«Вероятно, для руководства РПК сыграли свою роль успех Рожавы (курдских районов Сирии, завоевавших фактическую автономию от Дамаска) и успешная городская война в Сирии и Ираке антиправительственных групп. Поэтому РПК решилась на подобные действия в Турецком Курдистане», — рассуждает бывший школьный учитель Ахмет Чолак.
Он побывал в зоне боевых действий весной 2016-го, опубликовал свое мнение о происходящем и фотографии с места в фейсбуке. Из-за этого потерял работу. Полиция завела на него уголовное дело.
Расследование тянулось восемь месяцев. Первое дело закрыли, но через неделю в отношении Ахмета было заведено еще одно. Обвинение то же: посягательство на государственные устои.
РПК в Турции считается террористической организацией. Сама партия, продвигающая левые идеи, многие годы требует автономии для курдских районов на юге страны, периодически начиная вооруженную борьбу за свои идеалы.
Появлению вооруженных отрядов YDG-H (это молодежное крыло РПК, оно приняло самое активное участие в городских боях) на юго-востоке Турции предшествовало несколько терактов летом и осенью 2015 года. Первым был взрыв смертника 20 июля на конференции левацких организаций в городке Суруч возле границы с Сирией, в нескольких километрах от курдского города Кобани. Левые собрались там, чтобы обсудить помощь пострадавшему Кобани. Погибли 32 политических активиста, около сотни были ранены. Министерство внутренних дел Турции объявило виновными боевиков «Исламского государства» (ИГ, организация запрещена в России).
Однако РПК и другие левые обвинили в случившемся власти Турции, которые к тому времени имели связи с радикальными исламистскими группировками.
Один из аргументов в пользу этой теории заключается в том, что Турция не закрыла погранпереходы на турецко-сирийской границе в Аззаз, Джараблусе и Тель-Абъяд, хотя они фактически контролировались ИГ. Погранпереход в тот же Кобани, контролируемый курдским ополчением YPG, турецкие власти закрыли, объявив все организации сирийских курдов террористическими.
22 июля на юго-востоке Турции были убиты двое полицейских. Ответственность за случившееся взяла на себя РПК. Произошедшее повстанцы назвали местью за случившееся в Суруче. Но это еще не было началом войны.
Начало войны
«Поворотным моментом, когда уже началась полноценная война между правительством Эрдогана и РПК, пожалуй, был теракт осенью 2015-го в Анкаре», — говорит Ахмет Чолак.
Двое смертников взорвались во время демонстрации, проводившейся различными левыми организациями 10 октября в столице страны. Ключевую роль в организации демонстрации играла Демократическая партия народов (ДПН). Погибли 102 человека. Около двух сотен были ранены. Акция проводилась против насилия на юго-востоке страны.
ДПН, в отличие от вооруженной РПК, является легальной парламентской партией в Турции. Она до сих пор придерживается позиции, что противоречия между курдами, составляющими большинство населения на востоке Турции, и правительством в Анкаре можно разрешить мирными методами. Салахаттин Демирташ, сопредседатель ДПН, и члены других левых организаций возложили ответственность за теракт в Анкаре на турецкие спецслужбы. Правительство объявило подозреваемыми ИГ и РПК.
Перед тем как начать свою деятельность в городах Турецкого Курдистана, YDG-H и РПК провели организационные процедуры. Их представители встречались с местными жителями и спрашивали, хочет ли население, чтобы курдские боевики взяли на себя обеспечение безопасности. В большинстве случаев ответ был положительным. Первым городом, где появились вооруженные повстанцы, стал Джизре на берегу Тигра.
«Это самый националистический курдский город, — рассказывает Мехмет, местный житель, получивший образование в Западной Европе. — Если обостряются отношения между курдами и турецким правительством, то первым делом это происходит в Джизре».
Джизре находится в области Ботан. Это самая сердцевина всего Курдистана, как его видят курдские идеологи, — территории, разделенной между четырьмя странами: Турцией, Ираком, Сирией и Ираном.
Население Джизре до начала боевых действий составляло 140 тыс. человек. С холмов вокруг города видны земли Сирии и Ирака. Когда во второй половине 2015-го в Джизре начались боевые действия, с этих холмов стреляли турецкие танки.
«Видимо, в РПК не ожидали, что турецкие власти будут применять все доступные типы вооружений, чтобы подавить сопротивления в городах, — говорит бывший учитель Ахмет Чолак.
— Ну, будут перестрелки, максимум — крупнокалиберные пулеметы. Так, скорее всего, предполагали в руководстве РПК. А Эрдоган отправил подавлять сопротивление танки, самолеты, вертолеты, артиллерию, регулярная армия пользовалась всем, чем могла».
