Верховный суд Чечни оставил в силе приговор 19-летнему Арби Дикаеву, приговоренному к пяти годам колонии общего режима с ограничением свободы сроком на один год за попытку уехать в Сирию и вступить в ряды «Исламского государства» (организация запрещена в России как экстремистская). Как сообщается на сайте прокуратуры Чеченской Республики, Дикаев продал свой компьютер, на эти деньги купил билет на рейс Ставрополь — Стамбул, «чтобы в дальнейшем пересечь границу Сирии и вступить в незаконное вооруженное формирование», приехал в аэропорт и был задержан на пропускном пункте.
Дикаев был признан виновным по ч. 1 ст. 30 и ч. 2 ст. 208 УК РФ (приготовление к участию на территории иностранного государства в вооруженном формировании, не предусмотренном законодательством данного государства, в целях, противоречащих интересам РФ). Его защита подала апелляцию, но Верховный суд Чечни оставил приговор без изменений.
Уезжающие
«Приговор ясно говорит о том, что прошли времена, когда можно было уехать в Сирию, потом отсидеть два-три года, как это было еще недавно, и выйти на свободу, — говорит эксперт по Кавказу Ахмет Ярлыкапов. По его мнению, позиция по этому вопросу будет ужесточаться и дальше.
Российские власти не раз выражали обеспокоенность тем, что россияне из мусульманских регионов страны едут воевать на стороне ИГИЛ и других радикальных группировок.
С недавних пор ситуация осложняется еще и тем, что Россия начала военную операцию в Сирии: авиации приходится наносить удары в том числе и по российским гражданам, воюющим в рядах джихадистов.
С оттоком боевиков на Ближний Восток во многом связаны успехи в борьбе с подпольем Северного Кавказа. Есть мнение, что российские силовики сами долгое время способствовали или по меньшей мере не мешали отъезду северокавказских радикалов в Сирию, поскольку это способствовало улучшению показателей. Примечателен случай с дагестанским суруритским проповедником Надиром Медетовым (Абу Халид), которого в октябре 2014 года обвинили в незаконном хранении оружия. Преследование Медетова привело к мобилизации салафитов: люди вышли на улицы, после чего суд вынес нехарактерную для региона меру пресечения — домашний арест. Эта мера, однако, не помешала Медетову покинуть республику и присоединиться к боевикам из «Исламского государства».
«Я не думаю, что когда-либо проводилась политика по выдавливанию людей в Сирию, — говорит аналитик Международной кризисной группы Вара Пахоменко. — Допускаю, что накануне Олимпиады в Сочи силовики, перед которыми стояла задача гарантировать безопасность игр, не были против, чтобы многие уезжали: мол, пусть их там убьют. Но как минимум с 2014 года осуществляется жесткий контроль на границах не только за возвращающимися, но и за выезжающими».
Например, на границе России с Грузией, через которую многие едут в Турцию, всех, кто вызывает подозрение, могут допрашивать часами. «У людей требуют пароли от почты, социальных сетей, чтобы проверить их переписку. Я общалась с молодым мусульманином с Северного Кавказа, который согласился дать все пароли, но все равно он провел там часа четыре», — рассказывает эксперт.
На границе, по сообщениям очевидцев, бывают и представители кадыровских силовых структур: в наибольшем количестве в Сирию едут именно чеченцы и дагестанцы.
Несмотря на усиление контроля, желающим по-прежнему удается добраться до Сирии. Не стоит забывать про уровень коррупции в северо-кавказских регионах. «Загранпаспорт всегда можно купить. Практически каждый вам расскажет, где это можно сделать и за сколько», — говорит Пахоменко.
Но если раньше появлялось больше сообщений о том, что пытавшихся выехать в Сирию задерживали и возвращали назад, то сейчас их арестовывают. В сторону ужесточения изменились и приговоры.
«Людям, которые принимали участие в боевых действиях, давали два-три года. Многие из них уже успели выйти. А Дикаев не успел ничего совершить, мы не знаем, доехал бы он до Сирии, что он там делал бы», — говорит Пахоменко. Для сравнения: в феврале 2015 года к 3,5 года лишения свободы был приговорен житель Чечни Хасан Эдильханов, задержанный уже на обратной дороге из Сирии, где он воевал на стороне ИГИЛ. В мае к пяти годам приговорили Аслана Башаева — тоже за непосредственное участие в боях.
При этом студентку МГУ Варвару Караулову, которая была задержана на турецко-сирийской границе в июле, к ответственности привлекать не стали вовсе.
Возвращающиеся
Проблема возвращающихся из Сирии россиян становится все более ощутима. По сообщениям силовых структур, от 10 до 20% отправившихся в Сирию уже вернулись обратно. Так, по данным МВД Чечни, с 2013 года из республики уехали в Сирию 405 человек, из них 44 человека вернулись в Чечню, 104 — погибли, судьба остальных неизвестна.
«Очень трудно понять, кто на самом деле возвращается, — говорит Ярлыкапов. — Действительно, разочаровавшихся очень много, возможно большинство, но среди них могут быть и те, кто хочет и может продолжить свою (террористическую) деятельность на территории России».
Это серьезный вызов для российских властей. «Что с ними собираются делать? Всех сажать? Но тогда велика вероятность, что когда они выйдут, они будут еще радикальнее – я такое наблюдала», — говорит Пахоменко.
Если удары российской авиации и контрнаступление сирийской армии против исламистов будут успешными, ситуация может ухудшиться: боевикам придется куда-то идти.
Первый возможный путь — Ирак, где находится оплот ИГИЛ, город Мосул. Второй путь — в родные страны.
Эксперты отмечают, что политика в отношении этих граждан по-прежнему неясна. Несмотря на масштабы — в рядах боевиков ИГИЛ только по официальным данным воюет до 2000 человек из России, — комиссия по адаптации боевиков к мирной жизни в настоящий момент полноценно работает только в Ингушетии. С 2008 года при ее посредничестве было адаптировано 67 человек.
Силовые же способы, как неоднократно предостерегали специалисты, чреваты еще большей радикализацией.
Ахмет Ярлыкапов не исключает, что власти усилят контроль за вернувшимися людьми, а также возьмутся за дальнейшее ужесточение законодательства.