— Владимир Николаевич, на этих выборах Россия фактически открыто поддерживает Партию социалистов во главе с Игорем Додоном. Недавно с ним встречался Владимир Путин... Вам не кажется, что такое вмешательство Москвы может сыграть негативную роль?
— Я не хочу это характеризовать как вмешательство. Но я считаю, что это ошибка. Это партия, созданная два года назад из тех, кого вырастили внутри нашей партии, но кто нас предал. И сейчас они, так сказать, пошли против нас и против всего. Во-вторых, эта партия возьмет «гулькин нос», как вы, русские, говорите. Она не имеет массовой поддержки, она не имеет массовых структур. Ее никто не понимает, она ведет очень агрессивную, неправильную, не основанную на молдавских реалиях предвыборную кампанию. Мне кажется, что те, кто организовал эту встречу, очень серьезно поторопились, и даже подставили в какой-то степени высшее руководство России.
— В одном из интервью вы недавно сказали, что коммунисты в случае победы готовы пересмотреть ряд пунктов соглашения об ассоциации с ЕС. Что это за пункты?
— Основное — это политический пакет.Там все соглашение — 970 страниц, и эта политическая часть — 220 из них. Мы будем сидеть и работать по этой политической части, потому что там очень серьезные вопросы. Это и намеки на НАТО, и намеки на какое-то единое пространство... Якобы другие страны могут прийти на помощь, чуть ли не прийти на разрешение каких-то конфликтов, чуть ли не спрашивая разрешения местного, то есть нашего, правительства.
И самое главное, что нас не удовлетворяет в этом соглашении, это то, что в этом соглашении абсолютно не упомянуто Приднестровье. Проблема Приднестровья, в принципе основная генеральная проблема, — проблема объединения страны. Этого вообще нет.
Это соглашение упустило полностью Приднестровье. Нам это не понятно, и нам здесь никто не может ответить. Ни в Брюсселе, ни местный посол Европейского союза в Кишиневе — это нарочно, или это технически, или как это понять? Ну и второй вопрос — это вопрос наших традиционных исторических связей с нашими традиционными партнерами, прежде всего с Российской Федерацией. Это абсолютно упущено в этом соглашении. В связи с чем сейчас Молдова в блокаде. Даже не посоветовались с российской стороной, когда подписали это соглашение.
— Уже прошло почти десять лет, но ваш внезапный отказ в 2003 году подписать меморандум Козака (документ представлял собой план федерализации Молдавии, составленный представителем президента РФ в Молдавии Дмитрием Козаком. — «Газета.Ru») до сих пор обрастает догадками. Так все же что произошло на самом деле?
— Подписание меморандума в том варианте, в котором он был представлен на последнем этапе, привело бы к нарушению Конституции. Тем более что мы не одни здесь, есть оппозиция, есть противостоящие стороны — все следили за этим делом. И наши большие заокеанские «друзья», и националистическая Румыния следили. Есть статья 11-я Конституции Республики Молдова, которая декларирует нейтральный статус страны. Статус нейтралитета обозначает, что на территории страны не должно быть никаких воинских подразделений, никаких военных других стран. И подписание в том варианте означало, что я нарушил бы Конституцию. Они на второй день могли пойти в Конституционный суд и придавить это все, и Конституционный суд это бы отменил.
И я поставил бы в очень неудобное положение и лично Владимира Владимировича, человека, которого я очень уважаю, и себя, и вообще похоронил бы этот процесс навсегда.
Потому что решение Конституционного суда никогда не имеет обратного характера, ни за что, даже по прошествии многих лет. Поэтому я не мог пойти на подписание. Больше ничего за этим не стоит, все остальное — интриги, домыслы.
— А сейчас как вы видите ситуацию в Приднестровье? Особенно в контексте украинского конфликта?
— Я против того, чтобы проводить параллели, пугать народ, общество. Нужно на международном уровне решать приднестровский вопрос. До тех пор надо стараться и Кишиневу, и Тирасполю ни в коем случае не доводить дело до каких-то серьезных конфликтов. А такие провокации есть.
— А саму войну на востоке Украины как вы оцениваете?
— Вижу, что ее надо как можно быстрее заканчивать. Я удивлен, почему об этом много говорится, но серьезных переговоров с участием многих сторон не ведется. Но самое главное — должны сесть за стол переговоров и договориться сами украинцы, между собой. Стрельба и убийство людей, детей, нападения на школы — это вызывает очень большую боль. И самое главное, что это углубляет причину этого конфликта. Надо заканчивать эту войну, надо заканчивать военную интервенцию. Надо переходить на мирные переговоры. Это самое первое, что надо сделать.
— А что вы думаете про запрет Компартии на Украине?
