«Стреляла по убеждению»: как пытались убить Ленина
Историческая онлайн-трансляция: покушение на Ленина
Таким получился судьбоносный день отечественной истории, когда молодое советское государство едва не потеряло своего вожака. «Газета.Ru» прощается с читателями. До новых встреч в наших онлайн-трансляциях!
ВЧК приговорил Каплан к смертной казни. Расстрел состоялся в Кремле: процедура была поручена чекистами коменданту Малькову. Приговор был приведен в исполнение около 16:00 3 сентября 1918 года. Тело Каплан облили бензином и сожгли в металлической бочке.
А накануне на территории завода Михельсона состоялся следственный эксперимент – была смоделирована картина покушения. Мероприятие провели видные революционеры Виктор Кингисепп и Яков Юровский, вернувшийся с Урала после расправы над царской семьей.
Вспоминает Мальков:
«Возмездие свершилось. Приговор был исполнен. Исполнил его я, член партии большевиков, матрос Балтийского флота, комендант Московского Кремля Павел Дмитриевич Мальков, — собственноручно. И если бы история повторилась, если бы вновь перед дулом моего пистолета оказалась тварь, поднявшая руку на Ильича, моя рука не дрогнула бы, спуская курок, как не дрогнула она тогда…»
Убийство Урицкого и покушение на Ленина побудило советские власти перейти к тактике красного террора. Соответствующая резолюция о правомерности такой борьбы была выпущена правительством 5 сентября.
Несмотря на кажущуюся серьезность ранений, Ленин довольно скоро поправился. Уже 22 октября он провел первое публичное выступление после покушения.
Каплан дает показания:
«Кто мне дал револьвер, не скажу. У меня никакого билета профсоюзного не было. Давно уже не служу. Откуда у меня деньги, я отвечать не буду. Стреляла я по убеждению. Я подтверждаю, что я приехала из Крыма. Связан ли мой социализм с Павлом Скоропадским (в тот период гетман Украины. – «Газета.Ru»), я отвечать не буду. Я не слышала ничего про организацию террористов, связанную с Борисом Савинковым (один из лидеров партии эсеров. – «Газета.Ru»). Есть ли у меня знакомые среди арестованных Чрезвычайной комиссией, не знаю. К теперешней власти на Украине отношусь отрицательно. Как отношусь к Самарской и Архангельской власти, не хочу отвечать».
Задержанную приводят в кабинет исполняющего обязанности председателя ВЧК Якова Петерса. Здесь уже присутствуют Свердлов, секретарь ВЦИК Варлаам Аванесов, присутствовавший на первом допросе Дьяконов и нарком юстиции РСФСР Дмитрий Курский, который и начинает задавать вопросы.
Каплан перевозят из Замоскворецкого военкомата на Лубянку.
Уже тогда Бонч-Бруевич задумался о необходимости красного террора: «К глубокой ночи стала выявляться политическая сторона всего этого события. Совершенно ясно стало, что на власть диктатуры пролетариата ведется атака со стороны всех контрреволюционных элементов, кто бы они ни были. Здесь все были заодно: и белогвардейцы, и кадеты, и эсеры, и представители иностранных держав. Ясно, что был провозглашен белый террор против представителей рабоче-крестьянской власти. На удар необходимо было ответить в сто раз сильнейшим ударом. На белый террор — красным террором».
И снова обращаемся к воспоминаниям Бонч-Бруевича:
«Температура поднялась. Владимир Ильич находился в полузабытье, иногда произнося отдельные слова. Профессор Минц, уезжая, выразил свое крайнее изумление стойкости и терпению Владимира Ильича, который не проронил ни звука даже тогда, когда ему делали ужасно болезненную перевязку. О состоянии Владимира Ильича Минц не говорил ничего определенного, сказав лишь, что это ранение принадлежит, несомненно, к разряду весьма тяжелых».
Председатель ВЦИК Свердлов обращается к народу с экстренным воззванием. Письмо адресовано «всем советам рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов, всем армиям, всем, всем, всем».
«Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на товарища Ленина, — пишет Свердлов. – Роль товарища Ленина, его значение для рабочего движения России, рабочего движения всего мира известны самым широким кругам рабочих всех стран. Истинный вождь рабочего класса не терял тесного общения с классом, интересы, нужды которого он отстаивал десятки лет. Товарищ Ленин, выступавший все время на рабочих митингах, в пятницу выступал перед рабочими завода Михельсона. При выходе с митинга он был ранен. Задержано несколько человек. Их личности выясняются.
Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, следы наймитов англичан и французов. Призываем всех товарищей к полнейшему спокойствию и усилению своей работы по борьбе с контрреволюционными элементами.
На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит еще большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против всех врагов революции.
Официальный документ из дела о покушении на Ленина.
О происходившем в это время в ленинской квартире очень эмоционально писал Бонч-Бруевич: «Худенькое обнаженное тело Владимира Ильича, беспомощно распластавшееся на кровати, — он лежал навзничь, чуть прикрытый, — склоненная немного набок голова, смертельно бледное, скорбное лицо, капли крупного пота, выступившие на лбу, — все это было так ужасно, так безмерно больно, что с трудом удавалось сдерживать себя от заливающего сердце волнения... А мысли неслись своим чередом... И в эти минуты вспоминалась вся долгая жизнь, недавняя пламенная революционная борьба, радость побед, глубокие надежды на будущее... И все это везде и всегда, с ним и только с ним, с этим истинно вдохновенным, гениальным вождем тех масс, которые безмерно и беспредельно всюду верили ему, шли за ним и готовы были отдать жизнь».
Палата Ленина, в которой он лечился от полученных ран несколько лет спустя.
В Кремле собрались Свердлов и члены Совнаркома. За столом царит полная тишина. Сведения о состоянии Ленина получают по телефону.
Фотография Каплан после задержания.
Председатель комитета завода Михельсона Николай Иванов, непосредственный свидетель покушения, рассказал о состоянии пострадавшей Поповой: «Еще задолго до прибытия товарища Ленина пришла на митинг женщина, которая потом была ранена стрелявшей. Она держала себя как-то совершенно по-особенному: взволнованная ходила и все как будто порывалась говорить. Можно было предположить, что она партийный работник, но ее никто не знал. «…Раненую отвезли в больницу. Когда пришли в Петропавловскую больницу, чтобы взять белье для раненой, выяснилось, что она кастелянша этой больницы… что она явилась совершенно невинной жертвой террора буржуазной наймитки».
Опубликован бюллетень кремлевских врачей: «В наличии два огнестрельных ранения. Одна пуля вошла под левую лопатку, прошла через грудную полость и, задев верхнюю долю лёгкого, застряла в правой стороне шеи выше правой ключицы. Вторая пуля попала в левое плечо. Она раздробила кость и застряла в левой плечевой области, вызвав внутреннее кровоизлияние».
Информация о покушении на Ленина просачивается в народ. Москва начинает бурлить на фоне зловещих слухов.
Узнав о произошедшем, ближайший сподвижник вождя Бонч-Бруевич, опасаясь нападения на Кремль, приказал кремлевскому коменданту Кремля Малькову привести караулы и всех красноармейцев в боевую готовность, а охрану усилить, установить беспрерывное дежурство у всех ворот, на стене, у входов в Совнарком и ВЦИК.
Слово Бонч-Бруевичу:
«Вбежав в маленькую квартиру Владимира Ильича, я прежде всего увидел Марию Ильиничну, метавшуюся из комнаты в комнату и в крайне нервном возбуждении повторявшую:
— Что же это такое? До каких пор это будут терпеть? Неужели и это пройдет им даром?
— Мужайтесь, Мария Ильинична, — сказал я ей и, встретившись взглядом, понял все потрясающее горе, написанное в ее сосредоточенных глазах. — Спокойствие прежде всего... Отдадим все наше внимание ему... Владимир Ильич лежал на правом боку на постели, которая стояла ближе к окну, и тихо, тихо стонал... Лицо его было бледно... Разорванная рубашка обнажала грудь и левую руку, на которой виднелись две ранки на плечевой кости. Он был полуодет, без пиджака, в ботинках... По ту сторону Владимира Ильича, спиной к окну, стоял товарищ Винокуров, который раньше других пришел на заседание Совнаркома и который, узнав о несчастье с Владимиром Ильичем, тотчас же явился в его квартиру, расположенную в том же этаже близко от Совнаркома.
Я предложил немедленно смазать отверстие ран йодом, дабы предохранить от внешнего заражения, что товарищ Винокуров сейчас же и сделал».
