Ранним утром 9 января 1996 года от 300 до 500 чеченских боевиков атаковали вертолетную базу на окраине Кизляра и блокировали железнодорожный вокзал. Считается, что внезапность атаки была связана с тактикой боевиков, которые постепенно просачивались в город под видом беженцев и родственников из Чечни.
После атаки на аэродром чеченцы отступили к больнице и захватили роддом по «буденновскому сценарию». В заложниках, согнанных боевиками в заминированные жилые дома, оказалось более трех тысяч мирных жителей. За каждого погибшего чеченца боевики грозили расстреливать по 15 мирных жителей. Салман Радуев говорил по местному радио, что в город пришли «волки», которые уйдут обратно только после вывода федеральных войск из Чечни и остального Северного Кавказа.
10 января после переговоров с республиканскими властями боевики покинули город, взяв в качестве «живого щита» сотню заложников: местных жителей, пошедших в добровольный плен вместо женщин и детей, чиновников и журналистов. Колонна с боевиками и заложниками двинулась к дагестанскому селу Первомайское, через которое боевики надеялись вернуться в Чечню. По пути к Первомайскому радуевцы, прикрываясь заложниками, захватили в плен несколько десятков бойцов новосибирского ОМОНа. У Первомайского боевики стали готовиться к штурму, заставив пленных рыть окопы.
«Ясно, что бить бандитов надо было в поле, но, как это уже известно, бойцы новосибирского ОМОНа струсили и просто положили оружие на землю.
Путь в село был открыт. Вот это моя вина. Вина министра, не сумевшего убедить каждого подчиненного мне милиционера страны, что есть такие мгновения жизни, когда нужно — просто необходимо! — вступать в бой с преступниками. Открывать огонь. Бесстрашно. Решительно. И даже собственной жизни не пожалеть ради общего дела. А эти милиционеры — надо называть вещи своими именами — просто испугались.
<...> По их вине ситуация приняла совершенно другой оборот. Теперь у бандитов в распоряжении было целое село, где можно было держать оборону. Со знанием дела они возвели укрепления, а наши ударные силы, подразделения антитеррористического, войскового и милицейского спецназа, предназначенные для штучной ювелирной работы, в общевойсковом бою использовались уже в качестве обыкновенной кувалды», — писал в своих мемуарах «Тяжелые звезды» в то время глава федерального МВД Анатолий Куликов.
Директор ФСБ Михаил Барсуков назвал 14 января последним сроком для освобождения всех заложников боевиками. За освобождение и сдачу оружия им обещали коридор в Чечню. Вместо этого боевики атаковали силовиков 14 января, а на следующий день расстреляли несколько старейшин и новосибирских омоновцев из числа заложников. Тогда власти приступили к штурму с использованием авиации и артиллерии.
В ночь на 18 января в направлении Первомайского со стороны подошла группа боевиков, которая попыталась деблокировать группировку Радуева.
«В 3 часа ночи на северо-западной окраине Первомайского разведка засекла выдвижение большой группы боевиков.
За 200–250 метров до блокирующих село подразделений бандиты провели мощный трехминутный огневой налет, а затем с криками «Аллах акбар!» бросились в атаку. На валу, где находились наши траншеи, дошло до рукопашной. Рубились ножами и лопатками.
Около ста пятидесяти боевиков пытались прорваться на этом участке, где им противостояли не более пятидесяти спецназовцев из 22-й бригады СКВО», — вспоминает генерал-полковник Геннадий Трошев в своих мемуарах «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала».
18 января группе боевиков во главе с Радуевым удалось прорвать кольцо и бежать в Чечню.
В результате атаки погибли около 78 заложников, солдат и офицеров, более ста человек получили ранения.
В марте 2000 года Салман Радуев был арестован ФСБ, переправлен в Москву в СИЗО «Лефортово». Спустя полтора года он был приговорен к пожизненному заключению, а в декабре 2002 года скончался в пермской колонии строгого режима от внутреннего кровоизлияния.
«Но, что ни говори, эти события выглядели так, что каждый кому не лень может ворваться в мирный город, захватить роддом или больницу, а потом диктовать условия целой стране. В своем выступлении на пресс-конференции, прошедшей 20 января в Москве, в пресс-центре на Старой площади, я сказал, что острая реакция общества вполне объяснима. Но никто, — я показал рукой на собравшихся журналистов, — из сидящих здесь не сможет привести пример, когда бы легко и безболезненно удалось решить задачу подобной сложности», — вспоминал в мемуарах министр МВД Куликов.
Бывший замминистра МВД Дагестана Магомед Исмаилов в интервью «Газете.Ru» главной ошибкой спецоперации называет дискоординацию между подразделениями и утверждает: другого выхода, кроме как предоставить «зеленый коридор» боевикам из Кизляра в Первомайское, у властей не было.
— Власти Дагестана были готовы к вторжению чеченских боевиков в город?
— Конечно же, нет. И никто этого не ожидал. У нас не было сил и средств, готовых к отражению нападений бандгрупп. Более того, не было опыта проведения каких-либо боестолкновений.
— Вы помните тот момент, когда вам об этом доложили?
— Где-то ночью под утро позвонил дежурный, рассказал мне о происшествии как одному из руководителей управления уголовного розыска. Мы собрались в МВД, создали группу для проведения оперативно-разыскных действий.
На моей «Ниве» выехали в Кизляр. У нас не было достаточного количества средств связи, чтобы каждая группа могла скоординироваться друг с другом. Мы были в полном неведении.