— Запрет партии — это беспрецедентный случай. На мировом уровне беспрецедентно. Это невозможно представить, невозможно допустить. Если они хотят свести с кем-то счеты, персональные, индивидуально, лично, это должно происходить иначе, не через запрет политической организации, имеющей такой колоссальный авторитет, столько сделавшей для развития Украины, для поднятия ее экономики, ее социалки. Это же на плечах коммунистов Украины делались все 74 года советской власти. Будем протестовать и мы, коммунисты Молдовы, во всех международных инстанциях.
Мы понимаем, все понимают, что дядя Сэм хочет смотреть в бинокль, по крайней мере, на Тулу, если не на Кремль, не на Москву.
— В свое время вы обещали сделать русский язык вторым государственным. Ваша позиция изменилась?
— Никогда ни в одном нашем документе, официальном и неофициальном, ни в одном моем выступлении, президентском или непрезидентском, о государственном статусе русского языка речи не шло. Мы в 2003 году приняли закон, объявив русский язык языком межнационального общения. И он для нас для всех язык межнационального общения. Молдаванин может общаться с гагаузом, с болгарином, с любым, кто живет еще на территории Молдовы, любой национальности, и общается с ним только по-русски. А государственный язык в стране должен быть один. Так сказано в 13-й статье Конституции. Более того, сегодня в большей защите уже нуждается сам молдавский язык. Потому что говорят, будто это не молдавский вовсе, а румынский...
— Возможную интеграцию Молдавии с Румынией вы оцениваете негативно?
— Румыны мечтают вернуться к 1918–1940-м годам. Эта территория была в составе Румынии, потому что молодая советская власть не могла отстоять ее сразу после революции. Но сейчас-то ситуация резко изменилась, особенно после вступления Румынии в Европейский союз. В Европейской хартии прямо прописано, что границы являются незыблемыми и тому подобное. То есть самим румынам запрещено Европейской хартией думать о таких вещах. Но они делают другую гадость — ползучую, так сказать, «румынизацию» Молдовы через выдачу паспортов, бесплатное обучение наших ребят в вузах Румынии, выделение им определенного количества стипендий. Но на самом деле в молдавском обществе настроены категорически против этого.
И я гарантирую, что по крайней мере при моей жизни никакой интеграции не случится.
Но такие намерения со стороны Румынии есть, хотя их интенсивность очень зависит от того, кто находится у власти. Я очень даже обрадовался, когда узнал, что этот Понта (премьер-министр Румынии Виктор Понта. — «Газета.Ru») провалился на выборах президента Румынии. Очень обрадовался, честное слово.
— Возвращаясь к вашим предыдущим политическим обещаниям. Проект вступления в союзное государство России и Белоруссии тоже из серии домыслов, как вы говорите?
— Такого проекта не было. Были высказывания отдельных политических партий, точнее, руководителей этих партий. Были общие рассуждения на эту тему, проводили конференции по Таможенному союзу. Но мы не у власти, мы в оппозиции. Мы пока в оппозиции. Мы можем изучать, можем размышлять, можем считать, что выгоднее. И в нашей предвыборной программе мы повторяем, что Молдова должна быть там, где ее интересы.
— Что вы можете сказать о безвизовом режиме Молдовы с ЕС? Действует он не так долго, но какие-то итоги можно подвести?
— Это развлекательное шоу. Они, европейцы, нарисовали такой фантик: мол, наши молдаване, которые по доходу самое последнее место в Европе занимают, должны ездить по столицам европейских стран и курортов и последние копейки тратить там на обзорные экскурсии, на морской отдых. А он больше ничего не дает, он же имеет ограничение в три месяца, этот безвизовый режим.
Не может наш гражданин там учиться, не может он там работать, через три месяца его выдворят домой. Ничего не дает это. Это политическая ловушка. И сделана она была специально перед выборами.
— Напоследок давайте вернемся собственно к выборам. Рейтинг молдавских коммунистов в прошлом году достигал 50%, сегодня вы также лидируете, судя по соцопросам, но уже с очень несущественным отрывом от конкурентов. Что случилось?
— Все эти рейтинги делают местные так называемые «оракулы». Проплачены этими же партиями, которые страшно боятся потерять власть. И естественно, они должны показывать то, что они хотят. Я вот каждый день езжу по Молдове, я чувствую, вижу страну. И вот это ощущение дает нам уверенность в том, что мы победим обязательно. Есть рейтинги института Gallup, но они их засекретили, не хотят показывать. Я спрашивал американского посла и других — не хотят нам их показывать. Видимо, там совсем другая картина.
— Что же говорят ваши ощущения?
— У нашей команды ощущение такое, что мы должны победить, причем очень серьезно. Но есть два момента, которые нас тревожат. Первый — это фальсификация на выборах. И второй — это подкуп, шантаж избирателей. Они уже это начали: ходят по домам с деньгами, с продуктами, черт-те с чем еще. И кроме того, еще и пугают их.