Американский историк Ричард Пайпс, ссылаясь в своем труде «Большевики в борьбе за власть» на показания Семенова, полученные во время процесса над эсерами, отстаивал версию о ранении Ленина отравленными пулями. Якобы они были обработаны ядом, который должен был нанести организму непоправимый урон. Однако более убедительных доказательств тому так и не нашлось: отравленные пули остались только предположением.
Вспоминает водитель Гиль:
«Подъехал прямо к квартире Владимира Ильича во двор. Здесь мы все трое помогли Ленину выйти из автомобиля… Мы стали просить и умолять его, чтобы он разрешил нам внести его, но никакие уговоры не помогли, и он твердо сказал: «Я пойду сам»… И он, опираясь на нас, пошел по крутой лестнице на третий этаж».
Каплан доставлена в Замоскворецкий военный комиссариат. После тщательного обыска в присутствии Батулина, председателя Московского трибунала Дьяконова, комиссара Замоскворечья Косиора, комиссара Пиотровского и рабочего завода Уварова она делает первое официальное заявление. «Я – Фанни Ефимовна Каплан. Под этим именем отбывала каторгу в Акатуе. На каторге пробыла 11 лет. Сегодня я стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному побуждению. Я считаю его предателем революции. Ни к какой партии не принадлежу, но считаю себя социалисткой».
Памятный знак на месте покушения на Ленина 30 августа 1918 года — современный вид.
По стечению обстоятельств в толпе оказался врач по фамилии Полуторный, который немедленно оказал Ленину первую помощь. Вождю помогли встать, усадили на заднее сиденье машины. Рядом расположились двое рабочих. После этого его немедленно везут в кремлевскую квартиру. Гиль гонит авто на предельно возможной скорости.
Из показаний Батулина, обнародованных на портале Президентской библиотеки: «Я услышал три резких сухих звука, которые я принял не за револьверные выстрелы, а за обыкновенные моторные звуки. Я увидел толпу народа, до этого спокойно стоящую у автомобиля, разбегавшуюся в разные стороны и увидел позади кареты-автомобиля товарища Ленина, неподвижно лежащего лицом к земле. Я не растерялся и закричал: «Держите убийцу товарища Ленина!», и с этими криками я выбежал на Серпуховку. Около дерева я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: «А зачем вам это нужно?» Тогда я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей идти за мной».
Опасаясь, чтобы женщину не отбили ее единомышленники и «над ней не было произведено толпой самосуда», Батулин попросил прибывших красноармейцев сопровождать их до комиссариата.
На расстоянии 20 шагов от Ленина во время выстрелов находился помощник военного комиссара 5-й Московской Советской пехотной дивизии Степан Батулин. Он моментально сориентировался, выбежал на улицу через проходную и заприметил стоящую у дерева странную женщину с портфелем и зонтом.
Батулину не составило труда задержать Каплан, хотя он еще не был стопроцентно уверен в ее виновности. Подозреваемую отвели обратно на завод. Затем члены комитета вызвали машину, на которой террористку доставили в Замоскворецкий военный комиссариат.
Водитель советского лидера Гиль успел заметить человека в матросской форме, который бежал прямо на вождя с правой рукой в кармане. Это был Новиков. Только увидев в руках шофера револьвер, направленный ему в лоб, «матрос» сменил направление и скрылся.
БАХ-БАХ, БА-БАХ! Неожиданно вечернюю Москву сотрясают выстрелы. В первые секунды никто не понимает, откуда идет пальба. Ленин падает возле машины, теряя сознание. Всего выпущено три пули. Одна попала в шею под челюстью, другая поразила руку, третья «досталась» кастелянше Павловской больницы Марии Поповой…
Под овации Ленин покидает трибуну. Публика рукоплещет. Он доволен собой. Теперь надо ехать на заседание Совнаркома, назначенное Свердловым на 9 вечера. Шофер Гиль уже завел мотор. Однако у самой машины Ильича останавливает женщина. Она жалуется, что на железнодорожных вокзалах конфискуют хлеб. Чуткий вождь начинает внимательно слушать просительницу…
Начинается митинг. Тема – «Диктатура буржуазии и диктатура пролетариата». Народ завороженно внимает словам большевистского лидера. Сам он, что называется, в ударе. Охрана на заводе отсутствует.
