Выступление Млодинова состоялось в рамках проходящего сейчас в Москве Второго международного научно-популярного фестиваля, организованного некоммерческим фондом Дмитрия Зимина «Династия». Фестиваль, получивший в этом году тематическое название «Жизнь. Версия науки», должен стать своеобразной интерзоной, размывающей границу между фундаментальной наукой, язык которой понятен относительно немногим, и свободными искусствами, заинтересованными, в отличие от науки, не в установлении законов, а скорее в постоянном освобождении от них. <2>В такой зоне эзотеричный научный формализм принимает неожиданно понятное человеческое измерение, а сугубо научно концепция перетекает в какой-нибудь залихватский арт-проект. Свои площадки фестивалю предоставили поровну Политехнический музей, «Винзавод» и Центр дизайна ARTPLAY на Яузе.
В мире подобного рода активность обозначается как science art. У нас такие вещи выглядят пока диковинно, хотя как минимум одна московская арт-галерея — Laboratoria — уже несколько лет как окучивает это поле.
Перетекания в конкретный арт-проект у лекции Млодинова — скорее даже не участника, а фестивального хедлайнера, так сказать star guest — в данном случае не было. Но сама ее тема — «(Не)совершенная случайность. Как случай управляет нашей жизнью» — хорошо согласуется с «жизненным» лейтмотивом феста: свести на нет случайность или, наоборот, эффективно ее продуцировать в промышленных масштабах (в случае, например, такой важной технологии для криптографии, как генерация случайных чисел) — два актуальных и взаимоисключающих требования, выдвигаемых науке обществом. Впрочем и непрактичную музыку сфер — хокинговскую космологию, в которой Млодинов ориентируется не менее отлично, — вниманием тоже не обделили: вторая часть его визита в Политех была посвящена общению с читателями «Кратчайшей истории времени» и «Великого замысла» — двух бестселлеров Стивена Хокинга, чьим соавтором он значится на обложках.<1>
Пик научной карьеры Млодинова пришелся на 80-е, когда он совместно с Никосом Папаниколау разрабатывал квантовую теорию диэлектриков. Однако уже во второй половине десятилетия граниту науки Млодинов все чаще стал предпочитать шоу-бизнес. В конечном итоге работа сценаристом на «Стар Треке» и «еще на многих сериалах», о которых он «предпочел бы не вспоминать вообще», отодвинула квантовую механику на периферию его интересов, на следующие 20 лет превратив фундаментальные исследования в «спорадическое хобби».
На рубеже 90-х Млодинов окончательно покидает высокие эмпиреи и уходит с головой в гейм-индустрию, участвуя в качестве продюсера и дизайнера в разработке видеоигр совместно со Стивеном Спилбергом, Робином Уильямсом и компанией «Уолт Дисней».
С 1997 по 2003 год он отвечает (в качестве вице-президента компании) за игровой и образовательный софт в Scholastic Inc., помимо прочего издающей в США серию книг про Гарри Поттера. С начала нулевых пошел отсчет и его писательской карьеры. Кроме двух книг, написанных совместно с Хокингом, он написал еще три: «Евклидово окно: история геометрии от параллельных линий до гиперпространства» (2001), «Радуга Фейнмана: в поисках красоты в физике и в жизни» (2003) и «Прогулка пьяницы: как случай управляет нашей жизнью» (2008). Последняя издана по-русски. Ее местное название, откуда то ли случайно, то ли по капризу переводчиков исчез вполне понятный отечественному читателю пьяница, полностью совпадает с названием субботней лекции.
В начале лекции Млодинов попросил поднять руки присутствующих в зале физиков. Таковых оказалось мало, человек пять-шесть, что неудивительно: Млодинов — блестящий популяризатор, но активно работающим физиком-теоретиком назвать его можно вряд ли.
Как бы то ни было, такой состав аудитории скорректировал научно-популярный уклон мероприятия в сторону еще большей популярности.
Собственно, последовавшее выступление оратора представляло собой иллюстрированный слайдами дайджест упомянутой книжки, вдохновленной приключениями человека, гуляющего под шафе, и которую некоторые из слушателей даже захватили с собой на лекцию. Главную идею, что люди проявляют удивительную настойчивость в навязывании сложным стохастическим явлениям всякого рода закономерностей, паттернов и неких «воль», Млодинов снабдил серией красноречивых графиков из показателей финансовой отчетности американских ПИФов за разные промежутки времени, а также примерами того, как общественное мнение и СМИ склонны приписывать игрокам на фондовом рынке (и не только им) некие «прогностические навыки», которые на самом деле у них отсутствуют.
