Совместное заседание совета по науке и общественного совета Минобрнауки открыл глава министерства Дмитрий Ливанов.
«В той редакции, в какой он существует сегодня, закон о РАН полностью соответствует той концепции, которая изначально была заложена правительством и государством, — заявил министр. — Первая задача, которая стояла перед нами, заключалась в отделении экспертной функции от функции распределения финансов, чтобы не возникал конфликт интересов.
Сейчас же мы имеем ситуацию, когда одни и те же люди определяют приоритеты исследований, проводят конкурсы, определяют победителей и сами себе отчитываются.
Вторая задача состояла в обеспечении целевого использования того имущества, которое есть в системе РАН. Важно было гарантировать сохранность и его целевое использование в интересах развития научной деятельности. Третья задача — объединение трех академий наук для того, чтобы появились предпосылки для более активного развития междисциплинарных исследований. В конце XX века произошел рост информационных технологий, но есть основания считать, что начало XXI века ознаменуется развитием наук о человеке».
Ливанов также заявил о необходимости периодической оценки исследований на уровне научных групп. «Научные институты должны работать. Там должны быть сильные лаборатории, оснащенные в соответствии с требованиями сегодняшнего дня», — подчеркнул он.
Министр отметил, что работа в науке должна стать привлекательной для самых лучших и талантливых выпускников. «Нужна кадровая система, способствующая притоку выпускников российских вузов. Пока этого не произойдет, будет существовать тенденция старения науки и вымывания способных людей, которую переломить до сих пор пока не удалось».
После этого Ливанов передал слово председателю совета по науке Алексею Хохлову, академику РАН, проректору МГУ, который представил ряд предложений, разработанных членами двух советов при Минобрнауки (в ходе заседания материалы были опубликованы на сайте совета).
«Мы советом и научным сообществом формулировали определенное количество поправок. Сейчас уже пройдены второе и третье чтения в Госдуме, закон одобрен Советом Федерации, и многие из поправок оказались непринятыми. Мы думаем, что это не очень хорошо, — подчеркнул Хохлов. — С другой стороны, мы поняли, что можно обсуждать какие-то поправки, можно надеяться на улучшения, которые, надеюсь, будут происходить по мере доработки и издания различных указов. Летом мы поняли, что стержень законопроекта в том, что институты передаются из РАН в федеральный орган исполнительной власти (ФОИВ — агентство), и, по-видимому, это есть некое твердое решение нашего правительства. Представим себе, хотя мы с этим не согласны, что институты будут переданы в агентство. Как сделать работу в этом случае?» — предварил Хохлов свой рассказ о предложениях научного сообщества.
Первый ключевой вопрос: как разграничить полномочия между ФОИВ, президиумом РАН, отделениями РАН и институтами РАН? По предложению ученых, главную роль в этом агентстве должен играть координационный совет — Хохлов условно называл его сенатом. Способ формирования сената может быть, например, таким: четверть назначается президентом, четверть — общим собранием РАН, четверть — институтами РАН, а четверть состоит из людей, работающих вне РАН, может быть, даже за рубежом. «Примерно такая схема существует в немецком обществе Макса Планка», — отметил Хохлов.
Самая первая задача у агентства должна состоять в том, чтобы обеспечить непрерывность перехода при реализации реформы. «Любые новые элементы должны вводиться постепенно, чтобы не нарушить эффективность действующих лабораторий из-за реформ. Это большая ответственность. Сейчас финансирование ведется через РАН, и эти договоры должны продолжить действовать после того, как закон вступит в силу. Это задача номер один», — подчеркнул председатель совета по науке.
Далее Хохлов представил предложения, как проводить аудит институтов: должно быть выделено ядро сотрудников, которые способны действовать на самом высоком уровне. Таким сотрудникам предлагается присвоить специальный статус с условным названием «постоянный сотрудник РАН», который должен подтверждаться аттестацией каждые пять лет. Возрастной лимит для обладателя этого статуса — 70 лет. При достижении этого возраста он может переходить на должность научного консультанта РАН с сохранением зарплаты или большей части зарплаты, заниматься научной деятельностью и подавать заявки на гранты, но без права занимать научно-организационные посты.