Свою речь Ленин оканчивает словами: «Умрем или победим!»
Глава Совнаркома прибывает на Серпуховку. Производство паросиловых машин было открыто здесь британцами Хоппером и Ригли еще в 1847 году. В 1887-м на заводе организовался первый подпольный марксистский кружок, впоследствии превратившийся в один из главных большевистских центров Москвы. Свое легендарное имя завод получил от предпринимателя Льва Михельсона, который в 1916 году выкупил его для производства снарядов.
После Февральской революции завод национализировали, а в местный комитет вошли большевики. В 1922-м заводу присвоено имя вождя революции. Сегодня Московский электромеханический завод имени Владимира Ильича функционирует по адресу Партийный переулок, дом 1.
Каплан ждет Ленина на заводе Михельсона. Ходит в толпе, прислушивается к разговорам, курит папиросы. Неподалеку находится и другой боевик Новиков, переодетый в матросскую форму. Он должен страховать бывшую каторжанку и обеспечить ей побег после выстрелов. В портфеле Каплан – билет до станции Томилино, где находится конспиративная квартира эсеров.
Ленин в дороге. Едет с хорошим настроением, чувствует удовлетворение от беседы с рабочими массами. Народ верит партии, это вселяет оптимизм перед новым этапом яростной борьбы против белых армий Антона Деникина и Александра Колчака.
Судя по всему, Каплан – не единственный охотник за головой Ленина. Согласно показаниям эсера-террориста Григория Семенова, данным в ходе процесса 1922 года, при организации покушения была составлена группа из четырех исполнителей. План считали несложным, ведь Ильич приезжал на выступления без охраны. Впервые преступники «засекли» Ленина на митинге в Алексеевском народном доме 23 августа 1918 года, однако направленный на мероприятие боевик Усов стрелять не решился.
То же самое произошло с его сообщником Федоровым-Козловым на Хлебной бирже 30 августа. Возможно, пламенные речи вождя произвели слишком большое впечатление на террористов. Из заявления Федорова-Козлова на судебном заседании:
«Я не решился выстрелить в Ленина, так как к этому времени убедился, что тактика убийств, которую избрали мои руководители, является неправильной, вредной, страшной для дела социализма…»
Выступление на Хлебной бирже проходит гладко и занимает 15-20 минут. Сразу после глава Совнаркома с личным водителем Степаном Гилем без задержек отправляются на завод… По тогдашней Москве это порядка 10 км самым коротким путем. Автомобиль того времени взял бы маршрут минут за 40.
Ленин выезжает на митинг в Басманный район. После революции в здании Хлебной биржи разместили Дом коммунистического воспитания, переименованный позже в Бауманский детский дом культуры. Ленин выступал здесь не один раз. Сегодня это здание московского драмтеатра «Модерн» на Спартаковской площади.
Каплан осведомлена о готовящемся выступлении Ленина на заводе Михельсона. Она ищет адрес и планирует раствориться в толпе рабочих.
Ленин обедает с супругой Надеждой Крупской в Кремле, за трапезой веселится и шутит. Жене, как и ранее сестре, не удается уговорить его от роковой поездки.
В Крыму террористка познакомилась с братом Ленина – Дмитрием Ульяновым. Врач по профессии, он заинтересовался молодой ослепшей девушкой. Ходили слухи, что младший Ульянов даже сделал ей предложение руки и сердца, однако она ответила отказом. На прощание Дмитрий оставил Каплан направление в глазную клинику Леонарда Гиршмана, которая находилась в Харькове и была одной из лучших в России.
Свободу Каплан принесла Февральская революция. Получив амнистию, девушка отправилась в Москву. Там она поселилась у бывшей сокамерницы Анны Пигит, где прожила целый месяц. А к лету 1917 года Временное правительство открыло в Крыму специализированный санаторий для бывших политзаключенных, куда Фанни выдали путевку.
Определили девушку в Акатуйский острог Нерчинской каторги, который по праву считался адом на земле. Испытания начались еще на пути в далекое Забайкалье – Каплан, как «склонная к побегу», должна была пройти до места заключения пешком, в ручных и ножных кандалах под охраной. Подробности мучительного пути Каплан неизвестны, однако до Нерчинской каторги она добралась лишь 22 августа 1907 года.