Люди, как стало очевидно из других примеров, склонны мобилизовать такие фантомные навыки при оценке ситуации и принятии решения практически во всех случаях.
В качестве лабораторной иллюстрации, что так оно в природе и происходит, Млодинов даже организовал на лекции маленький эксперимент, хорошо известный социологам, специалистам по когнитивной психологии, а также экзаменаторам, политтехнологам, маркетологам, рекламщикам и труженикам госпропаганды как эксперимент Тверского и Канемана, поставленный аж в 1974 году. Слушатели, поделенные на две группы, должны были ответить на серию простых вопросов (например, 1) верно ли, что в Африке 180 стран, и 2) сколько тогда стран в Африке?), содержание которых не знала другая группа (которой была названа цифра в 20 стран). В вопросах содержались заведомо неправильные данные, но при этом статистическое распределение результатов, победно озвученное лектором под занавес, наглядно показало, как неправильная информация умеет «подстраивать» под себя ответы, даже несмотря на то что мы, люди в общем-то неглупые, прекрасно осознаем, что сведения, содержащиеся в вопросах, неверны.
Известный и хорошо изученный эффект, получивший название «якорение».
Более того, даже различное стимулирование испытуемых к даче правильных ответов (вплоть до прямых подсказок) практически не уменьшает этого эффекта, и пример такого эксперимента Млодинов привел тоже.
Как это связано со стохастической подоплекой событий, происходящих в окружающем нас мире? Статистический анализ этих событий (на лекции Млодинов приводил примеры из финансовой сферы, хотя в книге диапазон примеров больше) однозначно указывает на их случайную природу, однако человеческое мышление по своей природе прогностично и даже в явно случайной выборке «20 или 180» склонно усматривать детерминизм.
Было бы интересно прояснить причину такой предвзятости, но Млодинов на этом вопросе не останавливается: он все-таки физик, а не психолог или нейрофизиолог.
Банальные наблюдения? Не совсем.
Все это выглядит безобидной и забавной игрой в кошки-мышки между слепой механикой природы и нашей склонностью к ее сценарному одушевлению, за которой стоят миллионы лет драматичной эволюции человеческих мозгов, но лишь до того момента, пока в игре не возрастут ставки. Например, в ситуации оценки глобальных рисков якорение может обернуться намного более серьезной и мрачной стороной, чем в случае, если вы неправильно отгадали число африканских стран или рискнули пенсией, доверив «самому умному» брокеру свою сберкнижку.
Скажем, насколько велик вклад якорения и случайной природы имеющихся в нашем распоряжении данных в оценку влияния СО2 (и вообще влияния чего-либо) на глобальное изменение климата? Число африканских стран известно, эффективность брокера хорошо измеряема (пусть и постфактум), но при оценке сложных, не очень хорошо изученных и, главное, стохастических процессов, происходящих в атмосфере, гидросфере, лито- и магнитосфере Земли, подобная уверенность испаряется очень быстро. Оценки числа африканских стран в одной группе, заякоренной на цифру 180, и другой, заякоренной на 20, притом что обе цифры неверны, в той и другой группе получились далекими от истины. И высокая вероятность, что так же далеки от истины в оценке антропогенного фактора и различные климат-сценарии, на которые ссылаются «эксперты», несколько обескураживает.
Последний пример роли случайности при высоких ставках, когда вроде бы «все учли», — отказ дизелей на «Фукусиме»: заякоренность проектировщиков на землетрясении (условные «20 африканских стран»), и даже очень сильном землетрясении («180 стран»), исключила другой сценарий — что дизели просто зальет водой.
До глобальных рисков Млодинов развивать свои наблюдения не стал, хотя логике его примеров подобное развитие не противоречит. В общем, если не драматизировать последствия прогулок пьяниц по непредсказуемо сотрясаемым поверхностям, идеи, которые были озвучены им в субботу, звучат довольно тривиально. И русская аудитория, привыкшая к не самому хорошему настроению Фортуны даже в более широком, чем западная, охвате — от мирового финансового рынка до гаишника, случайно оказавшегося за углом, — покидала Политех в двойственном настроении.
Те, кто прочитал книжку Млодинова, не узнали ничего принципиально нового, кроме того, что ее автор — человек очень обаятельный и остроумный (хотя по книжке и это было очевидно тоже). У тех, кто не читал, появился повод познакомиться с его обаятельным пьяницей в деталях, скрывающих, как известно, самое интересное.