— Роберт Искандерович, как вы оцениваете ситуацию с судном «Академик Николай Страхов», которое на минувшей неделе вернулось в Россию, а до того два года в сломанном состоянии провело в порту Коломбо. Кто виноват, что сделано и что делать, чтобы больше такого не повторилось?
— Виновато, конечно, нищенское состояние флота в первую очередь. И, конечно, непрофессионализм управления этим судном. Но при этом судно сейчас находится в хорошем состоянии. Теперь будем думать, как использовать его в наших экспедициях.
Сейчас принято давно назревшее решение, что все суда должны быть сосредоточены в центре коллективного пользования при Институте океанологии.
Тут нет никакого монополизма, потому что нет дефицита судов — есть дефицит денег на проведение экспедиций, ремонт, содержание судов.
Если кто-то захочет взять судно не для исследований, а для контрактных работ с какими-то фирмами — проблем нет с этим. Судна стоят, простаивают.
— Многие винят в случившемся ФАНО...
— Конечно, мы критиковали систему и верховенство ФАНО, но в управлении судами руководство ФАНО ухватило суть дела и провело ряд правильных действий. Конечно же, хотелось, чтобы это было быстрее, но ФАНО тоже денег не печатает.
Руководитель ФАНО сумел добиться от правительства дополнительного финансирования — и в 2016 году мы будем иметь в два раза больше денег на проведение экспедиций и содержание судна. Я считаю, что происходят существенные изменения в менеджменте судовых экспедиций — и за это ФАНО нужно похвалить.
Достигнуто единство взглядов как со стороны ученых, так и со стороны флотских людей и руководства ФАНО. Это позитивный факт. И в первую очередь за это я хочу поблагодарить Михаила Михайловича Котюкова и Алексея Михайловича Медведева.
— Удалось ли сделать во время экспедиции какие-то научные исследования? Какие именно?
— Да, во время экспедиции удалось провести научные исследования — судно вернулось, требуется сделать анализ. После этого результаты будут опубликованы. Но пока про это говорить рано.
— Правда ли, что вся команда мучилась от жары и голода?
— Да, команда попала в тяжелые условия, но она их выдержала. Но голода не было.
— Действительно ли команду о начале экспедиции принял единолично директор Геологического института РАН (ГИН), хотя ему говорили, что лучше экспедицию не начинать?
— Да, команду о начале экспедиции принял директор Геологического института РАН, хотя были предупреждения, что экспедицию лучше не начинать. Но я понимаю директора — эвакуироваться из простоя: ведь ресурсов нет, судно стоит, фирма предлагает провести такую экспедицию. Это все заманчиво.
Я не стал бы ругать директора.
Другое дело — профессиональная сторона. Ведь решения об управлении судном должны принимать не ученые, а профессионалы. В ГИНе таких не оказалось. Кроме того, это связано с нищенским финансированием — это в комплексе привело к неудаче. К счастью, это не привело к жертвам. Все обошлось. Я думаю, что больше таких ошибок делать не будут.
— В каком состоянии сейчас находятся «Миры», которые известны своими погружениями на Байкале, на Северном полюсе и для съемок фильма «Титаник»?
— С «Мирами» тяжелая проблема. Они находятся в Калининграде, они в рабочем состоянии — нужно сменить только аккумуляторы. Один швейцарский бизнесмен хочет подарить нам эти батареи. Но с «Мирами» очень дорогие экспедиции. 150 млн руб. как минимум должно быть выделено. Таких средств еще нет. Мы надеемся на возможности ФАНО повлиять на правительство.
«Миры» — это наша серьезнейшая проблема. Мы думаем об экспедициях. Тут, конечно, взаимодействие с бизнесом нужно проработать. Но, к сожалению, бизнес сейчас затух.
И у нас нет заказов от промышленных компаний на проведение экологических экспедиций. Они были до 2009 года. В последние годы их нет. Один только бизнес — туризм. Мы сдаем в аренду два судна туристической компании. Они поддерживают эти судна, дают нам возможность бесплатно ходить в сторону Антарктиды и Гренландии и там проводить измерения уже после проведения туристических экспедиций. Конечно, это не очень эффективное использование судна для науки, но другой возможности пока нет. Требуется трехкратное увеличение нынешней судовой деятельности.
— В 2009 году в беседе с вами после погружения на дно Байкала Владимир Путин пообещал, что к 2011 году начнется программа по формированию научно-исследовательского флота. Обещание было исполнено?
— Оживление флотской деятельности для исследования океана и связано с поручением президента РФ правительству обеспечить деятельность исследовательского флота.
— Могли бы вы объяснить неспециалисту, насколько важно присутствие в океане исследовательских судов России?
— Присутствие в океане исследовательских судов России — это один из важнейших геополитических факторов, факторов престижа страны. Но у нас больше думают про увеселения, чемпионаты и прочее. Но есть еще и вещи более серьезные для нашей страны — это обеспечение ресурсами наших детей и внуков за счет ресурсов Мирового океана, который покрывает 72% поверхности Земли. Многие минеральные ресурсы исчерпываются на суше. И будущие ресурсы будут добываться со дна океана. Соответствующие участки ООН будут выделять в зависимости от того, сколько та или иная страна тратит усилий и средств на исследования этих участков.
Это и престиж, и геополитика. Сейчас мы делим шельф — заявку Россия подала. Тоже ресурсы существенные были вложены. Но необходимые условия, которые однозначно бы доказывали наши взгляды, — таких технологий у России нет. А были бы — мы более однозначно бы решали геополитические вопросы об экономической деятельности в арктическом шельфе.
А в Арктику внедряется уже не только Китай, но и Южная Корея. Германия гораздо большие ресурсы на исследования океана тратит, чем мы. Вот на этом нужно сосредоточиться. А у нас в стране больше внимания уделяется увеселительным мероприятиям.
— Однажды вы сказали, что суда, которые есть у России, устарели...
— Да, это так. Нам нужно новые суда строить. Но одно судно стоит примерно 4–5 млрд руб. Эту проблему можно только федеральной целевой программой решить. Третий год мы предлагаем эту целевую программу — и третий год ее отвергают. Сейчас будут говорить, что кризис, нет денег. В стране есть деньги, просто во многих случаях они нерационально используются.
— А какая была ситуация с исследовательскими судами в СССР?
— Во времена СССР на экспедиции и содержание исследовательских судов тратилось раз в десять больше, чем сейчас.