Уже по прибытии в острог выяснилось, что Фанни не только слепая, но и почти ничего не слышит. Кроме того, мелкие осколки бомбы впились под кожу рук и ног, что способствовало развитию ревматизма. Измученная девушка несколько раз пыталась покончить с собой, но ей мешали.
В это же время вместе с Каплан в Акатуйской тюрьме сидела Мария Спиридонова, также прославившаяся своими политическими преступлениями. Их вместе перевели сначала в Мальцевскую тюрьму, а спустя несколько лет вернули в Акатуй. Спиридонова взяла Дору под опеку и та отказалась от анархизма, став эсеркой — социалистом-революционером, что впоследствии сыграло в ее жизни определяющую роль.
Суд над Каплан состоялся 5 января 1907 года. Несмотря на то, что перед ними предстала слепая миниатюрная 16-летняя девушка ростом ниже 160 см, сердца судей не дрогнули — ее приговорили к смертной казни. Смягчить наказание удалось только благодаря тому, что Фанни была несовершеннолетней – виселицу заменили пожизненной каторгой.
В это время по Москве бродит некая девушка 28-ми лет от роду, полуслепая бывшая каторжанка. У нее – по четыре имени и фамилии. Самые популярные варианты в советской традиции – Фанни Каплан и Фейга Ройтблат.
Террористическую деятельность Каплан начала еще в 1905 году, во время первой революции. Тогда вместе с единомышленниками она решила организовать покушение на киевского генерал-губернатора Владимира Сухомлинова. Однако попытка убийства для 16-летней революционерки, получившей прозвище Дора, обернулась арестом и каторгой. Самодельные взрывные устройства, изготовленные для покушения на градоначальника, из-за нелепой случайности сработали раньше — прямо в гостинице, в руках у Каплан.
Тем не менее, ее это не убило. Взрывной волной девушку отбросило к стене: она ударилась головой, повредив при этом глазной нерв. Наполовину ослепшая и испуганная Каплан не успела скрыться с места преступления, куда сразу же приехала полиция.
На 30-е у Ленина запланировано два выступления: сначала на Хлебной бирже в Басманном районе, затем на заводе Михельсона в Замоскворечье. Ильич отдыхает, собирается с мыслями, готовится.
Проведенное ближайшим соратником Ленина, управляющим делами Совнаркома Владимиром Бонч-Бруевичем следствие успеха не возымело. «В эту же ночь появились какие-то отдаленные, чуть заметные намеки на то, что в Петрограде образовалась военная офицерская организация, искавшая случая убить Владимира Ильича. И после этого в течение нескольких дней, как мы ни старались, ничего прояснить не могли», — писал он в своих «Воспоминаниях о Ленине».
Еще одно покушение сорвалось в середине января, когда к Бонч-Бруевичу пришел с повинной некий солдат Спиридонов, признавшийся в том, что получил задание убить Ленина от «Союза георгиевских кавалеров». В ночь на 22 января чекисты арестовали заговорщиков. Те попросили отправить их на фронт, однако как минимум двое примкнули к Белому движению.
Хотя кому-кому, а Ленину действительно было, чего опасаться. До злополучного дня он уже успел пережить два покушения на свою жизнь в 1918 году. Первая попытка случилась 1 января. Сам вождь пролетариата не пострадал, а находившийся с ним его друг, социалист из Швейцарии Фридрих Платтен получил легкое пулевое ранение. Подробно о ЧП рассказывала сестра главы правительства Мария Ульянова, также находившаяся на месте событий. Ее слова приводит в своей книге «Загадки истории. Тайны Советской империи» Андрей Хорошевский.
«1 (14) января 1918 года, под вечер, Владимир Ильич выступал в Михайловском манеже перед первым отрядом социалистической армии, уезжавшим на фронт. На митинг его сопровождали швейцарский товарищ Платтен и пишущая эти строки. Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный. Но не успели мы отъехать и нескольких десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля, как горох, посыпались ружейные пули. «Стреляют», — сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвел ее в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, чтобы это была стрельба. После выстрелов шофер ускорил ход, потом, завернув за угол, остановился и, открыв двери автомобиля, спросил: «Все живы?» — «Разве в самом деле стреляли?» — спросил его Ильич.
