Оба эксперта, недавно побывавшие в Москве по приглашению посольства США, принадлежат к разным политическим лагерям, Тони Сайег (далее — Т.С.) — республиканец, а Бернард Витман (далее — Б.В.) — демократ.
— Как вы думаете, если бы политик такого типа, как Владимир Путин, был бы американцем, смог бы он избраться на высокий пост в США?
Б.В. — Это вполне возможно. По-моему, он представляет собой тип политика, обладающего сильными лидерскими качествами и даром убеждения. Другое дело, что я считаю, что многие его решения — неверные. Однако то, как он себя подает и использует конфликт на Украине или ситуацию вокруг ЛГБТ, пытаясь отвлечь внимание от реальных проблем российской экономики, — вполне удачная тактика. Так что можно предположить, что такой политик, как Путин, мог бы быть популярен на Юге и в консервативных штатах. Я не думаю, что он имел бы успех в Демократической партии, но у республиканцев его место было бы между Беном Карсоном (американский нейрохирург, кандидат в президенты США) и Дональдом Трампом.
Т.С. — Конечно, у Путина есть черты, которые многие американцы могут найти вполне привлекательными. Он сильный лидер, отстаивает интересы России. Но американцы, независимо от своих партийных симпатий, уважают свои свободы и пользуются демократическими правами, они не любят политиков, которые слишком любят все контролировать.
— Как вам нынешняя президентская кампания в США?
Б.В. — Я работал на многих кампаниях, в том числе на второй кампании Клинтона, но даже в самых кошмарных снах я бы не мог предвидеть взлет Дональда Трампа. Для меня сюрприз, что он может держаться на пике популярности так долго — уже 136 дней. Даже несмотря на все его шокирующие комментарии, он не только не провалился в опросах общественного мнения, но и продолжает набирать очки. То же самое можно сказать о Берни Сандерсе. Факт, что человек, называющий себя «социалистом», получает при этом столь высокие очки в демократических праймериз, стал для меня настоящим шоком. Все устоявшиеся представления перечеркнуты. Поэтому участвовать в этой кампании — для меня истинное наслаждение.
Бывают времена, когда политика США может быть очень скучной, но сегодня она меня приводит в восторг.
Т.С. — В качестве обозревателя я раньше писал о республиканских праймериз для нескольких изданий, и я помню, что это было весьма нудное занятие. В 2012 году дебаты смотрели всего лишь 3%, а когда я работал в 2008 году на кампанию Маккейна (Джон Маккейн, кандидат в президенты от республиканцев, сейчас сенатор), основное внимание публики было приковано не к праймериз, а к предвыборной гонке Барака Обамы и Хиллари Клинтон. А сейчас я вижу, что именно республиканские праймериз двигают вперед президентскую кампанию.
Дональд Трамп — конечно, главный драйвер этой кампании, так же как и Бен Карсон (кандидат-республиканец, известный в США нейрохирург), человек с потрясающей биографией. Хочу напомнить, что первые республиканские дебаты в Кливленде посмотрели 25 млн человек. Рост интереса произошел с момента старта. Понятно, что зрители больше смотрят дебаты ближе к финалу, хотя самое любопытное тут — наблюдать за динамикой.
— Вы оба работали и в СМИ, и на политических кампаниях. Во время предвыборной кампании в США на кандидатов выплескивается немало гадостей и разоблачений. Какое влияние имеют все эти публикации?
Т.С. — Истории про электронную почту Хиллари Клинтон или фонд Билла Клинтона, который получал миллионные средства от иностранных правительств, когда его супруга была госсекретарем, были опубликованы в либеральной печати.
Об этой истории первой написала The New York Times, потом The Washington Post. Меня поразило, что либеральные СМИ были застрельщиками этой кампании (речь идет о том, что либеральные СМИ первыми разоблачили своих же либералов. — «Газета.Ru»).
