«Мы не хотели, чтобы она уезжала в Москву, отговаривали ее, говорили, что и здесь работу она найдет, а Гюльчехра ни в какую. Отвечала, что ей тут скучно, а там у нее «дочка», — рассказывает отец няни Бахретдин Тураев. — Она нам часто показывала фотографию девочки [за которой ухаживала в Москве] и говорила, что очень скучает без нее. И вообще в Самарканде ей неинтересно. Она улетела в Москву 23 января этого года, я сам ее из Самарканда провожал. А до этого почти два месяца она дома была, у нас с матерью жила: смотрела телевизор, концерты разные, с одноклассницами встречалась, с детьми своими общалась. И все было нормально. Она прилетала к нам, чтобы паспорт новый сделать, потому что старый закончился».
У Гюльчехры трое сыновей. Старшему, Рахматилло, уже 19. Он жил с ее первым мужем. Случилось это после того, как она попала в психиатрическую больницу. Муж с ней после больницы развелся, ребенка забрал.
«Это было в 2002 году, — вспоминает отец. —
Она слова какие-то странные говорить стала, голоса ей мерещились, слушаться перестала, агрессия появилась какая-то. Я ей говорю: не ходи туда, а она будто не понимает, свою линию гнет. Память вдруг потеряла. Я ее успокаивал, а она повторяла мне: «Я боюсь, папа!» Мы повезли ее в больницу, там ее 13 дней держали.
А потом отпустили. Она опять две недели дома была. И вдруг — опять испуганная. «Я вижу кровь!» — говорила она. Мы испугались за нее, снова в больницу поехали, но уже в другую. Ее опять положили. Пришли на третий день, а нам сказали, что она умерла. Как, что — ничего не объяснили. Потом выяснилось, что у нее геморрой был, но уже все в порядке, жива. Таблетки прописали, рецепт с гербом выдали. Она их долго пила. Опять все нормально стало».
В Самаркандской областной клинике психических заболеваний «Газете.Ru» сказали, что Бобокулова обращалась к ним за помощью один раз. «Да, она у нас лежала в 2002 году, мы ее поставили на учет, но с тех пор ни разу не видели — к нам она не приходила, каких-то жалоб на нее тоже не было», — сообщили в больнице.
Второго сына, которому 18 лет и он учится в туристическом колледже, Бобокулова воспитывала 1,5 года. Это про него Гюльчехра на допросе в полиции говорила, что его у нее отняли.
«У сестры зятя не было детей, а они очень хотели, прямо горевали из-за этого. Мы все решили им помочь — чтобы он жил у них в семье, Гюльчехра не возражала, виделась с ним сколько хотела, мальчик знал, что она его мать, — говорит Тураев. — Третий сын, 2000 года рождения, живет с нами, он в школе учится, в техникум пойдет.
Гюльчехра в Москву поехала, чтобы на него заработать. Деньги присылала, мы куртку покупали, обувь, домик маленький для него строили, это она на него заработала.
У нас мальчика после техникума можно уже женить, а чтобы жениться — ему нужен свой дом, вот дочка на него и зарабатывала. Мы с матерью ее отговаривали, чтобы не ехала никуда, когда она в первый раз в Москву собралась. У нее ведь образование 10 классов, нигде больше не училась, сразу замуж вышла и детей рожала. У них с мужем был свой огород, вот она на нем и работала: картошку выращивала, помидоры, яблоки. В общем, хотел ей запретить ехать, а она прямо агрессивная стала, руку на меня подняла, сказала, что будет сейчас нас с матерью бить. «Ладно, ладно, я пошутил», — успокоил я ее, и она уехала».
По словам отца, Гюльчехра долгое время работала на овощебазе, где перебирала лук. Потом уже на азербайджанцев трудилась, фрукты-овощи на рынке продавала. В Москве она познакомилась со вторым мужем Сугробом, с которым прожила чуть больше двух лет.
«Он тоже из Самарканда, хотя они в Москве познакомились. Женились тут, в Самарканде, все как положено. А потом дочка узнала, что он ей изменяет с русской, он в Москве ту женщину нашел. Было это пять с половиной лет назад, они развелись. Других мужчин у нее не было — в Узбекистане точно, мы бы об этом знали, потому что тут у нас с этим строго. В Москве тоже не очень представляю, когда бы она виделась с ним — она же в семье жила, с Рахматилло, пока он на московском рынке работал, она за все время только три раза виделась, они далеко друг от друга жили. Рахматилло прилетел из Москвы в конце ноября и возвращаться туда не собирался. Его арестовали в понедельник вечером, куда-то увезли, мы не знаем, где он и что с ним, нам ничего не говорят».
Бахретдин Тураев говорит, что очень удивился, когда узнал, что его дочь устроилась в Москве няней к больной девочке.
«Я не знаю, как она няней устроилась, как вообще в семью эту попала, она никогда про это не рассказывала, — говорит Тураев. — Но это была ее первая семья. Нам она говорила, что когда в Москве, то сильно скучает по мальчикам своим. А когда тут, у нас с матерью была, жаловалась, что тоскует по девочке, за которой ухаживала, переживала, как она там без нее.
У нас большая семья, у меня шесть дочек, 19 внуков и один правнук, и мы все в ужасе от того, что она сделала! Простите ее, простите нас всех, если такое можно простить. Дети плачут, мать слегла. Я не хотел, да и дочка не хотела, чтобы такое случилось.
