Откуда есть пошел Халифат
Год назад — 29 июня 2014 года, джихадисты из «Исламского государства» (организация запрещена в России) — террористической организации, деятельность которой запрещена на территории России и других стран, — захватили второй по величине город Ирака, Мосул, и провозгласили Халифат. Этому событию предшествовали конфликт с «Аль-Каидой» (организация запрещена в России), победы над отрядами сирийской оппозиции, захват территорий на востоке и северо-востоке Сирии — провинций Ракка и Дейр аз-Зор — и территорий восточных и южных провинций Ирака.
После взятия города Мосула, где иракская армия бросила тысячи военных вездеходов, ИГ распространило в интернете видео под названием «Разрушение границ», в котором официальный представитель ИГ Абу Мухаммад аль-Аднани и командующий северным фронтом Абу Умар аш-Шишани говорили о том, что после взятия Мосула и последних побед муджахидов границ между Сирией и Ираком больше нет.
Теперь исчезли «идолы национализма», а возникло государство, «основанное на пророческих принципах». После этого, 29 июня Мухаммад аль-Аднани в видеообращении под названием «Это обещание Аллаха!» сообщил о создании Халифата и об избрании Абу Бакра аль-Багдади (Ибрагима Аввада аль-Бадри) халифом.
Новый халиф в своей речи объявил, что в Халифате представители всех народов равны и что отныне главная задача мусульман – переселяться и участвовать в проекте строительства исламского государства. При этом все группы и отряды, действовавшие на территории Халифата, объявлялись нелегитимными – им предлагалось либо присягнуть аль-Багдади, либо покинуть территорию ИГ.
Особенностью «Исламского государства» является то, что оно объединяет в себе характерные особенности как государства, так и транснационального движения. Например, в отличие от транснациональной джихадистской организации «Аль-Каида», ИГ контролирует большие территории в центре арабского мира — Сирию и Ирак. У этой организации есть территория, площадью превышающая территорию, например Иордании или Ливана, границы, правитель, армия, министерства, население, источники дохода.
В то же время, в отличие, например, от движения «Талибан» (организация запрещена в России), которое создало в Афганистане государство — исламский эмират, ИГ чрезвычайно транснационально: этому образованию присягают вооруженные формирования от Северной Африки до Афганистана, а идеология, методы пропаганды, бойцы и финансы этого государства «путешествуют», пересекая границы различных государств.
Пиар джихадистов
«Исламское государство» в отличие от других джихадистских организаций балансирует между «жесткой» и «мягкой» силой. Объявление Халифата в контексте военных успехов в священный для мусульман месяц Рамадан было стратегическим решением.
С этим месяцем связано много важных для мусульман событий – к примеру, в Рамадан был ниспослан Коран, и именно в этом месяце произошла историческая битва при Бадре, в ходе которой первая община мусульман одолела мекканских язычников.
Дискурс «исламского государства» и целенаправленного «установления шариата» — одни из основных идей ИГ, которые оно использует для привлечения новых бойцов. В отличие от «Аль-Каиды» идеологи ИГ решились в самое подходящее для них время объявить Халифат, установить шариатские суды, открыть исламские школы, применять установленные исламским правом уголовные наказания.
Мусульманские богословы много лет учили тому, каким должно быть «исламское государство», но при этом отмечали, что еще «не время его создавать», а тут появилась группа, которая взяла под контроль огромную территорию и объявила о создании Халифата. Многие бойцы из других группировок покинули свои отряды и примкнули к ИГ как раз потому, что их командиры не спешили устанавливать шариат. Обсуждения подобного рода можно обнаружить и в социальных сетях. ИГ пытается убедить, что на его территории отсутствуют законы, придуманные человеком, – там установлен шариат в самом его «чистом» и «правильном» виде.
ИГ также использует историческую память мусульман и исламское наследие. Очень часто термины и понятия, которыми оперирует ИГ, несут мусульманам определенное послание, отсылающее к главным текстам ислама.
Взять хотя бы журнал «Дабик», который издается на арабском и английском языках информационным центром «аль-Хайят» — главным рупором пропаганды ИГ. Название «Дабик» выбрано не случайно – это сирийский город, в котором, согласно одному из хадисов пророка Мухаммада, однажды «ромеи» (византийцы) потерпят сокрушительное поражение от мусульман.
Территория, подконтрольная ИГ, символична и занимает особое место в истории ислама. Сирия была центром Омейядского халифата, а Ирак – Аббасидского, и источники ислама описывают эти территории как области, имеющие «особые достоинства». Даже имя лидера ИГ – Абу Бакр аль-Хусайни аль-Курайши – крайне символично для мусульман: Абу Бакром звали первого «праведного халифа» мусульман, Хусайн – внук пророка Мухаммада и третий шиитский имам, курайш – это племя, к которому принадлежал пророк, и по мнению мусульманских богословов, халифом может быть человек только из племени курайшитов.