«А то как же, — ответил шофер, — я думал — никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам. Да и так ехать-то очень шибко нельзя было — туман, и то уж на риск ехали». Все кругом было действительно бело от густого питерского тумана. Доехав до Смольного, мы принялись обследовать машину. Оказалось, что кузов был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло. Тут же мы обнаружили, что рука товарища Платтена в крови. Пуля задела его, очевидно, когда он отводил голову Владимира Ильича, и содрала на пальце кожу.
«Да, счастливо отделались», — говорили мы, поднимаясь по лестнице в кабинет Ленина.
Родные Ленина во главе с сестрой Марией пытались уговорить его отменить выступления, но он отказался, заявив, что «товарищ Свердлов строго требует от всех руководящих лиц участия в митингах и сильно побранит за такой отказ»
Из воспоминаний коменданта Кремля Павла Малькова: «Близкие, узнав о гибели Урицкого, пытались удержать Ленина, отговорить его от поездки на митинг. Чтобы их успокоить, Владимир Ильич сказал за обедом, что, может, он и не поедет, а сам вызвал машину и уехал».
Накануне, 29 августа, Ленин получил телеграмму от председателя ВЦИК Якова Свердлова.
«Владимир Ильич! Прошу назначить заседание Совнаркома не ранее 9 часов вечера. Завтра по всем районам крупные митинги по плану, о котором мы с Вами уславливались; предупредите всех совнаркомщиков, что в случае получения приглашения или назначения на митинг, никто не имеет права отказываться. Митинги начинаются с 6 часов вечера».
В Москве оперативно получили шокирующую информацию из Петрограда. Однако отменять запланированные выступления членов Совнаркома на заводских митингах не стали. 30 августа выпало на пятницу – в этот день в новой-старой столице было принято проводить «партийные дни», когда руководители государства и города встречались с простым народом.
На следующий день, 31 августа, новым председателем Петроградской ЧК был назначен Глеб Бокий, в будущем – организатор и куратор Соловецких лагерей. Арестован и расстрелян в 1937 году.
Урицкий был похоронен на Марсовом поле. В том же 1918 году Дворцовая площадь была переименована в Площадь Урицкого, а Таврический дворец – в Дворец Урицкого. Однако еще до окончания Великой Отечественной войны объектам возвращено историческое название.
Современный историк Василий Цветков, специализирующийся на периоде Гражданской войны, на основании поздних свидетельств членов антибольшевистских сил склоняется к версии, что на самом деле Каннегисер был не мстителем-одиночкой, а являлся участником возглавляемой его двоюродным братом Максимилианом Филоненко тайной организации, ставившей целью ликвидацию высших советских руководителей.
В 1919 году этот человек эмигрировал в Париж, где с незначительными перерывами прожил до 1960 года, занимаясь преимущественно адвокатской деятельностью.
«Красная газета» — о случившемся: «Убит Урицкий. На единичный террор наших врагов мы должны ответить массовым террором…
За смерть одного нашего борца должны поплатиться жизнью тысячи врагов».
Началось следствие, в ходе которого были задержаны многие друзья и родственники убийцы Урицкого. Сам он прожил еще около полутора месяцев, пока не был расстрелян в один из октябрьских дней. Родителей Каннегисера, принадлежавших к числу ортодоксальных евреев, после допроса отпустили в Польшу. Сионистская тема всплывала в воззвании убийцы, которое он якобы сделал сразу после ареста. Слова мстителя приводил в очерке «Убийство Урицкого» знавший его публицист Марк Алданов.
«Я еврей. Я убил вампира-еврея, каплю за каплей пившего кровь русского народа. Я стремился показать русскому народу, что для нас Урицкий не еврей. Он — отщепенец. Я убил его в надежде восстановить доброе имя русских евреев», — якобы сказал Каннегисер. Впрочем, современными исследователями подлинность этого заявления ставится под большое сомнение.
За стрелком тут же была организована автомобильная погоня. Этот момент правдоподобно показан в исторической саге «Гибель империи». Настигаемый разъяренными чекистами, он слез с велосипеда и вбежал в подъезд дома №17 по улице Миллионной.
Дверь одной из квартир оказалась открыта – Каннегисер схватил висевшее на вешалке хозяйское пальто, накинул его поверх своей куртки и, «замаскировавшись», попытался пройти мимо уже вбежавших на лестничный пролет чекистов. Попытка провалилась. Юношу легко разоблачили, схватили и арестовали.
