— В своей книге вы упоминаете о Mossack Fonseca. Какие последствия ожидают эту компанию в результате скандала?
— Компания Mossack Fonseca была крупным игроком индустрии офшоров на протяжении долгого времени. Она появилась в Панаме в 1977 году, но площадкой для их экспансии по всему миру стали Британские Виргинские острова. В связи с санкциями США против режима панамского диктатора Мануэля Норьеги офшорным компаниям было трудно действовать с территории Панамы, и они открыли офисы на Виргинских островах, чтобы работать в США. До последнего времени у них был офис в Неваде. И в политическом, и в деловом смысле последствия этого скандала очень болезненны для Панамы.
Те данные, которые всплыли в последние дни, свидетельствуют, что компания взаимодействовала с людьми, которые нарушали законы своих стран.
В то же время документы, которые мы имеем в наличии, касаются всего лишь 1% их клиентов. Предполагаю, что это наиболее вопиющие случаи, и нельзя сказать, что это дает полное представление о том, чем они занимаются.
— Прекратит ли Mossack Fonseca свою деятельность после этого скандала?
— У них сейчас серьезная репутационная проблема. Однако Mossack стоит начать беспокоиться по-настоящему, если правительство США начнет расследование, вели ли они дела с лицами, которые находятся под санкциями США. Известно, что американские власти могут предпринять жесткие действия даже к иностранцам, если они нарушают санкционный режим США. И если бы я работал в этой фирме, я бы воздержался от поездки в США в ближайшем будущем.
— «Уотергейт» изменил американскую политику. Может ли «Панамагейт» изменить ситуацию в сфере офшоров?
— Думаю, что может, в особенности что касается офшорной политики Панамы.
Клиенты платят за секретность, а здесь получается, что все детали их сделок стали достоянием общественности.
— Насколько репутация президента Владимира Путина на Западе может пострадать в результате этого скандала?
<2>— Известно, что были обвинения в том, что Путин закрывает глаза на коррупцию в своем ближнем окружении, а о том, что он коррумпирован, лично говорили представители казначейства США (заявление на этот счет делал чиновник минфина США Адам Шубин. — «Газета.Ru»). Но одно дело выдвигать такие обвинения, не подкрепленные реальными цифрами, и другое — аргументировать, имея данные. Если бы речь шла о личных средствах, эффект мог бы быть серьезным.
— В связи с офшорным скандалом упоминаются сразу несколько европейских политиков. Для вас сюрприз, что среди проштрафившихся нет американских политиков?
— Думаю, что журналисты не хотят публиковать всю информацию сразу, возможно, громкие имена еще появятся. Для меня, правда, кажется странным, что ничего не всплыло про Дональда Трампа, учитывая его бизнес-активность.
Я не буду удивлен, если появится информация, что в одном из офшоров найдут деньги Трампа.
В 2012 году такая информация появилась о кандидате в президенты США Митте Ромни, хотя там были вполне легальные вещи.
— Представители компании говорят, что данные утекли. Вы верите в эту версию?
— Думаю, это была утечка, сделанная человеком, который действовал бескорыстно и хотел исправить ситуацию. Дело Эдварда Сноудена показывает, что даже не самому высокопоставленному противнику легко получить информацию в электронной форме. Поэтому если Эдвард Сноуден смог взять документы из наиболее секретного агентства, я охотно верю, что даже мелкий клерк Mossack Fonseca мог получить такую информацию.
— Станут ли в связи со скандалом меньше доверять офшорам?
— Сейчас у офшоров возникли большие имиджевые проблемы. Они были еще до скандала, но сейчас ситуация стала хуже. Даже если они действуют в рамках закона, их начинают сторониться. В то же время останутся состоятельные люди, которые по соображениям секретности, руководствуясь благими или дурными намерениями, все равно продолжат их использование. Правда, в 2013 году, когда подобные утечки подорвали репутацию офшоров на Британских Виргинских островах, соперничающие с ними офшоры в Самоа, Белизе и Сейшелах приобрели ушедших оттуда клиентов.
У вас в России проблема использования офшоров, находящихся в британской юрисдикции, происходит потому, что богатые люди не доверяют национальному законодательству.
— Кремль утверждает, что в расследовании офшорного скандала помогали люди из спецслужб. Так могло быть?
— Это неубедительный довод, ведь подобные вещи были и ранее: информация утекала и из банка HBSC, из других офшорных компаний, из банка Лихтенштейна. Я думаю, в будущем мы увидим все больше таких утечек. Это самая большая утечка данных, которая произошла за последнее время, однако ее нельзя назвать беспрецедентной. В 2007–2008 годах было четыре-пять скандалов подобного рода. Несмотря на то что они были меньшими по масштабу, схема примерно та же. В то же время после тех утечек судебных процессов было мало. Поэтому надо посмотреть, чем закончатся эти скандалы.
Если же говорить о реформах, то нужны скорее не они, а лучшее использование того законодательства, которое уже имеется. Это касается как международных, так и внутренних законов. США должны следовать своим обещаниям сделать офшорные компании прозрачными. Они так этого и не сделали. В то же время США добиваются преследования банков и финансовых институтов, которые занимаются различного рода преступлениями, но другие правительства этого не делают. Кроме этого, и США, и страны Западной Европы должны уделить больше внимания сектору недвижимости, куда часто инвестируются иностранные теневые средства.