На минувшей неделе завершился прием замечаний и предложений по проекту нового устава Российской академии наук (РАН). Он будет приниматься на общем собрании организации, которое пройдет 27 марта.
Принятие нового основного документа для работы академии станет очередным важным этапом в начавшейся летом 2013 года реформе РАН. Тогда было принято решение о выводе имущества из-под контроля академии и создании специального Федерального агентства по научным организациям (ФАНО) для управления зданиями и сооружениями и о ликвидации старой академии наук. Было решено слить РАН с двумя другими академиями – медицинской (РАМН) и сельскохозяйственных наук (РАСХН), образовавшаяся структура (то есть своего рода «надстройка» над сотнями научно-исследовательских институтов, которые ранее входили в состав РАН) должна была стать «клубом ученых», занимающимся общим руководством и контролем за состоянием науки в стране в целом.
Это решение вызвало массовое недовольство в научных кругах.
Осенью 2013 года ФАНО было создано по указу президента России, а институты были переподчинены новому ведомству. Теперь новая ситуация должна быть узаконена новым уставом. «Устав юридически разрубит связь между институтами и академией, после чего можно будет принять новые уставы институтов, подчиняющиеся агентству», — рассказывает администратор одного из институтов, ранее входивших в РАН. По его словам, новые уставные документы должны быть приняты на уровне научных организаций до июля 2014 года.
11 марта о ходе реформы академии президенту России докладывал глава ФАНО Михаил Котюков. Про устав РАН в стенограмме открытой части разговора найти ничего не удалось — речь шла о комплексе имущественных вопросов, а также была затронута проблема сохранения аспирантуры в научных институтах.
Это, бесспорно, важные проблемы, но отсутствие упоминания об общем собрании академии говорит о том, что ФАНО и РАН сейчас находятся на разных полюсах и решают разные задачи.
Анализ устава РАН позволяет увидеть любопытные моменты: так, в п. 14 в числе функций академии прописаны учреждение почетных званий и увековечивание памяти выдающихся ученых, но нет создания научных учреждений, которые бы подчинялись именно РАН, а не ФАНО. При этом в п. 15, который описывает основные виды деятельности академии, вторым пунктом следует «научная (научно-исследовательская) деятельность». Впрочем, п. 17.13 предусматривает право академии «вносить в правительство… предложения о создании государственных учреждений… создавать от имени Российской Федерации такие учреждения (в частности, научные организации (научно-исследовательские институты, научные центры, обсерватории, научные станции, ботанические сады, библиотеки, архивы, музеи, заповедники и иные организации науки) и осуществлять от имени Российской Федерации в порядке и в объеме, которые устанавливаются правительством… полномочия учредителя и собственника имущества, находящегося в оперативном управлении указанных учреждений».
Ранее академия хотела сохранить часть институтов за собой, однако 8 января 2014 года многие из них все же были переданы только созданной ФАНО.
Впрочем, по информации «Газеты.Ru», не исключен вариант, что в закон о науке будут по инициативе академии внесены поправки, все же позволяющие РАН переподчинить себе часть организаций (например, Архив РАН, а также некоторые институты).
«Академия хочет сохраниться не только как клуб ученых, но и как структура, «ведущая научную деятельность, поэтому в уставе прописано право не только вести научные исследования самостоятельно, то есть исключительно силами академиков, создавать новые структуры для этого, не подчиненные ФАНО», — отметил в интервью «Газете.Ru» доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Института прикладной физики Академии наук (ИПФАН) Вячеслав Вдовин.
«Пока я не очень понимаю, как академия сможет создавать свои научные структуры, но лучше, чтобы эта возможность была прописана в законе — на всякий случай», — утверждает академик РАН, доктор физико-математических наук Валерий Рубаков.
В свою очередь, в п. 17, касающемся прав новой академии, говорится, что «оценку научной деятельности» организаций, которые теперь входят в ФАНО (то есть институтов), как и «предложения для формирования их развития» РАН должна «направлять» в ФАНО — и остается неясным, как они будут там учитываться (п.п. 17.3, 17.5). Возможно, порядок согласований и учета мнений академии будет описан в соглашении между РАН и ФАНО, но о нем в уставе нет упоминаний, хотя пространный п. 135 целиком посвящен взаимодействию между структурами. Вдовин не видит в этом катастрофы.
«Устав — внутренний документ академии, он не обязан описывать все нюансы ее взаимоотношений с другими организациями, в том числе с ФАНО, для описания конкретного порядка взаимодействия РАН и ФАНО будет подписано специальное соглашение, которое сейчас уже почти готово», — сказал в.н.с. ИПФАН.
Обращает на себя внимание, что, хотя за академией и сохранены полномочия научного руководства институтами, участие их представителей не прописано в разделе «Общее собрание РАН». Но они могут участвовать в общих собраниях на уровне отделений и региональных отделений академии, и то, «если такое участие и его порядок предусмотрены положением о соответствующем отделении» (п.п. 90, 102).
«Многие институты, в которых нет академиков и членов-корреспондентов, утратят практически полностью связь с академией», — считает Вдовин.
По его словам, в дальнейшем стоит ждать более четкого определения понятия «научно-методическое руководство» и фиксирования лишь номинальной связи между «РАН — клубом ученых» и научными институтами в системе ФАНО. «Мне казалось важным прописать участие представителей институтов в работе общих собраний, в частности, на уровне отделения — самом работоспособном в академии, и в проекте устава это есть. На уровне общего собрания всей РАН прописать участие представителей от институтов помешала зарегулированность закона об академии», — отметил Рубаков.
О том, что «академии необходима сменяемость власти и обязательное присутствие представителей институтов во всех ее органах, иначе порвется пуповина между РАН и научными институтами, Рубаков говорил еще в январе 2014 года.
<4>Нерешенным остается и вопрос о статусе члена-корреспондента РАН. И академики, и членкоры называются «членами Российской академии наук», но отличия в их статусе не прописаны в этом документе. Более того, 28 февраля 2014 года группа членов-корреспондентов обратилась с письмом к президенту России Владимиру Путину с просьбой ввести единый статус — члена Академии наук. Однако это предложение вызвало критику со стороны научного сообщества. «Академик может быть выбран, а не назначен», — заявил «Газете.Ru» тогда член-корреспондент Аскольд Иванчик.
Таким образом, вопрос о статусе также остается не прописанным в уставе.
При этом представители сообщества едины в своем отношении к документу, считая, что он мог бы быть менее похож на закон об академии. «Он никакой, по сути, это переписанный закон о РАН», — отмечает Вдовин.
По его мнению, этот документ обеспечит академии продолжение существования после дедлайна, установленного законом о РАН (27 марта 2014 года), а потом его можно будет изменять. «Однако, хотя у безликого текста больше шансов быть принятым, вероятность, что его могут отвергнуть, есть», — отметил собеседник «Газеты.Ru».
«Этому документу не хватает веса, не хватает каких-то формулировок, позволяющих академии больше влиять на то, что будет происходить в институтах», — говорит Рубаков. Но по его мнению, это не помешает ему быть принятым. «Непринятие устава поставит под удар всю академию, в конце концов, к нему можно будет принимать поправки в более спокойной обстановке», — утверждает академик.