На звуки выстрела сбегаются служащие. Народ скапливается в фойе. Вокруг – женский плач, мат чекистов, суматоха. Поначалу никто не обращает внимания на субтильного юношу в куртке, который будто впал в оцепенение.
Ему бы смешаться с толпой, — и тогда попробуй, вычисли. Однако Каннегисер запаниковал. Пистолет так и остался в его руке, словно прилипший. Опомнившись, убийца выбежал из здания, но не пошел прочь, что могли бы не заметить, а сел на велосипед. И совершил тем самым роковую ошибку.
КУЛЬМИНАЦИОННЫЙ МОМЕНТ! Урицкий, не признав в Каннегисере посетителя, проходит мимо него к лифту – двери тогда еще не открывались автоматически, а сам функционер, понятное дело, дергать за ручку не будет. Ждет швейцара. В этот момент мститель бесшумно заходит за спину своей жертве, вытаскивает револьвер и целится в затылок. Еще мгновение спустя курок спущен – Урицкий сражен наповал. Обмякшее тело 45-летнего революционера валится к основанию шахты лифта, когда раздается глухой стон опомнившегося старика. Других свидетелей нет. У Каннегисера отличная возможность уйти!
С улицы доносится гул подъезжающего автомобиля. Товарищ Урицкий – не ранняя пташка. Судя по всему, накануне работал до поздней ночи. А ведь ехать ему из дома всего ничего – живет главчекист на соседнем Васильевском острове, на 8-й линии. С ним – водитель и один сопровождающий. Оба остаются на улице, пока сам Урицкий входит в подъезд…
Канегиссер припарковал свое средство передвижения и осведомился, принимает ли уже посетителей Урицкий. Получив информацию о том, что шеф ПетроЧеКа еще не прибыл, юноша располагается на подоконнике в вестибюле. Момента для исполнения главного дела своей жизни он ждет совсем недолго, от десяти до 20-25 минут.
В фойе дежурит лишь старик-швейцар. Тот и не думает заподозрить неладное. К товарищу Урицкому ходит много просителей, тайных агентов и просто стукачей. Работа не так давно созданного ведомства еще не отлажена, слабых мест хватает. Никто не проверяет у Каннегисера документы, а тот всячески пытается не выдать собственное волнение. Близится час-икс…
Между Саперным и зданием Главного штаба, где размещалась Чрезвычайная комиссия, — чуть больше трех километров строго на запад. По улице Пестеля надо пересечь Литейный проспект, затем Фонтанку, чтобы по набережной реки Мойки добраться до Дворцовой площади.
Каннегисер двигается на велосипеде. Все путешествие занимает у него не более получаса…
Каннегисер и его друг Сергей Есенин.
Трагедия близка: некий 22-летний юноша с решительными намерениями вышел из квартиры на Саперном переулке – это в самом центре Питера, по данному адресу проживала, например, поэтесса Марина Цветаева. Леонид Каннегисер – тоже начинающий поэт и сын знаменитого инженера, а еще член антибольшевистского подполья, бывший юнкер Михайловского училища, студент и, по утверждениям знакомых, — гомосексуалист. Ну и самое главное, — близкий друг казненного Перельцвейга. Разум молодого человека поглощен жаждой мести. Четкого плана у него нет, и о последствиях он не задумывается. Собственная жизнь Каннегисеру уже не важна.
Одной из таких жертв стал офицер Владимир Перельцвейг. 21 августа он был расстрелял по делу о контрреволюционном заговоре в Михайловском артиллерийском училище. В опубликованном в газетах приказе о приведении в исполнение высшей меры наказания значилась фамилия Урицкого.
Близкие казненных посчитали главу ЧК однозначно ответственным за содеянное чекистами. Хотя именно он – и тому есть немало свидетельств – как раз-таки тщетно пытался предотвратить гибель михайловцев.
