Во вторник ученые объявили, что у кометы Чурюмова — Герасименко магнитное поле не найдено. Почему это так, «Газета.Ru» узнала у соавтора статьи в Science, единственного российского разработчика миссии, сотрудника ИКИ РАН Анатолия Ремизова.
— Анатолий Петрович, почему ученым так важно знать, есть ли у комет собственное магнитное поле?
— Давно доказано, что кометы рождались одновременно с нашей Солнечной системой. И считается, что они остались такими же маленькими, как были при рождении, и сохранили свое вещество и свойства, какие были миллиарды лет назад. Конечно, на сельское хозяйство это не очень влияет, но изучение их состава и магнитного поля очень важно для понимания нашей Солнечной системы.
Ведь кометы оказались телами, с помощью которых люди поняли, что Солнце излучает солнечный ветер, когда изучали хвосты комет.
Их хвосты — это ионизированные частицы, которые сдуваются солнечным ветром.
— Что раньше мы знали о магнитных полях комет?
— Есть магнитное поле, которое вморожено в солнечный ветер и движется вместе с ним. Изучать же магнитное поле комет очень тяжело, потому что оно обратно пропорционально кубу расстояния до нее, и лучше всего исследовать его при пролете космических аппаратов. Я всю жизнь занимался разработкой плазменных приборов и, в частности, в 1986 году участвовал в советском проекте «Вега» по изучению двумя зондами кометы Галлея. В том проекте мы больше изучали плазменное окружение кометы. При приближении кометы к Солнцу вода с нее испаряется все больше и больше, и под действием ультрафиолетового солнечного излучения возникают совершенно разные ионы. Когда мы подлетали к комете, скорость сближения аппарата с ней составляла 79 км/с — больше, чем в два раза выше скорости Земли вокруг Солнца. Мы узнали, из чего состоит комета и что она имеет небольшое собственное магнитное поле.
Вообще собственное магнитное поле у малых тел и комет — вещь подозрительная.
Ведь магнитное поле Земли связано с магнитным динамо в недрах. У малых тел его нет, поэтому может быть лишь остаточное магнитное поле.
— Как получилось, что лишь один из приборов миссии «Розетты» оказался русским?
— Прибор не был русским, русским был я, один из его разработчиков. В этом европейском проекте Россия участия не принимала, я там оказался случайно. Еще в 1997 году я поехал в Германию по проекту «Марс-96», российский проект для изучения Марса, в который приглашались иностранцы. Для его плазменного эксперимента я был техническим исполнителем. Меня пригласили заниматься обработкой данных, однако пуск был неудачный, и корабль упал в океан. Но меня все равно пригласили в Германию, в Институте изучения Солнечной системы общества Макса Планка меня попросили заняться плазменным прибором для «Розетты».
Прибор ROMAP весит всего 120 граммов и включает в себя пять датчиков. Это трехосный магнетометр, три ионных спектрометра и один электронный спектрометр. Я лично сам разрабатывал, настраивал и калибровал эти спектрометры и занимался анализом их данных. Измерять в одном месте и магнитное поле и плазму было довольно авантюристично, поскольку эти приборы мешали друг другу. Но мы изготовили инструмент, он полетел к комете и десять лет мы ждали. 12 ноября на спускаемом аппарате «Филы» он начал спуск к комете,
из-за несрабатывания гарпунов и прижимного двигателя зонд отскочил на 80 метров, опять упал, подскочил метров на 120 и окончательно сел.
— Откуда ученые знают, сколько раз и на какую высоту он подскочил, если зонд не был виден?
— Мы анализировали окружающее магнитное поле. По мере спуска аппарата мы видели некоторое изменение магнитного поля. И когда зонд прыгал, он менял ориентацию, и мы видели это изменение, наблюдая за напряженностью магнитного поля, и сравнивали с ориентацией магнитного поля, измеренной орбитальным аппаратом.
У солнечного ветра есть слабое магнитное поле, и мы поняли, что измеряли одно и то же магнитное поле — поле солнечного ветра — только двумя разными приборами.
Только на третьей посадке «Филы» успокоился, но вскоре разрядился, так как попал в тень и ему не хватало света. До разряда батарей он передавал информацию часа три.
— Раз вы мерили магнитное поле ветра, значит, магнитного поля у кометы нет?
— Погрешность нашего прибора составляла 2 нанотесла. Мы сделали вывод, что у кометы Чурюмова — Герасименко, которая относится к семейству Юпитера, собственного магнитного поля нет. Это не значит, что у других нет, хотя скорее всего это так.