В Царскосельском лицее, где учился Пушкин, его соучеником и другом был будущий глава МИД России князь Александр Горчаков. Дипломат продолжал общаться с Пушкиным даже во время опалы на него, о чем сам поэт писал в стихотворение «19 октября» в 1825 году.
«…Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Все тот же ты для чести и друзей…»
После окончания лицея Пушкин впервые пришел на работу в МИД. Точнее, был принят на службу в дипломатическое ведомство России летом 1817 года в чине коллежского секретаря.
В архивах до сих пор хранится документ, который Пушкин, как и другие молодые сотрудники МИДа, должен был подписывать, придя на службу. Это указ Екатерины II от 4 августа 1791 года «О запрещении чиновникам МИДа иметь сношения с представителями других держав, бывать в их домах, а также разглашать служебные тайны».
Пушкин занимался в основном переводами для министерства. В расходных книгах дипломатического ведомства найдено восемь записок, где Пушкин расписывается за отпускные и жалованье — оно у коллежского секретаря Пушкина за треть года составляло 231 рубль.
МИДом в то время руководил граф Иван Каподистрия, который впоследствии стал первым руководителем независимой Греции. Начальник хорошо относился к своему подчиненному, о чем позже писал дядя поэта Василий Львович Пушкин: «Радуюсь сердечно, что Каподистрия к нему хорошо расположен».
Каподистрия, имевший хорошие отношения с царем Александром I, сохранил свое расположение по отношению к Пушкину даже тогда, когда поэту грозила ссылка в Сибирь за «вольнодумные» стихи и эпиграммы на императора.
Стараясь защитить своего подчиненного, Каподистрия фактически пошел против главного «силовика» того времени — влиятельного генерала Алексея Аракчеева, также ставшего мишенью Пушкина. Благодаря связям при дворе глава МИД смог добиться для Пушкина более мягкой южной ссылки, во время которой он, в частности, написал несколько лучших стихотворений раннего периода.
Вернулся Пушкин в МИД уже в 1832 году по указанию нового императора Николая I, к которому сам поэт обратился с письмом, где просил зачислить его на государственную службу. «Прошение было рассмотрено мгновенно», — писал в книге «Тайны Пушкина» один из его биографов Эльдар Ахадов. Глава Российской империи дает на этот счет приказ одиозному главе Третьего отделения Александру Бенкендорфу, который также курировал и МИД. Николай I приказывает дать поручение министру иностранных дел графу Карлу Нессельроде зачислить Пушкина на службу.
Историк Максим Артемьев отмечает, что взгляды Пушкина изменились, когда он пришел в МИД во второй раз. «Когда он пришел в МИД в первый раз, он был достаточно радикальным, когда же он пришел туда при Николае I, у него уже были «почвеннические» взгляды», — говорит историк.
Как и сейчас, МИД в те времена был привлекательным работодателем. «Возможность поехать работать за границу, встречи с иностранными дипломатами — все это привлекало таких интеллектуалов, как Пушкин», — говорит Артемьев. При этом историк добавляет, что Пушкин «поломал себе карьеру» дипломата во многом из-за своих вольнодумных взглядов. Правда «усидчивым чиновником» поэт тоже не был, добавляет собеседник «Газеты.Ru».
В этот период работы в МИДе Пушкину практически пришлось заниматься «информационной войной» во время польской кампании.
Он пишет довольно жесткий стих «Клеветникам России», который был опубликован в брошюре «На взятие Варшавы» в 1831 году. «О чем шумите вы, народные витии? Зачем анафемой грозите вы России?» — этот стих поэта до сих пор считается одним из самых популярных в консервативной патриотической среде.
Как пишет консервативный российский публицист Анатолий Клепов, брошюра была издана, чтобы противодействовать клеветнической кампании в западных средствах печати против военных действий России в Польше. При этом переводчик Пушкина Джулиан Генри Лоуэнфельд рассказал «Газете.Ru», что, хотя Пушкин был «царедворец», он «не примыкал ни к какому лагерю».
Невыездной, работал в архивах
Хотя Пушкин и служил в МИДе, за пределами Российской империи он не был, если не считать знаменитой поездки в Эрзрум, расположенный на северо-востоке нынешней Турции, где тогда находились русские военные части. Его повествование о путешествии читается как настоящий полевой репортаж.
«С Екатеринограда (населенный пункт на территории современной Кабардино-Балкарии. — «Газета.Ru») начинается военная Грузинская дорога; почтовый тракт прекращается. Нанимают лошадей до Владикавказа. Дается конвой казачий и пехотный и одна пушка. Почта отправляется два раза в неделю, и проезжие к ней присоединяются: это называется оказией», — описывал Пушкин свое путешествие.
В январе 1835 года Пушкин, будучи в ранге титулярного советника, обратился к Николаю I с просьбой о допуске в сенатский архив, чтобы ознакомиться со следственными материалами по делу бунтовщика Емельяна Пугачева. Несмотря на то что «История Пугачевского бунта» уже вышла, Пушкина по-прежнему интересовала фигура Пугачева.
Царь такое разрешение дал, но полученные материалы Пушкина не удовлетворили, и он обратился в родной МИД — к директору Государственного архива при МИДе Василию Поленову. Нужный документ снова не был найден, но поэт получил «собрание о злодее Пугачеве многих бумаг, в книгу переплетенных».
Архив МИД, где служил Пушкин, — святая святых министерства. Он был основан в 1829 году для важных документов государства — здесь хранится переписка первых лиц государства: переписка Павла I и Александра I с Наполеоном, бумаги Екатерины II.
Пушкин проработал в Министерстве иностранных дел до конца своей жизни, оборванной пулей Жоржа Дантеса в феврале 1837 года.
Назначая встречу на Пушкинской площади в Москве под памятником поэту работы знаменитого скульптора Александра Опекушина, мало кто задумывается, что идея его создания была выдвинута именно российскими дипломатами.
В 1855 году 82 сотрудника Министерства иностранных дел обратились с письмом к князю Александру Горчакову, в котором просили установить памятник Александру Пушкину.
Через год Горчаков займет пост главы МИДа после выхода в отставку графа Нессельроде. Правда, памятник поэта будет установлен в 1880 году уже под конец министерской карьеры Горчакова — одного из двух оставшихся в живых товарищей Пушкина по Царскосельскому лицею.
Стоит отметить, что глава МИДа Сергей Лавров не так давно обращался к Пушкину, цитируя его в своей статье «Историческая перспектива внешней политики России» в марте прошлого года, когда касался истории монгольского нашествия: «Варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока. Христианское просвещение было спасено истерзанной и издыхающей Россией».