Джихад на всех фронтах
Война с правительственными войсками в Сирии преподносится как джихад против шиитов, которые, в представлении ИГ, являются пособниками «крестоносцев» и распространяют гегемонию «Сефевидов» (так ИГ называет власти Ирана) в арабском мире. ИГ в своих стратегических целях мобилизовало все противоречия, имеющиеся между суннитами и шиитами в Ираке и в Сирии.
Усилению антишиитских настроений в регионе способствовало военное вмешательство «Хезболлы» в сирийский конфликт, что тоже сыграло на руку ИГ. Кроме этого, сосредоточение со стороны не только «джихадистских», но и ведущих арабских СМИ на религиозных аспектах данного конфликта является одним из факторов, побуждающих мусульман-суннитов примкнуть к джихадистам.
Одним словом, джихадистские массмедиа «вытаскивают наружу» все средневековые тексты, отражающие шиитско-суннитские противоречия, и актуализируют их в контексте гражданской войны в Сирии и сложной политической ситуации в Ираке.
Впрочем, их противники — «Хезболла» и различные добровольческие шиитские отряды Ирака — делают то же самое, но уже формируя антисуннитский дискурс.
ИГ в отличие от «Аль-Каиды» не только активно использует социальные сети и форумы для привлечения специалистов и бойцов и распространения своей идеологии, но и создает сайты, на которых представляет «альтернативные новости» и свою точку зрения на различные события в регионе и мире.
Кроме того, международная коалиция для борьбы с ИГ, которая была в июне 2014 года создана по инициативе США, интересным образом также послужила усилению «привлекательности» для желающих примкнуть к ИГ: во-первых, несмотря на авиаудары, ИГ не только не исчезло, но сумело в мае 2015-го захватить иракский город Рамади. Объясняя данный факт, идеологи ИГ указывали на божественную помощь в борьбе с врагами и актуализировали религиозные тексты, которые обещают, что «неверующим никогда не одолеть муджахидов».
Во-вторых, коалиция, не добившись уничтожения ИГ, разрушила популярную в арабском мире теорию о том, что ИГ создали американцы: у многих возник вопрос: зачем американцам и их союзникам бомбить свою же организацию?
Можно добавить, что ИГ побеждает среди других движений в идеологической и информационной борьбе, потому что оперирует точными и понятными для простых мусульман политическими терминами. Например, в Сирии в апреле 2013 года в противовес ИГ возник «Исламский фронт», состоящий из умеренных исламистских групп, которые ведут войну с Башаром Асадом. С появлением «Исламского фронта» многие арабские исследователи и политики выразили мнение, что умеренные исламисты, признающие национальное государство, станут эффективной альтернативой радикалам.
Тем не менее по высказываниям лидеров данных групп видно, что они не обладают ясными социально-политическими программами. На вопросы о том, какой будет политическая система в Сирии в случае победы над Башаром Асадом, будет ли установлен шариат, будут ли парламент или выборы, каков будет статус религиозных меньшинств – они почти всегда отвечают неясными, общими или двусмысленными фразами.
С одной стороны, говорят, что они сторонники исламской системы и шариата, с другой — говорят, что они за свободы и выборы, но в рамках ислама, при этом не уточняя, как они понимают эти рамки.
По всей видимости, туманность данных фраз исходит из того, что, во-первых, «политический ислам» так и не сумел разработать стройную политическую теорию, а во-вторых, из того, что лидеры данных групп вынуждены принимать во-внимание как «международное сообщество», так и бойцов, присоединившихся к джихаду, они не могут подробно и открыто рассказать о своих политических предпочтениях.
Всеми этими противоречиями пользуется ИГ, которому чужда какая-либо «политкорректность» и которое прямо говорит, что не признает демократию, строит Халифат и устанавливает законы исламского права.
Еще одной причиной, по которой «игиловская» интерпретация ислама получила распространение, – это кризис современной мусульманской мысли и исламского образования, а также разлад и острые противоречия между авторитетными богословами арабских государств, которые особенно обострились после событий «арабской весны». Между рядом богословов, формирующих современную суннитскую исламскую мысль и имеющих миллионы последователей, возникла идеологическая конфронтация из-за гражданской войны в Сирии и политических противоречий в Египте.
Одни ученые призвали к джихаду против Башара Асада, другие объявили джихад незаконным.
Например, глубокий разлад между председателем Всемирного союза мусульманских ученых Юсуфом аль-Карадави и «шейхом Леванта» Саидом Рамаданом аль-Бути из-за конфликта в Сирии был сильным ударом по центристскому, «срединному» исламу.
Мусульмане наблюдали, как ученые, которых в исламском мире называют «пионерами умеренного ислама» и без которых не обходилась ни одна конференция о диалоге и сосуществовании, непримиримо обвиняли друг друга в заблуждении.