Коллеги, друзья и соратники Володарского потребовали «крови». К самым решительным мерам против антибольшевистских сил призывало руководство красного Петрограда. Смольный колебался. А единственным, кто выступил против бессудных расстрелов, стал главный чекист города Моисей Урицкий. Этого человека, в тяжелейших условиях лета 1918 года обладавшего исключительной властью, в современной исторической традиции принято считать, если так можно выразиться, изрядным «гуманистом». Даже после убийства Володарского он отвергал практику массового захвата заложников из числа городских представителей буржуазии, интеллигенции и бывшей власти. Считается, что Урицкий категорически не поддерживал репрессии – этот вопрос остается сегодня одним из дискуссионных, у данной версии имеются как горячие сторонники, так и не менее пылкие антагонисты. Некоторых задержанных Урицкий якобы отпускал лично, не найдя в их действиях следов преступления.
В любом случае, маховик Петроградской ЧК попросту не мог работать настолько чисто, чтобы не задеть сотен, и даже тысяч непричастных ни к каким силовым акциям людей. Зачастую вся «вина» схваченных лиц заключалась в неосторожно брошенном на публике слове или же принадлежности к «классово-чуждым элементам».
«В воздухе, как после сильной жары, внезапно запахло грозой, ждут сильных громовых раскатов, после того, как человек в рабочей куртке выпустил из браунинга шесть пуль, направленных в представителя власти, Володарского, — писала по горячим следам легально издававшаяся газета «Анархия». — На ваш красный террор вам ответят черным террором. Вы не будете знать покоя ни днем, ни ночью; власть, которою вы опьянены, будет вам в тягость. Вы будете не уверены в том, что ложась спать — вы проснетесь, а уйдя гулять — вернетесь, к пище, питью и табаку вы будете относиться также с осторожностью. В каждом приближающемся к вам человеке вы будете видеть Каляевых (Иван Каляев – убийца великого князя Сергея Александровича в 1905 году. – «Газета.Ru»). Каждый незнакомый человек будет вашим memento mori».
В те же дни Ленин направил в Петроград свое знаменитое письмо, где имелись такие строки: «Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает».
Надгробие на могиле Володарского на Марсовом поле.
«Первой ласточкой», приведшей в итоге к красному террору, стало убийство народного комиссара по делам печати, пропаганды и агитации, основателя и главного редактора «Красной газеты» Володарского. Смерть настигла видного революционера 20 июня, когда он направлялся в машине на митинг на Обуховский завод в Петрограде. Расправа над соратником, который в свои 26 лет играл важную роль в структуре РКП (б), явилась шоком для Ленина и остальных товарищей. Убийство списали на эсеров, которые, впрочем, категорически отрицали свою причастность к случившемуся. В условиях тотальной неразберихи следствие по делу об убийстве не было доведено до логического завершения. Оно до сих пор таит в себе массу загадок. Не установлены досконально мотивы, побудившие рабочего Никиту Сергеева схватиться за пистолет. На «процессе эсеров» В 1922 году в организации убийства признался Григорий Семенов. Однако ходили слухи и о личной мести Сергеева…
Конец лета 1918 года – тяжелейший период для советской власти, которую никто за рубежом и не думает признавать. В городах свирепствует голод, в деревнях разруха и правовой беспредел. Растерзанная держава полыхает тысячами костров Гражданской войны. Положение на фронтах складывается для красных из рук вон плохо. Под натиском белогвардейских частей и других антибольшевистских сил они теряют колоссальные территории. К началу сентября полностью ликвидирована власть Советов на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке.
На юге под контроль врага переходит Кубань. На севере красные без боя сдают Архангельск. На окраинах бывшей империи высаживаются недружественные большевикам иностранные интервенты, преследующие свои цели. Одновременно страну сотрясают восстания рабочих. Некоторые из них поддержаны недавними союзниками большевиков – эсерами. Представители этой партии становятся для красных противником номер один.
Здравствуйте, дорогие читатели! Сто лет назад в России произошли драматические события, серьезно изменившие ход истории страны. Убийство главы Петроградской ЧК Моисея Урицкого и покушение на председателя Совнаркома Владимира Ленина 30 августа 1918 года побудили большевиков перейти к тактике так называемого красного террора, в беспощадных жерновах которого пали как идейные противники новой советской власти, так и не имевшие никакого отношения к жестокой политической борьбе мирные люди – зажиточные крестьяне, бывшие помещики, представители духовенства, отставные военные, творческая интеллигенция и многие другие.
«Газета.Ru» воспроизводит судьбоносный день российской истории в исторической онлайн-трансляции.