— Сегодня отношения России и Польши находятся на самом низком уровне за последние десятилетия. Есть ли возможности для их улучшения?
— С нашей стороны никаких препятствий для этого не было и нет. Не мы в 2014 году приняли решение заморозить двусторонние политические контакты, а наши польские партнеры.
Польша остается одним из самых ревностных поборников антироссийских экономических санкций, хотя ей самой они не приносят ничего хорошего.
Пока с польской стороны мы не видим готовности к продвижению в сторону нормализации. Когда такая готовность появится, за нами дело не станет — будем обсуждать, как выстраивать наши отношения в новых условиях.
В любом случае должно быть ясно, что мы, конечно, за нормализацию, но заинтересованы в этом не больше, чем польская сторона. Ставить нам условия не имеет смысла, «платить» за чью-то благосклонность уступками в принципиальных вопросах, затрагивающих наши интересы, мы не будем.
— Может ли ситуация измениться после выборов в Польше, которые пройдут в этом году?
— Теоретически все возможно, хотя сейчас в польских предвыборных дискуссиях между основными политическими силами тема улучшения отношений с Россией практически не звучит. Поживем — увидим.
— Тема сохранности советских памятников в Польше — одна из самых болезненных для нашей страны. Какова ситуация с этим сейчас?
— Поправки к польскому так называемому «закону о декоммунизации», принятые в 2017 году, предусматривали, что к 31 марта 2018 года из общественного пространства должны быть устранены все объекты, «пропагандирующие тоталитарный строй».
В законе напрямую не сказано о памятниках советским воинам-освободителям, но на практике они тоже рассматриваются властями как объекты, пропагандирующие коммунизм, с чем мы категорически не согласны.
В боях за освобождение зарубежной Европы от нацизма погибли более миллиона наших солдат и офицеров, из них 600 тыс. — больше половины — на территории Польши. С ними плечом к плечу воевали и польские военнослужащие.
При чем здесь «пропаганда коммунизма»? Это люди, благодаря которым Польша сегодня существует.
Если бы не наша Победа, Польша стала бы территорией немецкой колонизации, а поляки согласно гитлеровскому плану «Ост» на 85% подлежали либо уничтожению, либо выселению за Урал, а остальным была уготована участь бесправной рабочей силы.
Польская «война с советскими памятниками» — это прямое нарушение российско-польских межгосударственного договора 1992 года и межправительственного соглашения 1994 года о захоронениях и местах памяти жертв войн и репрессий, где прямо написано, что каждая из сторон принимает на себя обязательство сохранять и содержать такие объекты. Из текста документов ясно следует, что речь идет не только о захоронениях, но и о памятниках вне мест захоронений.
На протяжении 20 лет у польской стороны никаких сомнений на этот счет не возникало, и, если с нашими памятниками возникали какие-то проблемы, польские власти самостоятельно или по нашим обращениям приводили мемориалы в порядок. А весной 2014 года — после обострения кризиса на Украине — в Варшаве вдруг стали утверждать, что наши соглашения — не про памятники, а только про захоронения, и памятники начали сносить сначала по решениям местных властей, а потом на основании «закона о декоммунизации».
— Какова судьба памятника «Братство по оружию», который стоял на Виленской площади Варшавы?
— Нам об этом неизвестно, как и о судьбе барельефа, демонтированного в сентябре 2015 году с памятника командующему 3-м Белорусским фронтом генералу армии Ивану Даниловичу Черняховскому в городе Пененжно на месте, где он получил смертельное ранение. (Черняховский погиб при освобождении Восточной Пруссии, большая часть которой была впоследствии передана Польше — «Газета.Ru»).
Часто приходится слышать призывы забрать в Россию памятники, которые сносят в Польше. Убежден, что этого делать не надо.
Памятники имеют смысл, только когда находятся там, где происходили события, в честь которых они были установлены.
Наша позиция остается неизменной: памятники советским воинам-освободителям должны оставаться на своих местах.
— Какова ситуация с центрами диалога и согласия, которые были созданы для диалога России и Польши?
— Эти центры создавались в 2011 — 2012 годах для поддержки мероприятий, нацеленных на лучшее взаимопонимание между двумя странами. На практике, однако, в последние годы деятельность польского Центра мало способствует продвижению диалога и согласия.
Мероприятия, которые им проводятся, по большей части носят политизированный характер, нацелены на поощрение и провоцирование оппозиционных настроений в российском обществе.
Наш Центр, напротив, фокусируется на неполитических проектах в сфере культуры, науки, образования, гуманитарных контактов. Думаю, что по нынешним временам это правильная линия в условиях, когда в политических или исторических вопросах нам сложно найти взаимопонимание.
— У польского бизнеса есть интерес к работе в России, несмотря на санкции?
— Польские предприниматели заинтересованы в работе на российском рынке, и все, кто проторил на него дорогу, никуда не ушли ни во времена кризиса, ни после введения санкций. Хотя товарооборот между нашими странами пока далеко не достигает пикового уровня 2013 года (тогда он был $27 миллиардов, сейчас порядка $20), но позитивная тенденция сохраняется. Правда, польские предприниматели, которые работают на российском рынке, стараются лишний раз не привлекать к этому внимания, опасаясь неприятностей, поэтому и о каком-то активном лоббировании с их стороны в пользу улучшения российско-польских отношений говорить не приходится.
— Несмотря на сложности ведения диалога, есть ли интерес к русскому языку со стороны польских граждан?
— Старшее поколение, которое учило русский в школе, как правило если не говорит, то понимает по-русски. Что касается молодежи, то русский язык по числу изучающих его в Польше стоит на третьем месте после английского и немецкого.
— В этом году исполнится пять лет, как вы работаете в должности посла России в Польше. Что вас привлекает в польской культуре, польском характере?
— В нашей работе важно, невзирая на любые сложности официальных отношений, сохранять открытыми каналы для диалога, стараться получать позитивные впечатления от общения с людьми, располагать их к своей стране. За четыре с половиной года работы в Польше я встретил здесь много людей, к которым чувствую искреннюю симпатию. Давно подмечено, что, когда происходит нормальное человеческое общение между нашими согражданами и поляками, проблем как правило не возникает.
Конечно, у нас не должно быть иллюзий: в польской политической среде доминируют антироссийские подходы и стереотипы, под их сильным влиянием остаются и политические настроения, преобладающие в польском обществе в целом, но при этом подавляющее большинство моих польских собеседников уверяют, что искренне надеются на лучшие времена в наших отношениях.