Получилось так, что Никита Сергеевич Хрущев произнес свою известную речь о культе личности как раз накануне третьей годовщины со дня смерти Сталина. Вряд ли это был заранее рассчитанный шаг. Однако оба события, несомненно, являлись важнейшими вехами в истории нашей страны и развитии советской системы.
«Сталин был недоволен, и дело тормозилось»
Было бы неправильно думать, что так называемая десталинизация 1950-х годов возникла на пустом месте, была результатом «заговоров» злонамеренных наследников Сталина. Как показали исследования историков, получивших в последние два десятилетия некоторый доступ в архивы, осознание необходимости серьезных перемен нарастало еще при жизни Сталина. Система испытывала огромные трудности. Коллективизированное сельское хозяйство, служившее основным источником ресурсов для индустриализации и поддержания более высокого уровня жизни в крупных городах, не могло прокормить страну. В Москву шли массовые жалобы о бедствиях крестьян, очередях и отсутствии даже обычных продуктов. Особенно острым был кризис животноводства. Под напором трудностей Сталин был вынужден создать комиссию из высших руководителей, которой предстояло выработать какие-то меры. Все понимали, что нужно повышать заготовительные цены на сельскохозяйственную продукцию. Именно такие предложения и готовились. Однако Сталин был недоволен, и дело тормозилось.
Сразу же после его смерти эти меры были проведены в жизнь. Крестьянам дали небольшую передышку, что позволило улучшить продовольственное положение.
Такой же была логика реформ лагерной системы. Накануне смерти Сталина она достигла огромных размеров. 2,6 млн человек находились в лагерях, колониях и тюрьмах, более 2,8 млн — в спецпоселениях и ссылке. В общем контингенты ГУЛАГа составляли около 3% населения страны (нетрудно подсчитать, что в современной России исходя из таких пропорций должно было быть около 4,4 млн заключенных и ссыльных). Власти с трудом контролировали это огромное количество людей.
В ГУЛАГе постоянно возникали волнения заключенных. Мы знаем теперь, что само руководство МВД готовило проекты о реорганизации лагерной системы.
Однако претворить их в жизнь смогли только после смерти Сталина.
Такие примеры можно продолжать. Реформы назрели. Поэтому их и провели так быстро, сразу же после ухода вождя. Все сталинские соратники, наследовавшие власть, были в этом вопросе единодушны.
«Миллионы людей ждали реабилитации»
Речь Хрущева была продолжением этого курса, хотя, конечно, отражала представления и интересы самого Хрущева и тех руководителей, которые его поддерживали. С одной стороны, нужно было дать оценку Сталину и тем явлениям, которые назывались тогда «нарушениями социалистической законности».
Миллионы людей ждали реабилитации. Изменения в стране и мире требовали определенной оценки сталинского прошлого.
С этой проблемой, кстати, сталкивались и другие страны, вступавшие на путь преодоления последствий крайнего авторитаризма.
Однако помимо этих, так сказать, объективных причин свою роль играли субъективные факторы. Похоже, что Хрущев и его сторонники действительно стремились восстановить справедливость, осудить преступления. Свою роль играла логика борьбы за власть, которая разворачивалась между наследниками Сталина. Хрущев, который выдвинулся в высшие эшелоны власти сравнительно поздно (в январе 1938 года он стал только кандидатом в члены Политбюро), был в меньшей степени причастен к репрессиям 1930-х годов, чем другие соратники Сталина, например Молотов или Каганович.
Существует легенда, что по приказу Хрущева были уничтожены документы, свидетельствующие о его причастности к террору. Это неправда, такие документы сохранились.
Однако Хрущев действительно выполнял второстепенные функции. Ключевые решения о терроре он не подписывал. Поэтому разоблачение массовых репрессий было для него оружием в борьбе с соперниками — Маленковым, Молотовым, Кагановичем, которые были более глубоко вовлечены в организацию репрессивных акций.
В любом случае, для миллионов людей разоблачение культа личности и массовые реабилитации имели огромное значение, открывали возможности для возвращения к жизни после многих лет лагерей и унижений. Свою роль сыграл ХХ съезд и в обеспечении гарантий того, чтобы сталинская система в том или ином виде больше не появилась в нашей стране.
«Сталинский период чрезвычайно мифологизирован»
Концепция, которую предложил Хрущев в своем докладе, на самом деле была очень ограниченной.
Хрущеву было нужно осудить беззакония прошлого, но при этом вывести из-под удара саму коммунистическую систему.
Поэтому была придумана такая схема: террор был, но от него в первую очередь пострадала сама Коммунистическая партия. В целом направление социалистического развития страны было правильным. Поэтому Хрущев вообще не говорил о депортациях и расстрелах во время коллективизации, не говорил о массовых операциях 1937–1938 годов и так далее. Хотя соответствующие сведения об организации репрессий и численности жертв ему предоставила специальная комиссия.
Нужно сказать, что хрущевская версия до сих пор оказывает огромное воздействие на массовые исторические представления в нашей стране. Многие, например, до сих пор уверены, что в 1937 году сажали начальников. На самом деле, согласно неполной секретной статистике НКВД, в 1937–1938 годах было арестовано 1,6 млн человек и из них почти 700 тыс. расстреляно. Номенклатурных же руководителей в этом потоке было около 40 тыс. Террор всегда обрушивался на рядовых граждан страны — об этом Хрущев предпочитал не говорить.
Помимо очевидных умолчаний в докладе Хрущева можно найти немало эмоциональных нелепостей. Самый известный пример — заявление о том, что Сталин руководил армией по глобусу.
В общем, этот доклад — легкая добыча для современных критиков, особенно апологетов Сталина.
Вместе с тем выступление Хрущева сегодня и не нужно рассматривать как источник знаний о Сталине и сталинской эпохе. Это всего лишь политический документ своего времени. Современная научная историография, опирающаяся на архивные документы, ушла далеко вперед в понимании тех вопросов, которые поставил Хрущев.
Другое дело, что массовые исторические представления в нашей стране все так же подвержены политическим влияниям, как и в далеком 1956 году. Многочисленные книги, занимающие целые стеллажи в магазинах, многочасовые программы телевидения переполнены недостоверными историческими версиями. Сталинский период чрезвычайно мифологизирован.
Сторонники Сталина и, соответственно, противники Хрущева предлагают вернуться в «славное прошлое».
Ложный образ этого прошлого рисуется по простому рецепту от противного по отношению к настоящему. Все, что не нравится в сегодняшней жизни, безосновательно объявляется несуществующим в 1930–1950-е годы. Это было время, уверяют нас, когда люди жили счастливо и обеспеченно, когда не было воровства, а репрессиям подвергались только коррупционеры. Все это опасная неправда. Вновь и вновь мы ходим по кругу, возвращаясь к ХХ съезду как непреодоленному прошлому.