Несмотря на серьезность вопросов и серьезные противоречия в судьбе Академии наук между учеными и чиновниками, Большой зал РАН был заполнен не целиком, а процентов на девяносто. Организаторы украсили фойе и сцену баннерами: «Россия без науки — это труба!», «За одного ученого трех неученых дают!», «No PasaРАН!» и другие.
В начале мероприятия собравшимся было зачитано приветственное письмо основателя фонда «Династия» Дмитрия Зимина, в котором он обещал, что деятельность фонда «Династия» по поддержке ученых будет возобновлена или даже расширена, «как только в нашей стране наше существование станет более цивилизованным».
До конференции в академических институтах поговаривали о том, что 29 мая будут высказаны многие претензии к ФАНО. Особенно часто обсуждались вопрос о сокращениях числа работников и слухи о слияниях институтов. Вопрос о сохранении рабочих мест научных сотрудников на утреннем заседании был, пожалуй, самым острым. Евгений Онищенко из Физического института Академии наук им. Лебедева (ФИАН) разбирал «Методические рекомендации», подготовленные Министерством образования и науки (МОН). Они вызвали критику со стороны сообщества:
по подсчетам Онищенко, для того, чтобы выполнить так называемые майские указы президента России от 2012 года и довести зарплату научных работников до необходимого уровня при сохранении нынешнего финансирования, необходимо сократить 66% работников.
Виктор Калинушкин высказался еще более жестко, предложив обратиться к руководству страны, с тем чтобы не допустить массовых сокращений. Впрочем, Аскольд Иванчик (Институт всеобщей истории РАН), выступавший от совета по науке МОН, отметил, что методические рекомендации тут ни при чем: проблема находится именно в плоскости майских указов.
Чуть ранее овацию сорвал академик Валерий Рубаков. В своем выступлении он сосредоточился на двух самых главных угрозах подступающей научной реформы — реструктуризации, ведущей к «растаскиванию» академических институтов по другим ведомствам, и замене базового финансирования конкурсным. По его словам, конкурсное финансирование необходимо, но оно должно быть дополнением к базовому. Если же вместо научного соревнования идет борьба на выбывание, то, сказал академик Рубаков, «я не хочу конкурировать на таких условиях, когда моя победа будет означать гибель какой-нибудь лаборатории из Уфы или Махачкалы».
«Мы на пороге нового витка реформы, после которого нынешнее состояние науки в России может показаться нам раем», — заявил он.
Президент РАН Владимир Фортов был более оптимистичен, хотя тоже признал, что академия переживает очень тяжелый период, который может кончиться для нее совсем плохо. Тем не менее он упомянул о своей недавней встрече с Путиным и Медведевым, на которой те заверили его, что готовы поддержать компромиссные решения. Основным рефреном его выступления было: надо честно договариваться!
Запоминающимся получилось выступление замглавы ФАНО Алексея Медведева, которому в отсутствие Михаила Котюкова пришлось выступить от лица агентства. «В 1990-е годы сложился странный пакт между наукой и государством: одни не особо жалуются на объемы финансирования, другие не заботятся, что они за эти деньги получают», — заметил чиновник.
От Медведева досталось сельхозакадемии, которая вызывает ассоциации с машиной времени. Очевидно, у ФАНО сложилась точка зрения, что тематика, которой занимаются представители сельхознаук, безнадежно устарела и отечественные специалисты не могут не то что делать то, что делают их коллеги за рубежом, а просто разобраться в исследованиях коллег-иностранцев.
Но в целом от конференции у ее участников остались двойственные ощущения. С одной стороны, мероприятие стало площадкой для встречи представителей ФАНО и Министерства образования с учеными, но формат с докладами и вопросами из зала в виде записок не дал возможности всерьез поспорить о ключевых проблемах. Представители сообщества, в свою очередь, все время поднимали вопрос о коммуникационных площадках, об обсуждении тех или иных инициатив управленцев. С другой стороны, многие выступления были декларациями самих исследователей, которые должны были скорее помочь сообществу выработать единую линию поведения в ситуации реформ и неопределенности. Ощущение разноголосицы усиливалось заданными вопросами: кого-то больше всего интересовало, когда крымские институты вольются в ФАНО, а сотрудник Института спектроскопии озадачил Алексея Медведева вопросом о парадигме науки и о том, какие ее области нужны и важны государству.
В результате достичь успеха полностью не удалось ни на одном из направлений: около четверти зала оказалось против представленного проекта резолюции конференции.
Голосование за резолюцию пройдет на сайте конференции среди зарегистрированных участников, в лучшем случае итог голосования будет подведен через неделю.
На вопрос, какую силу будет иметь резолюция, академик РАН Александр Кулешов, который модерировал первую часть конференции, ответил: «Никакой. Кроме того, что она будет опубликована, никакой силы она иметь не может. Дело в том, что первые две конференции оказали большое влияние. То, что мы еще существуем, — это во многом благодаря тому, что эти конференции были. Поверьте мне, я точно знаю, как это все разворачивалось. И то, что мы собрались, очень важно, очень полезно и ценно. И резолюция будет иметь серьезное значение и силу. За эту резолюцию мы долго бились.
У нас идеология лягушки, попавшей в горшочек с молоком. Надо бить лапками, возможно, все и взобьется. И к слову сказать, я считаю, что мы достаточно успешно это делали».
На вопрос, почему так и не приехал заявленный для участия в конференции Михаил Котюков, Александр Кулешов ответил: «Мы договорились с ним, что все необходимое мы услышали, он бы ничего нового, я думаю, не сказал. Вполне достаточно было Алексея Медведева».
