Профессор психологии Эммануэле Кастано и ее аспирант Дэвид Корнер Кидд из нью-йоркской Новой школы социальных исследований опубликовали в последнем номере журнала Science статью, демонстрирующую, как беллетристика улучшает целый набор мыслительных способностей, а также развивает мыслительные процессы, важные для сложной сферы социальных взаимоотношений между людьми.
Как ни странно, психологи нечасто задаются вопросом, насколько в действительности чтение художественной литературы влияет на человеческий разум — возможно, потому, что уже с детства знают ответ, неконкретный и расплывчатый.
Именно поэтому нью-йоркская команда решила восполнить этот пробел.
Есть такой набор качеств разума, который по-английски называется Theory of Mind (ToM), а на русском языке называется по-разному – теория разума, теория намерений, модель психического состояния человека, просто модель психического и так далее. Несмотря на то что в этом термине присутствует слово «теория», это не то чтобы теория — скорее специфический набор социальных качеств нашего разума. Обладание этим набором означает прежде всего способность воспринимать переживания других людей как свои собственные и в то же время осознавать тот факт, что твое собственное психическое состояние не тождественно психическому состоянию другого человека.
В психологии разработаны давно проверенные методики распознавания у людей их состояния «модели психического», поэтому исследователи и решили воспользоваться именно этой методикой.
Они набрали 86 добровольцев и в пяти отдельных экспериментах предложили им прочитать тексты одного из трех видов — литературно-художественные, популярные и нехудожественные. Выбирались лучшие тексты: в качестве беллетристики были выбраны отрывки из произведений, ставших финалистами премии National Book Award и премии О'Генри за лучший короткий рассказ; популярные тексты были взяты из бестселлеров портала Amazon.com; а уж совсем нехудожественные отрывки были взяты из золотого фонда журнала Smithsonian Magazine.
Возможно, российские психологи, приди им в голову мысль поставить такой эксперимент, выбрали бы другие отрывки для чтения, но результат, похоже, остался бы таким же, какой получили Кидд и Кастано.
По прочтении текста добровольца подвергали различным тестам по системе ToM, например показывали ему черно-белую фотографию глаз киноактера из какого-то фильма и просили описать его эмоциональное состояние. Остальные тесты были сложнее. Например, использовался недавно разработанный Йони-тест, который призван определять степень сопереживания испытуемого и того, насколько он правильно понимает переживания другого человека.
Во всех пяти экспериментах люди, прочитавшие отрывок из художественной литературы, намного лучше справлялись со всеми тестами на «модель психического». Иначе говоря, они становились более социально приспособленными, более «человеческими», чем те, кто читал просто информацию, даже очень хорошо написанную.
Все просто, утверждают Кидд и Кастано.
Чтение художественной литературы требует от человека сопереживания, стремления вместе с героем справиться с его проблемами — и не со своими, с чужими, которые для читателя быть чужими уже перестали. Именно это есть не что иное, как воспитание разума, подстегиваемое чтением беллетристики. Именно об этом, сами, может быть, не понимая того, нам твердили с детства наши родители.