23 июня на границе между Сирией и Иорданией образовался «котел», в котором оказались около 60 тыс. беженцев, сообщил арабоязычный телеканал Al Jazeera. По данным Международного комитета Красного Креста, люди оказались без источников воды, еды и медицинской помощи после того, как иорданские власти перекрыли границу.
Это произошло на следующий день после того, как сирийский террорист-смертник, предположительно член «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России), взорвал себя вместе с автомобилем на пограничном переходе в округе Рукбан. Погибли шесть сотрудников пограничной службы Иордании и 14 получили ранения. В тот же день министерство обороны страны объявило приграничные территории с Сирией и Ираком, которые контролируются ИГ, закрытыми военными зонами. Король страны Абдалла II пообещал ударить «крепким кулаком» в ответ на проведенный теракт.
Официально ИГ не взяло на себя ответственность за атаку на погранпереход. Однако в 2015 году террористическая организация заявляла, что Иордания является одной из потенциальных целей для атаки. Так, Амман предполагалось «наказать» за активную помощь США в Сирии.
Иордания участвует в бомбардировках позиций ИГ в Сирии с 22 сентября 2014 года. То есть с первого дня военно-воздушной операции США в этой стране. В 2015-м один из военных самолетов Иордании был сбит, а пилот захвачен террористами. Видео с его пленением и казнью было выложено в интернет. Тем не менее на протяжении длительного времени территория Иордании не подвергалась атакам ИГ, хотя отдельные приграничные районы на юго-востоке Сирии и юго-западе Ирака уже около двух лет контролируются радикалами.
В последнюю неделю ИГ добилось значительных успехов в боях против иракской армии в Эль-Фаллудже и против сирийской правительственной армии на подступах к Ракке. Также террористам удалось остановить наступление курдских сил на севере сирийской провинции Алеппо.
На этой волне ИГ и предприняло атаку на погранпереход Иордании. Есть и другой немаловажный фактор, который, вероятно, способствовал попытке расширить зону боевых действий. В Иордании нарастает социальная и экономическая напряженность, накануне состоялись протесты недалеко от столицы, сопровождавшиеся столкновениями с правительственными силами безопасности.
Безработица и кровь
Ночью в среду в городке Дхибан, в 70 км южнее Аммана, столицы Иордании, произошли стычки местных жителей, участвующих в протестах, с полицией и проправительственными вооруженными группами. По сообщениям ближневосточных СМИ, стычки произошли из-за того, что полиция попыталась снести палаточный лагерь протестующих в центре города, в котором на тот момент находилось несколько десятков человек. Палатки были установлены несколькими днями ранее.
Дхибан является административным центром одноименной области. Его население насчитывает около 50 тыс. человек. Это один из самых бедных регионов в стране. По данным Всемирного банка, около 28% иорданских граждан являются безработными. Эксперты банка называют эту страну одной из беднейших на Ближнем Востоке.
Главные требования протестующих в Дхибане — создание рабочих мест и улучшение экономической ситуации в регионе. По мнению демонстрантов, если правительство не способно создать новые рабочие места, то оно должно оказывать поддержку гражданам, чтобы они могли вести достойный образ жизни. В 2011-м Дхибан уже оказывался центром протестов. Тогда антиправительственное движение «арабской весны» охватило и Иорданию. Однако правительству удалось сравнительно легко и быстро локализовать протесты.
В ходе ночных стычек в среду трое полицейских получили огнестрельные ранения. Стрельба велась со стороны протестующих. 22 местных жителя были арестованы.
Атака террористов на погранпереход в округе Рукбан создает дополнительный дестабилизирующий фактор для Иордании. С одной стороны, правительство может его использовать в качестве повода для ужесточения политического режима внутри страны. С другой — если продолжатся атаки именно против военных, полиции и сотрудников правительственных учреждений, то среди беднейших слоев населения, недовольных властью, поддержка террористов будет только расти. Собственно, именно этот эффект наблюдается в Сирии, Ираке, Ливии и Нигерии, где действуют боевики ИГ или подчиняющихся им организаций.
Террористы занялись экономикой
«ИГ последние полтора-два месяца изменило характер своей пропаганды и теперь регулярно публикует на лояльных ему информационных ресурсах призывы сокращать присутствие в Сирии и Ираке, ехать за границу этих стран и укреплять позиции организации в других государствах, — рассказала «Газете.Ru» Евгения Гвоздева, директор программ Европейского центра стратегических исследований и безопасности. — Этот тренд довольно свежий, и у нас нет большого объема данных. Но на данный момент есть гипотеза, что террористы начали искать новые экономически нестабильные регионы, чтобы распространить на них свое влияние».
Новых сторонников среди местных жителей в Ираке, Сирии, Ливии и Нигерии ИГ находит как раз среди самых ущемленных слоев общества.
В Ираке и Сирии это мусульмане-сунниты. Они оказались в менее комфортных условиях и составляют большинство среди беднейших слоев общества. Районы, контролируемые террористами, населены преимущественно суннитами. Их недовольство поддерживает и тот факт, что у власти здесь находятся в основном шииты.
В Ливии к ИГ склоняются районы, где местные племена оказались не у дел во время формирования новых властей страны. В Нигерии к террористам прислушиваются мусульмане. Они населяют беднейшие районы на севере-востоке страны. Гораздо более благополучно живут нигерийские христиане, которые составляют большинство политической и деловой элиты.
Попытка медиа в России, США и других странах, ведущих боевые действия против террористов на Ближнем Востоке, представить последователей ИГ исключительно как религиозных фанатиков ошибочна.
Если взглянуть на этнорегиональный состав последователей террористической организации, то становится ясно, что не все так примитивно, как навязывают СМИ.
Большой поток добровольцев в сирийские и иракские лагеря ИГ идет из бывших советских республик — Узбекистана, Киргизии и Таджикистана, где низкий уровень жизни и авторитарные политические режимы, подавляющие социально-политические протесты.
Значительная доля добровольцев едет из уйгурских районов Китая. По данным турецкой погранслужбы, за три летних месяца ими были задержаны около 500 человек, намеревавшихся присоединиться к ИГ. Половина из них — граждане Китая, уйгуры. В Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая местное население де-факто имеет статус «нации второго сорта». Правительство всячески поддерживает этнических китайцев, ханьцев, которые переезжают на постоянное место жительства в автономный район. На руководящих должностях гораздо чаще оказываются ханьцы (или лояльные по отношению к ним национальные меньшинства казахов и монголов), чем сами уйгуры.
Та же история с гражданами Европейского союза, уезжающими воевать против сил сирийского президента Асада, иракского правительства и собственных стран, участвующих в операциях на территории Сирии, Ирака и Ливии.
Это в массе своей мусульмане, эмигранты или дети эмигрантов.
«Второй тренд последних месяцев заключается в том, что ИГ перешло от стратегической организации ячеек, которые засылаются по всему миру с целью проведения теракта, к максимальному «вдохновлению» на атаки, — рассказала Гвоздева. — Речь идет в том числе о людях, которые фактически не входят в состав ИГ, но подвергаются террористической пропаганде».
Среди последних терактов такого рода эксперт назвала массовый расстрел посетителей гей-клуба в американском Орландо 12 июня. Убийцей оказался 29-летний Омар Матин, который никогда не проходил тренировку к рядах ИГ, однако выступал от имени этой организации.
По словам эксперта, если раньше террористическая организация проверяла данные о терактах, старалась сообщать детали атак и доказать свою причастность к преступлениям, то теперь «ИГ берет на себя ответственность практически за все атаки», о которых сообщают в СМИ.