«Три месяца в городе, пока шли бои, действовал комендантский час. Круглые сутки было запрещено выходить из дома — на протяжении трех месяцев», — вспоминает житель Джизре Мехмет.
Большая часть жителей покинула Джизре на время боев. Они жили в палатках вдоль автодорог. Правительство никакой помощи им не оказывало, ни питьевой водой, ни продуктами питания.
Травмы Джизре
Ахмет Чолак приехал в Джизре через три дня после отмены комендантского часа. Он не является политическим активистом. Помимо работы учителем Ахмет интересуется историей ассирийской православной общины на юго-востоке Турции.
К началу Первой мировой войны ассирийцы насчитывали 500 тыс. человек. В регионе под названием Тур-Абдин — между городами Джизре, Нусайбин и Мардин — действовали десятки православных церквей. В 1915–1918 годах турки вместе с радикально настроенными курдами-суннитами устроили геноцид ассирийцев (одновременно происходил геноцид армян). На сегодня в Тур-Абдине осталось не более полутора десятков православных церквей и монастырей. Ассирийская община в регионе насчитывает 2 тыс. человек.
«Параллель отчетливая. Курды сегодня стали такими же ассирийцами, — размышляет Ахмет Чолак. — Я не мог сидеть на месте, когда рядом происходит повторение геноцида, который имел место сто лет назад. Поэтому я и поехал в Джизре».
Там он получил, как он сам говорит, «психологическую травму». Те, кто оставался в городе, рассказывали жуткие истории.
Трупы неделями лежали на улицах. Снайперы не позволяли подходить и убирать трупы. Чьи именно это были снайперы — курдские или турецкие, одни догадки.
Турецкие танки с холмов открывали огонь по тем домам, из труб которых появлялся дым. Местные, чтобы как-то выжить, пытались готовить еду на кострах в своих дворах и садах.
«Одна из поразительных историй — история погибшего 9-летнего мальчика Джамиля, — рассказывает Чолак. — Его убил снайпер. Родители не могли его похоронить месяц. Труп хранили в подвале в морозильной камере».
Сегодня на въездах и выездах Джизре стоят армейские и полицейские блокпосты. Проверяют автотранспорт и документы. Административные учреждения и полицейские участки превращены в своеобразные крепости. Подъезды к ним перекрыты так, чтобы автомобилю приходилось замедлять скорость. По внешнему периметру — трехметровые в высоту бетонные блоки, за блоками — броневики или укрытые стрелковые позиции.
Множество вооруженных патрулей армии и полиции на улицах. Каждые несколько минут по центральным улицам Джизре проезжают бронемашины. Если пересечь город по главной улице, то трудно обнаружить следы интенсивных боев. Лишь некоторые дома «пощелканы» попаданиями из стрелкового оружия. Однако отдельные здания и даже районы разрушены полностью.
После посещения Джизре не складывается ощущения, что правительство вело там тотальную войну, что обстрелы велись хаотично. Наоборот, есть впечатление, что ВС Турции работали хирургически точно.
Пыль истории
Диярбакыр — самый крупный город всего несуществующего официально Курдистана. «Если когда-нибудь появится объединенный независимый Курдистан, то Амеди (курдское название Диярбакыра. — «Газета.Ru») будет его столицей», — рассуждают турецкие курды.
В Диярбакыре почти все топонимы носят два названия — официальное турецкое и фактическое курдское. Даже у людей по два имени: одно по паспорту, турецкое, другое — то, которое дали родители, курдское. Иностранцу местные обычно представляются «по паспорту». Потом разговоришься, и сообщают, как зовут «на самом деле».
За старинными крепостными стенами из черного базальта расположен исторический центр — Сур. Частично он застроен новыми, типичными для Турции зданиями и домами, но большая его часть — тесная застройка из двухэтажных старинных домов с глухими внешними, выходящими на улицу стенами и закрытыми от глаз посторонних дворами. Среди старинных домов втиснуты церкви ассирийцев и армян, мечети, построенные 400–500 лет назад, караван-сараи и прочие постройки, игравшие важную роль в жизни позднесредневекового города на Ближнем Востоке.
Азра — местный археолог, специализируется на месопотамской керамике дохристианской эры. Он показывает те немногочисленные достопримечательности Сура, которые не оказались в зоне боев в 2016 году.
Мариамана Килисе — православная ассирийская церковь. Сейчас это музей, но изредка в церкви проводится служба местной ассирийской общины из 50 человек. На внешних стенах церкви граффити: YDG-H, PKK (курдская аббревиатура РПК) и YPG (ополчение сирийских курдов). Подобных граффити полно на прилегающих улицах.