— Из-за разведданных поступали подобные сообщения о том, что после Нового года в принципе возможна операция боевиков? Были какие-то тревожные сигналы?
— Информация была разного характера о том, что где-то готовится нападение на какую-то войсковую часть. А вот о нападении на Кизляр данных не было. Может, она была в Москве, но не в Дагестане на уровне управления уголовного розыска.
— Что позволило боевикам с такой легкостью проникнуть в город? И можно ли было предотвратить захват заложников?
— Вряд ли. Если бы знали работники внутренних дел, тогда не дали бы такой возможности. В последующем я работал с задержанными бандитами, они говорили, что собирались напасть на якобы военный аэродром в черте Кизляра. Такой примитивный аэропорт, небольшая вертолетная площадка и аэродром для гражданской авиации. А потом боевики перенесли операцию в город.
— Почему радуевцам почти без проблем удалось отступить, окопаться в Первомайском? Насколько было справедливым решение властей республики договориться с ними о «зеленом коридоре»?
— Я и замминистра МВД генерал-майор Магомед Омаров были посредниками в переговорах от председателя Госсовета республики Магомедали Магомедова. От него было письмо, что боевиков не тронут, поскольку у них в руках много заложников. Мы с Омаровым вручили боевикам эти гарантии. Скажу откровенно: это было однозначно правильное решение республиканской власти пойти на уступку ради спасения людей. Другого выбора не было у нас.
А вот в последующих действиях допущено очень много ошибок и несогласованности. Отсутствие взаимосвязи между подразделениями, участвовавшими в операции. С моей точки зрения, должен был быть один глава операции, который взял бы на себя всю ответственность за решения. Но мы такого ни от кого не услышали, хотя на месте были все руководители силовых структур. А множество руководителей, как правило, ни к чему хорошему не приводит.
Чувствовалась растерянность, отсутствие опыта ведения подобных боевых действий. Никто не хотел взять на себя ответственность за руководство операцией.
— Как вы оцениваете подготовку боевиков? Насколько радуевцы были готовы к этой операции?
— Они были оснащены в полном объеме, оружия, боеприпасов у них было достаточно. Брата Радуева Сулеймана мы задержали раненого. Я с ним работал более 12 дней, потом следственная группа его допрашивала. Выглядела их операция спонтанно, решения возникали, возможно, от страха. Они требовали сначала одно, потом другое.
— Операция была приказом Джохара Дудаева? Кто руководил Радуевым?
— Брат Радуева Сулейман не говорил о приказе Дудаева, но утверждал: «Мы за Дудаева». Дудаев был для них большим авторитетом.
Мне запомнилось беспредельное мужество многих участников операции. Спецподразделения ФСБ и МВД шли напролом, не имея опыта. И ни один человек не сбежал с поля боя. Помню холод, даже спецподразделения не имели нормальной одежды, не говоря уже о специальном оружии и технике. Но они шли на прорыв. Много наших сотрудников полегли там, и это действительно герои.
— В районе села Первомайского боевики захватили блокпост новосибирского ОМОНа. Взяли в плен 36 милиционеров. Если бы милиция сопротивлялась, насколько бы это могло повлиять на исход операции?
— Им запретили открывать огонь по боевикам. Боевики вместе с гражданскими лицами находились в автобусах. Они боялись убить заложников при перестрелке.
— СМИ писали о том, что власти Дагестана рассматривали вариант дать боевикам «зеленый коридор» обратно в Чечню, чтобы избежать боев на своих территориях. Это не совпадало с позицией федерального центра?
— Власти Дагестана не руководили этой операцией. Ею руководили федеральные министры. Власти Дагестана в лице тогдашнего председателя Госсовета Магомедова не хотели бы, чтобы и капля крови заложников пролилась.
Он мудрый и мужественный человек. И, наверное, все люди, которые участвовали в тех событиях, и по сей день благодарны ему.
— Насколько оборона Дагестана от вторжения чеченских боевиков в 1999 году отличалась от событий в Кизляре?
— В 1999 году при вторжении боевиков в Дагестан Магомедов приказал жителям вооружиться и уничтожить боевиков. Он был достаточно жестким человеком. Но та операция ничем не отличалась от событий в Кизляре. Мы из той истории не сделали больших выводов, мне кажется, и сделали то же самое: десятки, сотни ошибок. Но это уже другая история.
— После событий в Кизляре прошло 20 лет. Насколько сейчас дагестанцы уживаются с чеченцами? Можно считать, что старые раны и обиды затянулись?
— У нас были горячие головы, которые говорили: давай захватим, все уничтожим, сожжем эти населенные пункты, пойдем на Чечню. А разве мало чеченцев пострадало в этот период от самих бандитов? Чеченцев значительно больше пострадало. Сейчас нет никаких обид, разве только в частном порядке и на личной почве.
— Насколько сегодня органы готовы противостоять подобным терактам?
— Я сам бывший участник и руководитель многих спецопераций. И вижу готовность и оснащенность подразделений. Подразделения внутренних войск МВД и ФСБ, ОМОН, СОБР готовы проводить операции на мировом уровне. У нас достаточно большой опыт. Я уже больше года на пенсии, но понимаю, что сейчас такого бы не допустили, не допустили бы и того, что случилось в Кизляре, на Дубровке и других терактов. Психологически сотрудники спецподразделений готовы к подобным операциям, имеют современные средства связи, оружие, боевую подготовку. Они могут обучить любые подразделения во всем мире.