— Александр Иванович, вам известно о деятельности сообщества «Диссернет», который ищет плагиат в работах известных людей и использует для этого ресурсы РГБ?
— Да, отголоски постоянно до нас доходят, что-то мы знаем. Знаем, что там много энтузиастов. Я считаю, что это социальная сеть, объединившаяся вокруг некой деятельности. Они делают свою работу — пусть делают ее дальше…
— Вы поддерживаете необходимость такой работы?
— Знаете, я же не могу оценивать их результат и поэтому не могу поддерживать или не поддерживать. Этим нужно отдельно заниматься. Мы тоже ведь занимаемся этой работой, если к нам обращается диссертационный совет или ВАК, или сам правообладатель. В других случаях мы не проверяем.
— Люди жалуются, что скачивать тексты с сайта РГБ неудобно…
— А никто не ставил целью, чтобы было удобно. Цель ставилась одна: если человеку, например ученому, нужно познакомиться с каким-то текстом, то он познакомится. Никто не ставил себе целью, чтобы это было удобно тем людям, которые занимаются проверкой диссертаций. Это же не для них сделано. Я понимаю, что на энтузиазме много что можно сделать, но дело-то это не их. Это дело ВАК, диссертационных советов, это дело самих ученых.
Кто-то любит в футбол играть, кто-то – чужие диссертации проверять.
А что касается липовых диссертаций, я боюсь, что мы даже не знаем настоящего размера бедствия.
— Но вы же один из немногих, кто может помочь узнать этот размер…
— На самом деле мы ведем кое-какие работы в этом направлении. Мы выбрали отдельные специальности и сейчас заканчиваем проверку, так сказать, всей истории по всей истории — защищенные диссертации с 2000 года по настоящее время. Результаты (чисто научные) очень интересные получаются: можно проследить образование кластеров, где у кого что цитируется, точки приближения и другое.
Отдельные диссертации — это отдельные диссертации, а мы проводили настоящую работу, чтобы понять, как выстраиваются цепочки, кто у кого списывал, — это интересно!
Что делать с этим, надо думать и научному сообществу, и обществу в целом.
— А с чем было связано недавнее ограничение на доступ к диссертациям?
— Это никак не связано ни с чем. Мы специально выбрали то время, когда маленький поток студентов, аспирантов и научных сотрудников. Лето же, отпуска. Репутационные риски слишком велики, чтобы что-то закрывать. Я на это никогда не пойду. Мы меняли программное обеспечение, которое записывает читателей, и многое другое. Более того, наверное, ситуация скоро улучшится: мы разрабатываем возможность того, чтобы человек не обязан был приходить к нам и подписывать договор оферты (на получение удаленного доступа к диссертациям. – «Газета.Ru»), чтобы это можно было сделать по интернету. Работа в этом направлении идет.
— Нашему корреспонденту, который записался в РГБ, вручили рекламу отдела диссертаций РГБ, на которой посторонняя фирма предлагает устроить срочную публикацию работ в научных журналах. Как это понимать?
— Я разберусь с этим. Вообще тут у нас много служб, которые занимаются дополнительным привлечением денег, — наверное, была чья-то инициатива. Скорее всего, пришли ребятки с этой фирмы и предложили размещать на каких-то наших бумагах их рекламу, а за это РГБ будет что-то получать. В прошлый раз у нас на обороте читательского билета размещали рекламу Сбербанка. Привлекать рекламу для того, чтобы немного на этом зарабатывать, — это нормально. Другое дело, что комбинация диссертаций и срочных публикаций мне не очень нравится… Спасибо за вопрос, кому-то влетит. Но несильно.
— Все защищенные диссертации и авторефераты должны попадать в РГБ и Книжную палату. Как получается, что иногда реально защищенных работ в ней нет?
--Тут есть маленький нюанс. Во-первых, люди должны их прислать еще до защиты, и во-вторых, обязаны они прислать текст только в печатном виде и только в РГБ. Почему некоторые отсутствуют в РГБ? Чтобы диссовет провел защиту, диссертант должен принести либо справку из РГБ о том, что он сдал текст, либо справку с почты о том, что он отправил ее заказным письмом. И здесь часто возникают проблемы.
Потому что справочку-то он сдает в диссовет, а диссертацию мы не получаем.
Такое бывает достаточно часто. Когда мы отлавливаем такие случаи, то пишем в ВАК о том, что у нас нет печатной копии. Иногда после этого диссертация появляется, иногда нет. Хотя ясно: когда защищаются 20 тысяч диссертаций в год, отследить все достаточно сложно.
— А почему иногда диссертация индексируется сайтом РГБ, а на запрос выдается ответ «доступ временно ограничен»? Среди таких работ есть предполагаемые источники, у которых могли заимствовать «заметные» люди. К примеру, среди таких авторов некий Адам Хусейнович Тлеуж.
— Это совсем интересный случай, когда диссертант присылает нам письмо со всяческими угрозами, что мы не имеем права размещать электронную копию, у него есть авторское право и он просит закрыть доступ к его диссертации. У нас тогда выбор — идти в суд и судиться или поставить это сообщение и сообщить об этом в ВАК. Мы выбираем второе и закрываем доступ на какое-то время. Правила здесь ничего не регламентируют, ведь по ним мы свободны распоряжаться только печатной копией диссертации. На нас и в суд обращаются за выкладывание диссертаций, но суды мы пока выигрываем. Тлеужа помню. Сам написал, попросил закрыть доступ к электронной копии.
— У РГБ есть платная услуга по проверке текстов на предмет плагиата. Сейчас в таких запросах стали отказывать — говорят, только по запросу автора...
— На самом деле так было всегда. К нам может обратиться Минобрнауки или ВАК — в этом случае мы делаем проверку. Может обратиться диссовет, может обратиться депутат, прокуратура, следственные органы — мы обязаны делать. Либо автор или кто-то по его доверенности. А физическим лицам мы всегда отказывали.
— А вот один депутат просил вас проверить работу, а вы отказали… А когда пригрозил прокуратурой, то проверили...
— Я не буду называть его фамилию, но там было ясно, что это обычная политическая борьба. Нам не хотелось этого делать.
— То есть как «не хотелось»?
— По запросу депутата мы обязаны это делать. В тот раз мы попытались отвертеться (я лично) — не получилось. Пришлось делать.
— В интернете есть много сервисов, которые продают диссертации рублей по 500. Многие уверены, что эти фирмы имеют прямой доступ к электронным архивам РГБ. Так ли это?
— Да, я знаю о них, мы даже пытались бороться с ними, Колокольцеву письмо писали — толку никакого. Доступа они к нам не имеют. Мы проверяли их сами: брали диссертацию, которая у нас лежит в электронном виде,
на случайной страничке меняли несколько символов; потом покупали ее же у такой фирмы и видели, что этих изменений там нет.
Помимо нас есть как минимум четыре места, откуда они могут брать диссертации: сами вузы, где они защищались; сайт, где она размещалась перед защитой; ВАК и организация, которая принимает диссертации. Вообще есть четвертая часть Гражданского кодекса, которая запрещает нам делать копии с наших электронных копий. Хотя я, как директор библиотеки, на другой точке зрения стою: знания должны быть доступны для всех. Но закон запрещает.
— Вообще по поводу доступа к диссертациям вы не испытываете давления со стороны кого-либо?
— Слава богу, нет, никакого давления нет — и это хорошо.