Дипломатические приемы в Кремле с участием Иосифа Сталина носили особенный, личностный характер. Всего их в годы Второй мировой войны прошло около трех десятков. На них побывали лидеры союзных держав Уинстон Черчилль и Шарль де Голль, главы находившихся в изгнании правительств оккупированных Германией стран — Владислав Сикорский (Польша), Эдвард Бенеш (Чехословакия), представители внешнеполитических ведомств Великобритании и США, видные британские и американские дипломаты и политики — Антони Иден, Аверелл Гарриман, Уэндел Уилки и другие.
Советский вождь сам создавал церемониал своих приемов. Мемуары участников помогают реконструировать, как проходили кремлевские приемы и каковы были цели Сталина.
Местом проведения банкетов являлся один из красивейших парадных залов Большого Кремлевского дворца — Екатерининский. Этот зал мастерски отделан светлыми шелковыми шпалерами и золотой лепниной в стиле барокко. Стены под потолком украшают вензеля императрицы Екатерины II с девизом «За любовь и Отечество».
Вслед за гостями в зале появлялись хозяева, и начинался прием, который польский дипломат Ксаверий Прушинский называл «подлинным спектаклем». Режиссером же выступал сам Сталин.
Появление советского лидера в зале отличалось особой помпезностью, что должно было произвести необходимое впечатление на участников банкета.
Яромир Смутный, начальник канцелярии чехословацкого президента Эдварда Бенеша, по горячим следам так описал прибытие советского вождя на банкете 11 декабря 1943 года: «Сразу за нами (то есть за членами чехословацкой делегации. – В.Н.) <…> проследовала процессия во главе с президентом Калининым, за которым немного сзади шел Сталин, а за ним маршалы, генералы и цивильные коммунисты. Это несколько театральное появление замышлялось для [произведения] эффекта на ожидавших гостей, которые уже со стороны и довольно приличное время должны были смотреть на приходящего Сталина».
После взаимных приветствий и рукопожатий хозяева и гости направлялись в банкетный зал, где развертывался следующий, кульминационный, акт — сам банкет, сопровождавшийся обильным угощением и многочисленными тостами-здравицами.
В душе советский вождь оставался грузином и, несомненно, хорошо знал порядок грузинского застолья. Его ключевая фигура — тамада, хозяин стола, задающий очередность тостов. При этом в здравицах, особенно со стороны тамады, допустимы лесть и преувеличенное восхищение гостями. Однако будучи прагматичным политиком, Сталин своеобразно интерпретировал застольные грузинские традиции.
Формально роль тамады на дипломатических приемах в честь союзников выполнял глава советского внешнеполитического ведомства Вячеслав Молотов. Но и Сталин инициировал целый ряд тостов. По контрасту с Молотовым он обычно располагал гостей к себе. Например, польский генерал Владислав Андерс подчеркивал: Сталин «всегда был очень вежлив», что «выгодно отличало его от заикающегося Молотова с вечно злым лицом».
На банкетах в Кремле в честь союзников предлагалось несколько десятков тостов и здравиц. Например, специальный представитель президента США Аверелл Гарриман свидетельствовал, что на приеме 1 октября 1941 года по случаю завершения первой Московской конференции представителей союзных держав прозвучало 32 здравицы. Его соотечественник Уэнделл Уилки, специальный посланник американского президента, насчитал 53 тоста, после которых хозяева и гости, присутствовавшие на приеме, данном в его честь 26 сентября 1942 года, до дна осушали свои бокалы.
Свою роль играла относительная многочисленность участников кремлевских банкетов. Так, на приеме 1 октября 1941 года присутствовало 100 человек, 22 декабря 1943 года на приеме в честь Бенеша — 46 человек, а 9 декабря 1944 года на приеме в честь де Голля — около 50 человек. Обычай гостеприимства обязывал отметить тостом большинство присутствующих.
Помимо обильного угощения участникам дипломатических приемов в Кремле предлагались вина, водки и коньяки, причем в большом количестве. И строго отслеживалось, чтобы эти напитки усердно поглощались.
Согласно дневниковой записи, сделанной после кремлевского приема 22 декабря 1943 года личным секретарем Бенеша Эдвардом Таборским, было подано «несметное количество блюд, одно вкуснее другого, и потоки водки и иных напитков, дающие возможность произносить множество тостов».
Порядок произнесения здравиц на дипломатических приемах в Кремле был следующим. После того как Молотов заканчивал первую череду тостов (за союзников, за грядущую победу над Германией, за Красную армию), Сталин вставал с места и провозглашал здравицы персонально за присутствующих иностранных гостей и за советских военачальников. Те, в свою очередь, подходили к нему и чокались.
Пресс-атташе французского посольства в Москве Жан Катала, присутствовавший на приеме 9 декабря 1944 года, писал: «Сталин провозглашает несколько тостов подряд… Тосты красиво закручены, и произносит их Сталин сердечным тоном, с очень сильным грузинским акцентом, которому во французском языке соответствовал бы один из южных говоров — марсельский или корсиканский. Гости произносят ответные речи. <…> А хозяин приема, выполнив долг по отношению к иностранным гостям, пьет теперь за своих соратников. Грузинские тосты — целое искусство. <…> У тоста, как у всякой литературной формы, свои правила: он должен долго вертеться вокруг да около, и имя того, в чью честь он произносится, звучит в последний момент. Сталин следует этим правилам».
При этом Иосиф Виссарионович действовал как настоящий грузинский тамада, которому никто не подливает спиртное в рюмку. Несмотря на обилие тостов, Сталин умудрялся не пьянеть, сохранять трезвость в поступках и суждениях. В отличие от некоторых своих соратников и иностранных гостей, налегавших на водку и коньяк, Сталин пил (притом умеренно) вино или шампанское, наполняя рюмку емкостью 140 мл лишь наполовину.
Что касается застольных речей Сталина, то по форме и по содержанию они были нацелены на достижение контакта и взаимопонимания с партнерами по антигитлеровской коалиции.
Однако они не всегда и не во всем импонировали иностранным гостям. Сталин нередко прибегал к различным, порой завуалированным способам демонстрации недовольства действиями союзников, что отражалось на содержании тостов. Так было, например, на приеме 14 августа 1942 года в честь Черчилля, устроенном после тяжелых переговоров и категоричного заявления британского премьера об отказе открыть второй фронт в Европе. Сталин намеренно произносил на банкете тосты в честь представителей различных родов войск Красной армии, подходя соответственно к каждому из маршалов и генералов. Из иностранцев сталинской здравицы заочно удостоился лишь американский президент Рузвельт, что вызвало обиду Черчилля.
Что касается Вячеслава Молотова, то он, хотя и выполнял формально роль тамады, на деле выступал ассистентом Сталина как подлинного хозяина этих пышных застолий. Кстати, Иосиф Виссарионович любил задать каверзный вопрос и послушать, что говорят высокие гости после изрядной дозы горячительного…
Материал подготовлен совместно с журналом «Живая история», который издается Музеем современной истории России