Движения и богословы, которые много лет претендовали на «умеренность» и «реформаторство», одними арабскими государствами объявлялись террористическими, в то время как другие арабские государства предоставляли им политическую и финансовую поддержку. Фактически границы между понятиями «радикальный» и «умеренный» стали очень туманными. Подобная идеологическая конфронтация и поляризации между богословами запутала «арабскую улицу» и в некотором роде дискредитировала и расшатала авторитет многих традиционных религиозных институтов. Именно в таком сложном контексте, возникшем после «арабской весны», ИГ и активизировало свою пропаганду, вступило в борьбу за религиозную гегемонию и предложило верующим свои «простые» ответы на сложные вопросы.
Что дальше
«ИГ существует и расширяется (باقية وتتمدد)!» — это любимый слоган симпатизирующих этим джихадистам людей по всему миру.
К концу июня 2015 года ИГ продолжает контролировать территории на востоке и севере Сирии — провинции Ракка и Дейр аз-Зор — и на западе и севере Ирака — территории провинций аль-Анбар, Найнава (город Мосул) и Салах ад-Дин. Данные территории контролируются неравномерно – ИГ сосредотачивает внимание в основном на дорогах, связывающих большие города.
В середине мая 2015 года ИГ неожиданно оккупировало город ар-Рамади в центральной части Ирака и город Пальмиру (провинция Хомс) в Сирии. Данные территории были захвачены потому, что у правительств Ирака и Сирии не было достаточно сил оказать сопротивление ИГ. Иракское правительство сосредоточило силы на защите Багдада, в то время как сирийское правительство основные силы бросило на войну с недавно объединившейся (с марта 2015) сирийской военной оппозицией на севере и юге страны.
Как мы видим, ИГ все еще удерживает территории и даже находит силы расширяться. Однако в чем основная причина военного успеха организации ИГ?
Сегодня мы наблюдаем, как национальное государство перестает контролировать определенные территории и транснациональные акторы, подобные ИГ, начинают оспаривать легитимность государства. ИГ успешно пользуется всеми уязвимыми сторонами национального арабского государства и ошибками, которое оно допускает в социальной, конфессиональной и экономической политике.
Кроме того, в условиях противостояния Ирана и Саудовской Аравии, шиитско-суннитской поляризации, гражданской войны в Сирии, конфронтации между новыми политическими игроками, которые появились в результате «арабской весны», и старыми элитами, ИГ с переменным успехом скорее всего будет продолжать свою военную и проповедническую деятельность.
Армию ИГ будут пополнять суннитские племена, которые страдают от безработицы, отсутствия инфраструктуры и ощущают себя изолированными от социально-политической жизни — например, так было в Ираке в постоккупационный период, или суннитские группы, у которых был давний конфликт с баасистским режимом и которые подвергались преследованиям — например, так было в Сирии, а также мусульманская молодежь, которая испытывает кризис идентичности и не может интегрироваться в европейское общество, примыкая к таким организациям как «Шариат для Бельгии» или раздавая листовки с пропагандой идеологии ИГ в центре Лондона. Потенциально опасны и множество радикально настроенных людей по всему миру, верящих в идею единого исламского государства, которое вернет мусульманским народам былое величие.
Отряды ИГ пытаются продвинуться на юг и восток Ирака и на запад Сирии. Но последние события в Сирии замедлили наступление и заставили перейти к «тактике неожиданных набегов». ИГ столкнулось с сопротивлением со стороны «Джейш аль-Фатах» объединенной армии, которую создали «умеренные исламистские» отряды из «Исламского фронта» в союзе с «Джабхат ан-Нусрой» (организация запрещена в России) на севере Сирии. А курдские отряды народной самообороны совместно с отрядами »Свободной сирийской армии» отвоевали у ИГ город Тель Абьяд в провинции Ракка, который находится на границе с Турцией и имеет стратегическое значение для ИГ.
Нужно отметить, что немало и тех, кто со временем разочаровался в ИГ. Были бойцы, которые покинули ряды этой организации, потому что посчитали ее методы чрезмерно жесткими и несправедливыми. Некоторые просто разочаровались: они, веря профессиональной пропаганде ИГ, ожидали одно, а увидели совершенно другое. Среди покинувших ИГ и вернувшихся в свои страны есть арабы, россияне, европейцы, граждане стран СНГ. К тому же переход границ стал все сложнее – например, турецкие власти, для которых вопрос ИГ стал вопросом национальной безопасности, ужесточили контроль границы, и многие из тех, кто пытался перейти границу, были задержаны и депортированы.
Но в то же время ИГ присягнули отряды на территории других государств – в Ливии, в Египте (на территории Синая). В конце июня о своей присяге ИГ объявили и северокавказские джихадисты. Опасность состоит в том, что не ясно, какие именно задачи поставит ИГ перед группами, которые ей присягнули, и какие действия они начнут совершать в странах, на территориях которых находятся.
Таким образом, ИГ продолжает существовать и даже, несмотря на то что ведет бои на разных фронтах, находит силы расширяться. Только изменение сложного социально-политического контекста на Ближнем Востоке, прежде всего в Сирии и в Ираке, способно ослабить и остановить данную организацию.