Командир
<1> Командир казачьей роты Илья Маначенко родился в Краснодарском крае, но большую часть жизни провел в Старобельске, городке в ста километрах от Луганска. Преподавал в училище, работал консультантом в отделе Интерпола при МЧС Украины, в службе 911.
«Я обычный человек, которого Украина выкинула на помойку, с 2012 года сижу в резерве и ни копейки не получаю — перевели службу в минобороны, необходимость в этой структуре отпала. Хорошо, что жена работала да шабашки попадались — крыши перекрывал, электрику проводил, ремонт делал», — рассказывает он о довоенной жизни, сидя с двоюродным братом на потертом диванчике перед воротами бывшего здания СБУ.
В ополчение они пришли каждый своим путем, один оказался в батальоне Лешего, второй — в казачьей роте, а затем уже встретились здесь.
«До прихода сюда был еще в одном казачьем отряде. Но увидел, что ни тактики, ни стратегии, ни военного опыта там нет — начали строить баррикады, когда нужно защищать Луганск», — объясняет Илья.
Начал он простым пулеметчиком, а роту возглавил, когда ранили командира. Но казаком так и не стал: говорит, в казачестве тяжело разобраться, слишком много атаманов, а ополченцам нужно единоначалие.
«Сейчас у каждого много амбиций: взял автомат в руки, собрал 20 человек — уже герой. Но это бандформирования, которые я не признаю, пошедшие туда люди не достойны быть солдатами. А они берут на себя функции кому-то за что-то мстить…» — рубит он правду-матку. По его словам, ополченцы с такой махновщиной жестко борются, как и с мародерами.
Арестант номер один
В подвале бывшего СБУ по соседству с убежищем, где ополченцы пересиживают обстрел центра города, сидят задержанные. В их числе 33-летний Андрей Булавка из города Прилуки Черниговской области.
«Меня должны были посадить в тюрьму за кражу, — торопливо рассказывает невысокий мужчина с колючими бегающими глазками. — Вызвали в милицию, там сидел представитель военкомата. Сказали: не хочешь в самую хреновую зону — 25-я зона Харьковской управы — пойдешь служить».
Наряд милиции посадил его на поезд, в котором еще 20 таких же уголовников из Прилук ехали в тренировочный лагерь.
«Никакой подготовки не было, по полигону марш-броски только гоняли. Матрасов не хватало, в комнатах ночью холодно — стекла выбиты, воды и продуктов не было», — описывает он тренировки в лагере перед отправкой на передовую.
По пути туда, «когда на станции стояли, удалось сбежать». Сулили за службу деньги — по 2,4 тыс. гривен в месяц (чуть больше 7 тыс. руб.) — «для нашего города нормальная сумма», но решил не рисковать. Своим ходом добрался до Луганска, во время минометного обстрела прятался в разрушенном доме.
Ополченцы считают, что Булавка недоговаривает — возможно, он служил наводчиком для координации ударов по городу. Освободившись, он планирует добраться к родственникам в Крым. Они о его положении знают, только матери не рассказывают — «у нее слабое сердце».
Арестант номер два
В одной камере с Булавкой сидит 19-летний Игорь Лещишин из Ивано-Франковска. Парень с оцарапанным носом страдает эпилепсией. Немного стесняясь, с виноватой улыбкой, рассказывает свою историю. «Як вам пояснити? Був на Майдане, 18 лютого меня «Беркут» забрав, був суд, заарештували на два тижня» («Как вам рассказать? Был на Майдане, 18 февраля меня забрал «Беркут», был суд, арестовали на две недели»). На Майдане состоял в 31-й сотне, контролировавшей пропуск участников, мимо него бывший премьер Арсений Яценюк на коляске провозил Тимошенко, а нынешний мэр Киева Виталий Кличко лично подходил к парню потрепать по плечу.
Когда началась война, он хотел записаться в национальную гвардию, но из-за третьей группы инвалидности не взяли.
Тогда Игорь решил самостоятельно добраться на передовую, помогать солдатам. В поезде выпил лишнего, стал всем попутчикам рассказывать о планах. На вокзале его приняли ополченцы.
«Буду тут допомагати, мне все браты, значит, Бог сюда притягнув. Думаю, Бог поможэ — буду живый, треба працювати, жiнку треба, самi розумiєте», — улыбается парень.
Батюшка
Среди ополченцев есть и схимонах Илия (Ретинский) — духовник роты спецназа. С монашескими четками соседствует большой нож, на передовую выезжает с автоматом.
Но главное его оружие — гитара, он поет с надрывной хрипотцой, подражая Высоцкому, патриотические песни и щедрой рукой раздает свои диски.
Ополченцы — во дворе, столовой, в коридорах — подходят к нему для сокровенной беседы. Видно, что «батя» здесь свой; несмотря на экстравагантность для обычных прихожан, именно такой духовник сегодня нужен ополченцам.
Живет этот батальон так же, как и немногочисленные оставшиеся в городе луганчане. Могут день провести без воды. Питаются в лучшем случае макаронами с тушенкой, часто на ужин — бутылка кефира с хлебом. Большинство продуктов привозят с гуманитарной помощью из России, кое-что добавляют еще работающие местные предприятия. Строжайший сухой закон. Зато сигареты — на вес золота.
Солдаты
Истории в ходу у ополченцев почти фольклорные: например, когда во время боя у «укропов» закончились патроны, несколько парней встали плечом к плечу и запели гимн «Ще не вмерла Україна». Так и погибли.
Другой ополченец рассказывает, как, покинув позиции, случайно набрел на украинский окоп: провалившись туда, тут же получил прикладом по зубам, но, словно заяц, выскочил из вражеского укрепления. Спасла ночь.
«Кто теперь мне зубы вернет?» — улыбаясь через боль, прикрывает ладонью окровавленный рот. «Считай, что в разведку сходил», — шутят товарищи. Но дисциплина есть дисциплина — за оставление позиции получил от командира роты взыскание.