— Сейчас время подводить итоги года, главными из которых некоторые называют результаты региональных выборов. Хотя у нас в 2018-м была еще и президентская кампания.
— Не только президентская кампания, еще и чемпионат мира по футболу. Информационный век ускоряет события. Многое осталось как будто в параллельных мирах: Украина, Сирия…
На сегодняшний день самое заметное событие для интересующихся политикой, — итоги региональных выборов. Внутренняя политика незаметно перешла в новое качество — местные элиты почувствовали, что могут торговаться за преференции с помощью избирательного процесса и в этом плане следующие выборы будут показательны.
— Почему это произошло? Создалось ощущение, что власти были не готовы ко вторым турам.
— Те регионы, где это произошло, всегда выглядели проблемными. Но всем казалось, что получится как обычно, что называется, «закидать шапками».
Никто не думал, что во Владимире абсолютный спойлер, однокашник замгубернатора по внутренней политике Владимир Сипягин внезапно выиграет. Причем голосовали не за него, а против Светланы Орловой. Так что вопрос — почему Кремль согласует заведомо проблемных кандидатов и тратит потом на их продвижение много ресурсов.
Ответ в том, что в Кремле много дверей, башен, зубцов. А много дверей — много мнений.
— А почему в предыдущие годы, когда выбирали проблемных кандидатов, это не играло такой роли?
— Хватало мощности. Сейчас она истощилась. Есть накопленная усталость, и это естественный феномен. Экономический кризис длится достаточно долго, у людей заканчивается терпение.
Кроме того, мы не случайно говорим, что эти регионы проблемные. Губернаторы в таких регионах накопили много ошибок — как собственных, так и федеральных. В первую очередь, это стиль управления. Принимающиеся решения не были основаны на консенсусе.
Та же история — с [экс-губернатором Санкт-Петербурга] Георгием Полтавченко, недавно ушедшим в отставку. Он погребен, по сути, под кучей непринятых решений.
— Вы писали, что Александр Беглов не сильно отличается от Полтавченко.
— Я до сих пор считаю, что Беглов не будет единственным кандидатом от власти. Надеюсь, что решение по Санкт-Петербургу еще не принято. И я не исключаю варианта, что он будет только организатором выборов. В противном случае опять будет очень дорого.
— Последнюю кампанию в Приморье власти вытянуть смогли. Она была построена: «Выбираете нашего — будет все хорошо. А кто выбрал не нашего — у того отнимаем столицу ДФО». Разве верно использовать такой принцип?
— Такой принцип всегда используется. Реакция власти всегда одинакова.
— Вы сказали, что региональные элиты почувствовали, что можно выбить преференции?
— Они поняли, что могут сделать кампанию дорогой, повышать ставки и на этом заработать. И это проблема для стабильности. Такими вещами играть нельзя.
— А все-таки насчет победы в Приморском крае. Была ли она пирровой? Тем более, сейчас идут разговоры, что они были не до конца честными?
— Понимаете в чем дело, это победа по одной причине — все остальные кандидаты отпали. Да, она далась дорого, но это победа.
— А оппозиционные партии заслуженно получили свои победы?
— Нет, конечно. Это воля случая, воля людей. Им было неважно, ЛДПР ли против их губернатора, или коммунист. И пока незаметно, чтобы эти партии могли бы воспользоваться этими победами.
— Для ЕР выборы прошли неидеально. Где-то, может, и неплохо справились, но где-то, например, рассчитывали добрать одномандатниками, и не добрали. Пенсионная реформа сыграла?
— Конечно, это мощный фактор. Он и привел к усилению той накопленной усталости, которая и оборвала эту нить запрограммированных побед. Люди восприняли ее как сильную обиду.
В настроении людей она будет играть еще долго. И объяснения про экономическую необходимость избирателю неинтересны. Это же переход от патерналистского государства к системе, где каждый сам за себя.
— На пресс-конференции один из участников сказал Путину: «Вас обманули с пенсионной реформой». То есть люди еще верят, что это могло быть ошибкой?