Проблемы реформы РАН корреспондент «Газеты.Ru» обсудила с заместителем министра образования и науки Людмилой Огородовой, которая также участвовала в конференции.
— Как предотвратить лоббирование при определении победителей конкурсов? Может быть, есть уже какие-то конкретные группы, которые формируются?
— Нет. Проект документа «Об утверждении методических рекомендаций по распределению субсидий, предоставляемых федеральным государственным учреждениям, выполняющим государственные работы в сфере научной (научно-исследовательской) и научно-технической деятельности» так и не был принят, он только обсуждается.
Телегу впереди лошади никто не ставит. Как раз в процессе обсуждения должны поступить такие предложения. Может быть, кто-то предложит современные формы организации экспертизы.
— Кто будет отбирать, какие исследования достойны конкурсного финансирования, а какие — нет?
— Приоритеты разрабатывает и вносит РАН, а координационный совет, как мы написали в единой программе фундаментальных исследований (ЕПФИ), разрабатывает рекомендации с учетом наличия, например, ресурсов выполнения этого приоритета, наличия комплексности и полноценности, то есть это не половина проекта. Это проект, который приводит к появлению ракеты, атомной станции, это должен быть полноценный проект. Координационный проект и РАН — это сверху. А снизу — междисциплинарные предложения. Реструктуризацию, которую сегодня пытаются делать, надо осуществлять программно-целевым методом, когда участники объединяются вокруг идеи и ресурсов, которые на это выделены.
По фундаментальной науке очень важно соблюсти баланс сохранения инициатив снизу. Это очень важно.
— Исследования, которые являются приоритетными и, соответственно, их финансирование будут определяться в основном снизу, то есть научными лабораториями?
— Слово «приоритет» РАН отказывается определять. Там считают, что в фундаментальной науке приоритетов не существует. Поскольку в законе все-таки есть название «поисковые исследования», то, видимо, приоритеты ориентированных поисковых исследований все-таки должны быть определены государством, то есть сверху. А междисциплинарные, межведомственные проекты могут быть инициативой снизу.
Ради бога, любые мероприятия, лишь бы были какие-то инициативы и предложения. К сожалению, сегодня их нет, по крайней мере, по крупным проектам нет.
— С чем это связано?
— Мне кажется, что дискуссия затянулась. Надо от дискуссий переходить к сутевой работе. Вот, например, координационный совет ЕПФИ был создан в октябре, а первое заседание провел только в мае. Почему? А потому, что мы пять раз запрашивали президиум РАН прислать нам новый вариант программы, в который внесены правки в соответствии с реформой РАН, с законом, с новыми участниками. Об этом сегодня говорили.
Важнее дискутировать, саботируя, останавливая реформу? Или все-таки включаться, строить самим сектор фундаментальной науки, помогать это делать?
— РАН затягивает принятие решений?
— Я бы не стала выделять кого-то. Я сегодня хотела сказать: вот мы сидим в президиуме, а задача должна начинаться с нас, мы должны найти общий язык. И потом транслировать в зал задачи.
А пока только Фортов говорит: «Я против того, что делает Минобрнауки», или те, кто сидит в президиуме, говорят, что они против того, что делает ФАНО.
Они должны были прийти сюда, не говоря эти слова. Как мы можем организовать общество научных работников, когда сами внутри не организовались? Мне кажется, что причины задержки реформ в этом. Нужно находить инструменты объединения интеллектуальных и инфраструктурных ресурсов. Наша общая задача — идти за контактом в глобальную науку.
Нужно вытаскивать внебюджетные деньги из бизнеса.
— И как же этого добиться?
— Пока мы не объединимся, мы это не сделаем, пока нет крупных междисциплинарных, межведомственных проектов.
— Понятно, о чем идет речь, когда мы говорим о прикладных естественно-научных направлениях. А что насчет гуманитарных дисциплин?
— Этот вопрос обсуждался. Сегодня век конвергенции, гуманитарные науки являются составной частью любой технологии.
И при разработке приоритетов развития научно-технологического комплекса одним из приоритетов является развитие нейронаук: это же трансляция в технику, это робототехника, новые материалы, принятие решений, big data, анализ больших баз данных, нейроинформатика.
Надо сказать, что в Российском гуманитарном научном фонде (РГНФ) во время разработки единой программы фундаментальных исследований мы об этом говорили. В РГНФ открыли глаза и сказали, что взаимопроникновение важно. Всегда, когда обсуждалась разработка приоритетов, говорили, что надо соотнести интересы бизнеса и государства, но там не было человека.
И это не шутка. Все зарубежные стратегические документы об этом говорят. И у нас сегодня это все в разработке уже есть.
Ученые говорят, что Минобрнауки предлагает интересные разработки, подходы к приоритетам, проекции. Мы даже нашли недостающие 900 млрд в зарубежной науке: что это за внебюджет, какие отрасли сколько вкладывают, там совершенно неодинаковые вклады. У нас, говорят, программы инновационного развития, по 20% каждой вложите. А там совсем все не так. Нам надо посмотреть, как де-факто идет вложение, какие отрасли насколько наукоемкие, потому что нельзя ко всем подходить одинаково. И чтобы все это было не на бумаге, а планы, которые можно воплотить в жизнь, надо понимать, как это на самом деле происходит, у соседей хотя бы посмотреть.
«Газета.Ru» вела видеотрансляцию третьей конференции научных работников.