Для проведения подобного аудита львиную долю проверочных комиссий могли бы составить ведущие ученые из-за рубежа, отметил Хохлов.
«Нужно оценивать не весь институт (это «средняя температура по больнице»), а каждую лабораторию. Что греха таить, многие институты складывались исторически, и есть несоответствия между стоящими перед институтами задачами и их штатной численностью. Необходимо оценивать вовлеченность в образовательный процесс и во взаимодействие с промышленностью. Кроме того, как итог комиссия должна формировать детальные предложения для сената и агентства по структуре аудита и модернизации институтов.
Мы считаем неправильным, что такие выводы будут делаться только относительно институтов РАН.
У нас много научных организаций, которые находятся вне системы академии, например научный центр «Курчатовский институт», есть Сколковский институт технологий, который тоже большую долю деятельности проводит в научной сфере. Точно по тем же параметрам должны проходить аттестации и проверки во всех этих организациях, а не только в РАН», — заявил Хохлов.
В соответствии с предложениями ученых коллективы институтов должны состоять из постоянных сотрудников, научных сотрудников на длительных контрактах (сроком 3–5 лет), научных сотрудников по временным ставкам (гранты, контракты и хоздоговоры), а также инженерно-технического и административного персонала. Говоря о грантовых конкурсах, Хохлов заметил, что наравне с российскими в них должны участвовать и иностранные ученые. «Если гражданин Украины является лучшим кандидатом на данную должность, то он должен быть победителем и на его зачисление не должно быть никаких ограничений», — сказал председатель совета по науке.
Рассказав о предложениях по организации институтов (директор избирается с учетом мнения коллектива и ученого совета профильным отделением РАН, он не может быть старше 70 лет, такое возрастное ограничение должно быть введено и для заведующих лабораториями), Хохлов перешел к вопросам структурной организации институтов. «Структура института должна вытекать из результатов аудита. По его итогам институт разрабатывает структуру, — заявил академик. — Из своего опыта я вижу, что сейчас структура институтов не является оптимальной: скажем, лаборатория создана лидером в области 50 лет назад, а сейчас уже направление изменилось и лабораторию не лидер возглавляет».
«Последнее, о чем я хочу сказать — идеологически, не в деталях, — то, что предложенная схема близка к французской системе CNRS. Она была создана Жолио-Кюри в середине прошлого века и была навеяна системой АН СССР. Но она развивалась более динамично, и теперь мы можем позаимствовать у нее что-то. Кроме того, как эксперимент можно по примеру немецких институтов создавать центры передовых исследований вокруг ученых-лидеров, которым, скажем, сейчас 40 лет и про которых видно, что они могут работать эффективно до 70 лет. Разумеется, они должны каждые пять лет проходить более жесткий аудит, чем обычные лаборатории, и точно с участием иностранных ученых.
Это контуры того, что мы можем предложить для обсуждения. На основе этих идей можно пытаться формулировать документы ФОИВ»,
— подытожил Хохлов.
Две важные вещи, связанные с молодыми сотрудниками, затронул в обсуждении сотрудник АКЦ ФИАН Юрий Ковалев. Напомнив вступительные слова Ливанова о создании комфортных для молодежи условий в науке, астрофизик предложил значительно увеличить стипендии аспирантам очной формы обучения. Кроме того, согласно принятому закону в ФОИВ перейдет все имущество РАН, включая общежития, в которых сегодня бесплатно проживают многие аспиранты. «Надо убедиться, что они не окажутся на улице», — сказал Ковалев.
Математик Эдуард Гирш, комментируя предложения Хохлова, отметил: «Проблема наша не в том, что от нас уезжают. Уезжают отовсюду, из Америки тоже. К нам никто не приезжает. Надо обеспечить приток кадров из-за рубежа: от аспирантов до профессоров».
Ярко выступил биолог Михаил Гельфанд.
Свою речь он начал со следующего заявления: «У нас в лаборатории случился праздник: пришли деньги по госконтракту, в середине сентября. Раньше прийти не могли: инструкция поменялась, и было неизвестно, кто должен подписывать».