Бои в Диярбакыре начались, когда сопротивление повстанцев было подавлено в менее населенных городах юго-востока Турции — Джизре, Нусайбине, Силопи и Ширнаке. Их эпицентром оказался район под названием Саваш, что с турецкого переводится как «война». В Саваше сконцентрированы основные достопримечательности Сура. Связаны они по большей части с историей турецких курдов.
К концу 2016-го сопротивление в Саваше было полностью подавлено правительственными силами, район наглухо отгорожен от остальной части города. Все жители района, порядка 25 тыс. человек, выселены. Вход и въезд туда — только по спецпропускам.
Что там происходит сейчас, можно судить по спутниковым снимкам. Большая часть района превращена в пыль, на месте старинных домов и зданий — пустыри.
«Они борются с нашей историей, — говорит Азра. — Когда у человека нет истории, то им гораздо проще манипулировать. Кроме того, правительство уничтожает следы своих преступлений. Вы слышали про убитых гражданских, чьи трупы сжигали в подвалах? Возможно, сейчас останки сожженных скрывают под руинами. Много еще каких преступлений было совершено военными и полицией. Мы не можем судить точно. А иностранные правительства делают вид, будто тут ничего не происходило в последние полтора года».
Обратить внимание европейских государств на происходившее в курдских городах Турции пытались турецкие и курдские оппозиционные парламентарии, писатели, профессора, общественные деятели. Люди из-за этого теряли работу, подвергались репрессиям, кто-то даже попал в тюрьму.
По ходу боевых действий отреагировала лишь организация Amnesty International. Она составила доклад о насилии на юго-востоке Турции. На этом международная реакция закончилась.
Всем оставаться на местах
«У меня были фотографии разрушений. Граффити, сделанные на турецком и на арабском в домах Джизре, Силопи и Нусайбине, которые призывали убивать курдов. Фотографии снайперских позиций, которые правительственные солдаты устраивали в домах, где находились гражданские. Но все материалы сейчас изъяты полицией и находятся в моем уголовном деле», — говорит Ахмет Чолак.
Впрочем, в интернете легко найти фотографии разрушений в городах, где шли бои. Есть спутниковые фотографии того, как турецкое правительство планомерно сносит историческую часть Диярбакыра.
Есть множество очевидцев, которые готовы дать свои показания международным комиссиям. Но международных комиссий нет.
На юго-востоке Турции как будто ничего не происходит, не происходило, если судить по международной реакции. Широкого освещения осада курдских городов в Турции, в отличие от осады Кобани, штурма Алеппо, штурма Мосула, не получила.
Поэтому и невозможно назвать количество погибших с лета 2015-го по конец 2016-го. Мехмет, житель Джизре, утверждает, что только в его городе погибли 400 человек. Это цифра, которая циркулирует среди местных жителей. Точных подсчетов никто не проводил. Не менее жаркие бои происходили в Силопи и Нусайбине. Еще ожесточеннее были столкновения в Ширнаке.
РПК в настоящее время перешла к тактике партизанской войны за пределами городов. 16 марта, например, было взорвано самодельное взрывное устройство на дороге из Диярбакыра в Мардин. Погибли двое полицейских.
Но городскую войну правительство, безусловно, выиграло.
«Европейские страны не хотят замечать происходящего в Турецком Курдистане, потому что Эрдоган шантажирует их мигрантами. Если европейские правительства будут вмешиваться в ситуацию у нас, Эрдоган откроет мигрантам ворота в Европу», — уверен студент из Мардина Ибрагим.
Его точку зрения разделяют все мои собеседники на юго-востоке Турции. В стране сейчас находятся около 3 млн беженцев из Сирии, Ирака и других нестабильных стран. Турецкое правительство позволяет им тут находиться. Но оно легко может спровоцировать их движение на запад.
Что касается других государств, то и у них есть свои важные причины не конфликтовать с турецким лидером Реджепом Тайипом Эрдоганом. Россия, например, сотрудничает с турками в Сирии. Другое общее дело — сделки по газу.
В США РПК вообще является запрещенной организацией. Американское правительство в той или иной мере пользуется услугами турецкого правительства для решения своих задач в Ираке и Сирии.
Сегодня, одержав военную победу над курдскими повстанцами, турецкое государство занято репрессиями в отношении своих политических оппонентов. В тюрьме уже сидит лидер ДПН Салахаттин Демирташ. Сотни журналистов и общественных деятелей, призывавших мирным путем решать «курдский вопрос», также в тюрьме. Другие уволены со своей работы под давлением государственных органов. Третьи под следствием.