В освещении истории в Бенгази (Хиллари Клинтон обвиняли в пренебрежении безопасностью в Ливии, что привело к гибели посла США Кристофера Стивенса от рук исламистов. — «Газета.Ru») СМИ выступали более нейтрально. Это было больше скоординированной партийной атакой, за которой стояли члены конгресса от республиканцев. Отношение к двум этим скандалам показывает, что они оба затронули Клинтон, но в случае Бенгази такого эффекта не было.
Б.В. — Для меня, если говорить о СМИ, то я считаю, что переход Рубикона происходит тогда, где атаки на политика за его взгляды и высказывания переходят в нападки на его личность. Такова «эра политики разрушения личностей». Началось это во времена растущей популярности Билла Клинтона. Он стал мишенью республиканцев, и я понимаю почему. Он вышел из ниоткуда и победил Джорджа Буша-старшего. И все 1990-е и даже в начале 2000-х из-за успеха Хиллари Клинтон, которая стала госсекретарем и, надеюсь, будет президентом, возник тренд на атаки на политиков.
Они заключались не в том, чтобы нападать на их идеи, а чтобы дискредитировать их личность, так как на этом можно было получить политические очки. Хочу добавить, что этим теперь занимаются и демократы, и республиканцы.
— В России политиков нередко упрекают в использовании «административного ресурса». Используют ли «административный ресурс» в США политики, которые выдвигаются на новый срок?
Б.В. — Без всякого сомнения, возможности, которые предоставляет для кандидата пребывание в должности, достаточно велики и в особенности — в кампании по переизбранию. Когда у вас Air Force One (самолет президента США. — «Газета.Ru») и прилетаете в какой-то город, то вся пресса следит только за вами.
В этом случае президент получает дополнительные преимущества, которые при этом находятся в рамках правового поля.
Т.С. — Бернард дал очень подробный ответ, и мне тут нечего добавить. Могу коснуться вопроса коррупции. Конечно, коррупция в США существует на различных уровнях: в моем родном штате Нью-Йорк спикер местной законодательной ассамблеи был признан виновным в многочисленных случаях коррупции и злоупотреблениях властью. Такие вещи случаются в столицах и других штатов — в Луизиане, Иллинойсе. Например, Нью-Джерси — один из самых известных штатов по части политической коррупции, но в то же время там наиболее жесткие законы на этот счет. В то же время в Вашингтоне такой коррупции нет.
Несмотря на все неприглядные стороны столицы, коррупцию нельзя к ним причислить — американская система управления достаточно прозрачна: работает система сдержек и противовесов.
Законы многих штатов не позволяют определенный период политикам, занимавшим должности, переходить в лоббистские структуры. Может, из-за того, что это положение слишком зарегулировано, его легко нарушают, и до сих встречаются люди, которые по-прежнему носят деньги в бумажных конвертиках. Вспомните, например, дело Малколма Смита (экс-лидер демократического большинства, приговоренный к тюремному заключению за попытку подкупа местных республиканцев, чтобы выдвинуться от них на пост мэра. — «Газета.Ru»).
— Многие говорят, что политика измельчала и время великих политиков, таких как Рейган, ушло. Каково ваше мнение на этот счет?
Б.В. — В нашей внешней политике было больше согласованности между политическими группами — думаю, что это существовало и до Рейгана. Мы стали очень политизированными и поляризованными во времена Джорджа Буша-младшего, Клинтона и Обамы. Эти противоречия помешали возможности демонстрировать искусство управления государством и способность к маневру.
Сегодня президентам гораздо тяжелее маневрировать в управлении внешней политикой.
Т.С. — Я думаю, что основания для появления харизматичного политика всегда есть. Другое дело, что мы не можем объективно анализировать действия политиков, как мы это могли делать в эпоху Рейгана. В то время нас объединяла «холодная война», и мы были все настроены достаточно патриотично. Но мы потеряли некую общую идею, которая бы объединяла американцев. После прихода к власти администрации Обамы Америка стала более разделенной.