Как живет Донецк
Виталий Лейбин, главный редактор журнала «Русский репортер», коренной житель Донецка
После борьбы, которая прошла в Донецке, когда погибли мирные жители, город ожил: работают рестораны, общественный транспорт. Комендантский час достаточно условный, более того, на улицах меньше вооруженных людей, чем раньше. Потому что есть северная линия фронта в районе аэропорта, оттуда доносится стрельба, а в целом город живет с опаской, но более или менее нормальной жизнью. Единственное — не продают сигареты и алкоголь после 23.00 даже в круглосуточных магазинах.
Люди, естественно, боятся. Но в целом это практически не влияет на настроение тех, кто решил остаться, — они, похоже, решили остаться насовсем.
Есть принципиальные люди. Есть те, кому некуда ехать, и есть люди, как моя тетя, которую я уговариваю уехать, а она на это отвечает: я в оккупации уже была, за час все собирала и убегала, и не хочу еще раз покидать дом. Она говорит: я уже столько здесь живу — куда бежать, зачем?
Есть предприниматели, которые говорят: вот мы город покинем, он погибнет; если совсем всем уехать, то город просто разбомбят, а пока мы здесь, то можем поддерживать инфраструктуру. У тех, кто остался, ярко выраженная нота городского патриотизма.
После того как Игорь Стрелков со своими людьми пришел в Донецк, усилилась борьба с мародерством и всякими другими преступлениями. Например, когда во дворе молодежь чего-нибудь устраивала, можно было позвонить ДНР и все уладить. Исчезли проститутки, их разогнали. Боятся продавать наркоту.
Несмотря на то что многие квартиры брошены, преступлений сейчас стало меньше, хотя в принципе квартиры — это объект охоты для бандитов. Мне рассказали один случай, когда и ополченцы, и милиция вместе работают на районном уровне. Но с другой стороны, они катаются по городу на машинах и не соблюдают никаких правил, то есть демонстрируют свою власть. Здесь есть морализованная группа ополчения, и есть чистые вояки, действия которых могут быть очень жесткими. Нет действий против мирного населения, но могут, например, арестовать журналистов, подозрительных лиц, это бывает.
Мне рассказывали, что поддержка ДНР и ЛНР около 30%. И она больше в маленьких городах и меньше в больших.
Но большинство и против украинских войск, потому что они бомбят города, и против ДНР, потому что они это провоцируют.
Но понятно, что ненависть к Киеву больше, чем нелюбовь к ДНР. После каждой новой бомбежки с украинской стороны численность ополчения увеличивается, потому что люди просто берут и записываются.
Если честно, я думаю, что Донецк еще ждут страшные времена. После того как в Славянске сработала тактика бомбежки по сепаратистам, по городу, по любым местам, нет смысла от нее отказываться. Тем более после сбитого Boeing 777 у них развязаны руки, они могут делать все, что угодно, и никто в мире не будет возражать.
Кто воюет
Денис, сотрудник РИА «Новости»
Это все-таки один народ, один менталитет, поэтому было бы странно предполагать, что с одной стороны — подонки, а с другой — герои. На самом деле тут с обеих сторон есть дерьмо, есть и героизм, но просто по сути это братоубийственная война, что, конечно, очень печально.
Ополченцы — это очень пестрая масса, там есть небольшой процент россиян, они специально приехали сюда, и, скорее всего, они обладают какой-то подготовкой. Но большинство — это все-таки местные жители, и там люди очень разные. Есть и те, кто пошел поправить свое материальное положение, может быть, даже пограбить. Все замечают, что среди ополчения большой процент маргиналов.
Это люди, которые всегда были на обочине социальной жизни, и вот они поняли, что у них есть возможность взять автомат и стать королями. Но опять-таки, не надо думать, что это все ополчение — на самом деле картина сложнее. Там большое количество нормальных мужиков.
Просто за время активных действий состав ополчения поменялся. Сначала маргиналов было больше: были наркоманы, мелкий криминалитет, кривые-косые рожи. Потом, когда все превратилось в реальную войну, они разбежались и появилось много взрослых местных людей от 35 и старше, которые действительно считают, что Киев несет им огромную угрозу. Некоторые прошли Афганистан.
У них очень разное представление о том, чего они хотят: тут есть и нацболы, и сторонники Дугина, и евразийцы, и сторонники Сергея Кургиняна. Но их объединяет два момента: они борются за язык, и они борются за святое отношение к победе в Великой Отечественной войне.
Многие из них радикализовались в последнее время, они не рассматривают вариант, что Киев просто вынужден так воевать, что там просто не знают, как по-другому. Они действительно считают, что защищают свои дома, свою землю от «хунты».
Со стороны украинских силовиков тоже картина очень пестрая. В армии народ настроен на то, чтобы воевать с врагом, у них есть какие-то представления о морали, о чести и так далее. Хотя армия сейчас сильно разложена, но что-то у людей еще в головах есть. Среди новых мобилизованных людей много русскоязычных. То есть, по сути, это братоубийственная война между русскими.
В нацгвардии есть идейные люди, но много и маргиналов. Обиженные жизнью, с оружием в руках, они чувствуют себя лучше, выйдя из своего привычного ритма: «Кто я, тварь дрожащая или право имею?» Многие из них ненавидят восток Украины, считают, что там живут быдло и «ватники». Сейчас это особенно обострилось, потому что эти «ватники» оказались лояльны к России, к Путину.
Никто не знает, что будет дальше. Очевидно, что будет жесткое вооруженное столкновение в Донецке: ополченцев очень много, они очень злые и решительно настроены. Плюс они обороняются. А у тех, кто обороняется, всегда есть преимущество.
Если взять всех местных людей за 100%, то по разговорам получается, что сторонники Киева — это 5–10%, причем у меня ощущение, что этот процент снизился, до этих активных боевых действий он был выше. Просто все ждали от Киева каких-то разумных шагов, хотя, с другой стороны, непонятно каких.
Примерно 50–60% ни за кого, они просто хотят, чтобы наступил мир. Если придет Россия — они согласятся. Если придет Киев — они согласятся. Если ополченцы устроят свою независимую республику, они тоже согласятся, главное — чтобы это произошло быстро. Чтобы ситуация устаканилась. Просто люди привыкли к мирной жизни, и жить в условиях бомбардировок им ой как не хочется.
Ну и достаточно большой процент, может быть 20–30%, все-таки поддерживают ополченцев ДНР. Их, конечно, не большинство, но они наиболее активные.