— В ошибку верят все. Что отменят — не верит никто. Это часть нашей традиции политической: «Царь хороший, он просто не знает». В этом и есть основа президентского рейтинга.
— Но вы говорите, что, судя по его ответам, патерналистская модель поменялась. Теперь каждый сам за себя.
— Нет. Она не поменялась. Просто раньше был вариант «Я вас накормлю». А теперь — «Я вас защищу».
— Получается, пропаганда будет снова концентрироваться на внешней политике?
— Конечно. И будет много разговоров про безопасность.
— Что с рейтингами ЕР? На съезде шел разговор, что их будут поднимать. Но каковы реальные перспективы?
— «Единая Россия» в регионах — это клуб местной элиты. Она всегда ищет баланс между своими интересами и удержанием власти. Другой вопрос, смогут ли местные элиты переосмыслить реалии, о которых мы говорим.
— А есть вариант, что в новых условиях элиты будут выбирать другие варианты для маневра? Например, идти не от «Единой России»?
— «Единая Россия» — это понятный механизм, существующий много лет. Не думаю, что тут будет демонтаж. У элитного клуба всегда больше возможностей. Партия работает регулярно, ежедневно, есть офисы, сотрудники. У оппозиции этого нет. В целом же, причины падения их результатов те же, что и с губернаторскими выборами.
Это во многом совмещенная проблема. Элита теряет консенсус внутри себя, а также перестала работать с людьми. Нужен контакт с людьми, а где он утерян окончательно, наверное, нужны новые люди.
— Молодые технократы способны восстановить этот контакт?
— Они понимают и хотят поддерживать и развивать контакт. Отсюда Instagram, прямые эфиры и прочее.
— А не лучше ли для этих целей применять местных политиков, а не сторонних управленцев?
— В регионах часто просто нет готового кандидата, и Старой площади не из кого выбирать. Это вынужденное решение. Не думаю, что кто-то считает, что местные — это плохо. А иногда местные элиты настолько разобщены, что появление варяга для них — возможность перезапустить систему местного консенсуса.
— Сейчас пошли разговоры про изменение Конституции. Это реальный вариант?
— Может быть, сделать парламентскую республику, как-то перераспределить полномочия было бы грамотным вариантом. Но в нашей политической системе не может быть двух царей.
— И правящая партия не должна меняться?
— Если кто-то способен победить, то вперед.
— То есть сюрпризов в 2021 году, по вашему мнению, ждать не приходится?
— Я как раз считаю, что сюрпризов будет много и до 2021 года. Выборы в Госдуму-2021 — это вызов для всех элит. Они уже думают о 2024-м. И они рассуждают, что Дума будет существовать во время перехода, и там нужно иметь представительство. Но, на мой взгляд, это ложное ощущение.
— По-вашему транзита не будет?
— Не будет. Нельзя индивидуальную систему подвергнуть транзиту. Но есть желание и попытка строить систему 2.0.
— Но ведь у нас есть институт преемничества.
— Борис Ельцин получил мандат от народа на построение новой системы взамен советской. И он передал эту легитимность Владимиру Путину — ему будет в разы труднее исполнить такой же маневр.
— А разве в 2008 году не получилось?
— Так не было же реальной передачи власти.
— А сломом системы это не грозит?
— Это всегда вызов. То, что у нас бывало в истории, — всегда переворот. Наследники хоть Ивана Грозного, хоть Петра I — переворот. Октябрьская революция — тоже. В советское время был анекдот. Матрос звонит в Смольный: «Алло! Смольный? Пиво есть?» Ему отвечают: «Есть, в Зимнем!» «Ура!» — так началась революция. Автор этого анекдота понимал историю, в целом, верно. Фундаментально смена власти в России — это такая борьба за пиво.
Леонид Давыдов — политконсультант, основатель фонда «Петербургская политика», автор телеграм-канала «Давыдов-индекс».