный инженер и начальник службы энергоснабжения.
Дело в том, что после столкновения и обрушения контактной сети высоковольтных проводов автоматика сама отключила напряжение. А затем дежурный энергодиспетчер велела дежурному электромеханику вручную пустить ток по обесточенному участку сети.
«После этого в обрушенную контактную сеть было подано 3000 вольт. Мощный электроразряд прошел через вагон и груз, вызвав его детонацию», – рассказал Матюшенко.
Специалисты при этом действовали по приказу, подписанному вышеуказанными лицами. Электромеханик Ольга Роденко, нажавшая злополучную кнопку, сама едва не погибла — ее спасло только то, что она успела спрятаться за стальным щитом мнемосхемы.
«Эти три лица и должны были стать обвиняемыми. Но один из них был неподсуден по определению. Это же высший состав номенклатуры! А обвинение двух других лиц все равно бросало бы тень на Скворцова. Хамова же была единственным персонажем, кого можно было бы хоть как-то назвать обвиняемой», – считал Матюшенко.
После ликвидации последствий взрыва район стал местом массовой жилищной застройки. Часть обращенных в руины жилых домов и инфраструктуры так и осталась стоять разрушенными, молчаливо напоминая о случившемся. В частности Дом культуры железнодорожников, построенный в 1951 году, простоял в полуразрушенном и заброшенном виде 23 года, пока не был снесен осенью 2011 года.