«Нужно обеспечить, чтобы система не сломалась сразу же, — заявил Гельфанд. — Проблема в том, что при обсуждении законопроекта ни разу не возник вопрос о цене реформы. Обязательно возникнут потери, потому что будут какие-то косяки, примеры в большом количестве приводились».
«Еще в законопроекте ничего не сказано — это банально, но обсуждается коллегами на улице или в лабораториях — про имущество. Есть приборы, которые неизвестно кому принадлежат. Не сомневаюсь, что Дмитрий Викторович Ливанов не хочет выгнать мою лабораторию. Не сомневаюсь, что есть, кто хочет выгнать. Не уверен, чья воля окажется сильнее. В законопроекте ничего не сказано об отчуждаемости имущества. Нет в законопроекте ничего об эндаументах — это то, про что мы совместно писали в статье с Дмитрием Викторовичем, той самой статье, за которую коллеги теперь меня очень «любят», — сказал Гельфанд.
Он обратил внимание на то, что реформа началась в тот момент, когда идут сокращения в бюджете страны, при этом майские указы президента предусматривают удвоение по регионам зарплаты научных сотрудников. «Выполнять это поручение можно двумя методами: увеличивать числитель или уменьшать знаменатель. В МГУ, например, сократили полставочников и увеличили аудиторную нагрузку на преподавателей. Вы не можете делать одновременно две вещи: реформу и экономию. Любая реформа требует средств: и технических, и логистических. Люди, которые находятся на той стороне реформы, должны чувствовать улучшения сразу. Иначе будет очень нехорошо», — заметил Гельфанд.
Кроме того, биолог отметил, что пока неизвестно, что из себя будет представлять Российский научный фонд (законопроект о его создании уже принят в Госдуме в первом чтении). «Я читал законопроект бегло: вообще непонятно, что это за объект, как он будет взаимодействовать, кто будет в руководстве, как будут проходить конкурсы, — заявил Гельфанд. — События, которые за это время произошли, изменили обстановку в научном сообществе. Любые реформы воспринимаются как абсолютное зло. Любое сотрудничество с Минобрнауки воспринимается как абсолютный беспринципный коллаборационизм. С другой стороны, произошла заметная консолидация научного сообщества. У меня есть личная печаль: приходится ходить на митинги, на которые ходят коммунисты. Мне это противно, но деваться некуда. Нынешнему Минобрнауки удалось сделать то, что не удалось сделать никому: консолидировать научное сообщество».
Завершив было свое выступление, Гельфанд еще раз попросил слово. «И не надо показывать фильмы про Академию наук. Это выглядит омерзительно. Не надо заказывать такие фильмы. Надо у тех, кто там этим занимается, эти вещи отобрать. И надо позволить людям с другой точкой зрения публиковаться в центральных газетах, а то есть в некоторых изданиях прямой запрет», — сказал ученый.
На просьбу рядом сидящего коллеги уточнить, о каких изданиях идет речь, Гельфанд назвал «Российскую газету».
Созвучно Гельфанду выступил молодой биолог из МГУ Сергей Дмитриев. Напомнив о прошлогодних задержках по грантам президента РФ для молодых ученых, когда научным сотрудникам пришлось писать открытое письмо Владимиру Путину, он сказал: «Страшно подумать о том, что произойдет, когда начнут вступать в силу новые аспекты непродуманного закона».
Завершая заседание, Дмитрий Ливанов заявил: «Важно, что появился документ. Смысл его для нас прост: мы попросили совет по науке выполнить основную функцию — сформировать позицию министерства по ключевым вопросам исследования. Совет по науке эту функцию выполнил.
Это наша собственная повестка по тем действия, которые мы будем совершать в ближайшем будущем.
Агентство будет подчиняться не Минобрнауки, а правительству, и потому вопрос о степени нашего влияния открыт. Какое-то влияние будет, но не стопроцентное. Наша позиция будет основана на положениях этого документа».
«Важно обеспечить непрерывность перехода, — заявил также министр. — Не будет массовых сокращений работников институтов. Решения, связанные с введением новых механизмов управления, будут приниматься с отлагательным периодом, чтобы система могла к ним адаптироваться».