На суде в среду Гюльчехра Бобокулова сказала, что убила девочку, потому что «ей приказал Аллах». Отец говорит, что она никогда не ходила в мечеть, не носила хиджаб и не читала Коран. «Про Аллаха она тоже раньше не говорила. Что на нее нашло, какие голоса ей это велели? — переживает он. — Я перед тем, как она в Москву уехала, спрашивал, как она себя чувствует, все ли у нее в порядке, хорошо ли к ней там относятся. Она отвечала, что все нормально. Если ее не обижают и не кричат на нее, она очень тихая обычно.
Ее надо лечить, потому что она бы сама так никогда не поступила. У вас в Москве могут ее лечить, да? Если нет, то пусть сюда ее привозят, здесь ей помогут, а иначе она пропадет».
Психиатр Любовь Виноградова из Независимой психиатрической ассоциации говорит, что голоса, которые велят что-то сделать, это самое страшное, что может случиться с человеком.
«Эти люди не могут им сопротивляться, не могут контролировать свое поведение, критически относиться к своим действиям. То, что Бобокулова на суде улыбалась и смеялась, — этому лишнее подтверждение: ее поведение показывает на ее неадекватность. Такие голоса могли появляться время от времени, но быть незаметными для окружающих. К тому же это может начаться внезапно, и вообще не угадаешь, почему это случилось, — поясняет Виноградова. — У нас была мама, которая в ванне утопила своего ребенка. Тоже голос велел, он утверждал, что в него вселился бес и его надо изгнать. А до этого она была прекрасной матерью троих детей, которых очень любила и о которых постоянно заботилась. Ситуации очень разные бывают, надо разбираться. Суд, конечно, назначит комплексную судебно-медицинскую экспертизу. У той мамы, что сына утопила, было временное расстройство: она перенапряглась, очень переживала, что муж из семьи ушел, и вот во что это вылилось. Мы наблюдаем эту женщину уже много лет. Она поправилась и абсолютно нормальная, снова замуж вышла, ребенка родила, детей любит, живет обычной жизнью».
В Самаркандском отделении Комитета женщин Узбекистана говорят, что в республике не одобряют, когда женщины уезжают на заработки. «Мы всем говорим: не уезжайте, не бросайте детей, мы тут вам работу найдем, но они все равно едут и остаются потом в России, — пояснили в комитете. — А потом они приезжают назад, мы пытаемся их привести в себя, и порой бывают очень тяжелые истории, о которых даже не хочется рассказывать».
«Мы устали их абортами заниматься и вздрагивать, когда опять таджичка или узбечка выбрасывает ребенка в помойку, — говорит Гавхар Джураева из правозащитного центра «Миграция и закон». —
Они годами не видят своих детей, урывками бывают дома и ожесточаются порой хуже мужчин.
Дома тоже поддержки никакой — в Узбекистане не хотят, чтобы их женщины уезжали на заработки. Я тоже считаю, что тех, кто моложе 25, вообще пускать сюда нельзя, они сразу попадают в группу риска. В последнее время им еще и зарплату не платят, больше 70% обращений к нам из-за того, что женщин кидают на деньги. И поразительно, что не платят, как правило, обеспеченные москвичи, а старушки, наоборот, — и горой за них стоят, и просят их не выдворять.
Что касается убийцы этой девочки, я не верю, что она сумасшедшая, почему ее не подстрелили, эту гадину! У меня, как у нерусской, утраивается чувство вины от того, что она сделала.
Я считаю, что она была заражена определенными идеями, и она не просто убила девочку, а устроила идеологическую и символическую акцию. Она же кричала, что ненавидит «вашу демократию», обещала всех взорвать и говорила, что она смертница».
Версия, что у Бобокуловой были сообщники — радикальные исламисты, тоже отрабатывается наравне с помешательством. Возможно, поэтому и арестован ее старший сын, чтобы выяснить все его контакты и знакомства в Москве. Появилась информация, что якобы у нее был сожитель-таджик, который мог склонять ее к преступлению.
Между тем в соцсетях за сутки собрано уже больше 2,5 млн рублей в помощь семье погибшей девочки. Съемная квартира, в которой они все жили, практически полностью выгорела, как и общий коридор. «Девочку родителям пока не разрешают хоронить, они в очень тяжелом эмоциональном состоянии, вещи вот обгоревшие разбирали на пепелище, чтобы хоть как-то себя занять», — говорит близкий знакомый семьи. С журналистами они пока не общаются.
«Мы стараемся их ото всех оберегать, а то пишут уже, что они плохие родители, потому что шизофреничку проглядели и вообще на няне сэкономили. Все это цинично и неуместно. Есть что-то больное в том, чтобы искать виновных среди жертв», — говорит друг семьи.
Собирают деньги семье погибшей девочки и в дайвинг-клубе «Акванавт», в котором родители девочки регулярно занимались. Собственно, время на себя появилось у них, когда в доме поселилась няня Бобокулова и мама ребенка смогла выйти на работу. До этого родители девочки были на реабилитации в Китае и хотели заработать на ее лечение в Германии — в России им сказали, что медицина тут бессильна и девочке ничего не поможет.
«Девочка была абсолютным инвалидом, она просто лежала, даже не могла взять игрушку в руки, даже головку не держала! Вы не представляете, как тяжело видеть свое дите таким! — рассказывает Анна, которая познакомилась с семьей в НПЦ «Солнцево», где девочке делали операцию. — Мама ребенка нуждалась в сиделке, которая могла бы кормить, давать вовремя лекарства и ухаживать за девочкой! Про эту женщину (Бобокулову. — «Газета.Ru») она мне говорила давно, она у них около трех лет жила. Ее устраивало, как эта няня смотрела за девочкой, никогда ничего плохого она о ней не говорила».