Гостиница «Москва» полна журналистов со всего света. Здесь репортеры из Австралии, США, Западной Европы, Японии. После последних событий на полуострове свободный номер можно найти с известным трудом. Кроме того, начинается курортный сезон: улицы города залиты солнцем, и некоторые местные жители уже ходят в футболках.
Любая попытка заговорить с ними о политике начинается с вопроса о гражданстве. Красный паспорт вызывает безоговорочное доверие. После его предъявления нашего водителя — мелкого коммерсанта и пророссийского патриота Сергея — уже не остановить. Он постоянно сравнивает Крым с «непотопляемым авианосцем», видно, что эта метафора ему очень нравится:
— Здесь находится восемь или девять военных аэродромов. Если Российская Федерация во главе с Путиным не займет Крым, его возьмут американцы или НАТО. Крым — это защитный рубеж России. Кто владеет Севастополем, тот владеет Черным морем. Мое мнение: с Россией будет лучше, чем с Киевом, где пришли к власти проплаченные Западом люди, которые будут слушать чужое мнение.
Сергей считает, что российский флот обеспечит мир на полуострове:
— Если Крым сдадут европейцам или американцам, то здесь будет война. Я поддерживаю, как ее тут называют, аннексию — или агрессию, без разницы, как это называется. Мне кажется, она уже состоялась, хочет Киев или не хочет. Путин еще больше опозорится перед русским сообществом и Россией, если выведет (войска).
Ввод войск Сергей считает спасением от провокаций бандеровцев:
— Я бы посоветовал Украине подумать о федерализации своих территорий… Сегодня стрельнуло здесь, завтра стрельнет в Харькове и Луганске. Мы запарились жить без денег. Страна должна $140 млрд с процентами! Как их будут отдавать, если порвали все отношения с Россией?
Мы подъезжаем к площади перед зданием Рады Крыма.
Здание захватили ранним утром 27 февраля, а после назначения нового главы парламента Крым окончательно вышел из-под контроля Киева и по всей республике на зданиях администрации стали поднимать триколоры.
Сегодня у здания солдат нет, зато у шлагбаума на въезде стоят дружинники. В целом не создается ощущения, что их тащили сюда силком: им искренне нравится своя работа и они называют себя силами самообороны. На рукавах — георгиевские ленточки и казачьи нашивки. Рядом палатка под стягом ветеранов Афганистана, женщины раздают прохожим бутерброды с чаем. Толпа дружинников в камуфляжных штанах выстраивается против солнца для фотосессии.
Гуляющие рядом мамы с детьми происходящим почти не интересуются, в отличие от репортеров. Последних здесь море.
«Надо, чтобы Киев тоже любил крымчан»
Владимир Лавренков получает пенсию 900 гривен (3,6 тыс. руб.). Бывший геолог, в свое время объездивший всю Россию, уверен: Крым никто не оккупировал. Он считает, что и новые киевские власти, и Партия регионов с Виктором Януковичем — воры. Россия не захватывает полуостров, а защищает его. О присоединении к России говорит осторожно. Разделение Украины — это страшно, а пока надо решить на референдуме вопрос усиления автономии:
— Должен подниматься вопрос о субъекте. Мы не против центра, но хотим самостоятельности. Мы любим Украину, мы не можем так взять и наплевательски отнестись к ней. Но надо, чтобы центр любил нас.
У здания Совета министров Крыма заходим в магазин купить воду. Девушка за прилавком просит не верить украинским каналам, которые говорят про войну и интервенцию в Крыму. Рядом дружинник. Светловолосый молодой парень с повязкой — титушка. Максим работал в райотделе, сейчас таксует. Отец и брат — русские из России. Брат воевал во второй чеченской. Со своими друзьями ездил на Майдан в оцепление «на мирный митинг в поддержку президента».
Там их побили дубинками:
— Подтянулись люди с оружием и поставили нас на колени. Сказали: раздевайтесь, разувайтесь. Кто рванул — тот и убежал, потом бегали по области, пока добрые люди не помогли доехать в Крым. Остальные попали в плен.
— Все чувствуют себя защищенными, когда солдаты пришли. В Киеве сидит Сашка Билый, который орден от Басаева получил, головы резал, — грозится приехать со дня на день в Крым. Есть провокации, каждый день ловим с тернопольскими, с непонятными паспортами. Они провоцируют людей на стычки, задают вопросы солдатам: «Кто такие, откуда?» — начинают кричать про притеснение прав. Пытаются привезти пьяных под видом митингующих. Хотят в глазах общественности выставить нас алкоголиками.
По его словам, Российская армия серьезно нарастила контингент за последние дни.
На въезде в Симферополь со стороны Севастополя в селе Чистенькое 30 «рысей», две машины с топливом, машина связи, два «Урала» с солдатами. Этих людей журналисты до сих пор уклончиво называют неидентифицированными военными. Максим уверяет, что им все рады: «Сигналят, машут флагами». Он говорит, что многие хотят автономии, но он лично — за присоединение к России. Как и остальные дружинники, он заученно рассказывает, что все должно решиться на референдуме, а Янукович — действующий президент по закону.
Новые власти ускорили ход событий вокруг референдума, где теперь крымчанам предстоит ответить на вопрос: «Автономная Республика Крым обладает государственной самостоятельностью и входит в состав Украины на основе договоров и соглашений (да, нет)?» Киев категорически против референдума и обвиняет Москву в поддержке марионеточного правительства сепаратистов. Российские официозные СМИ в ответ обидным словом вспоминают Хрущева и говорят про свободу выбора.
К референдуму негативнее всего настроены крымские татары, поддержавшие Майдан.
Но, уверяет дружинник Максим, есть прорусские татары, живущие здесь с 1990-х годов: «Последних пацанов (титушек), попавших в плен в Киеве, забрал татарин Энвер за собственные деньги, когда Партия регионов отказалась их вывозить». Наиболее негативно к русским, с его слов, относятся татары, приехавшие в Крым за последние пять-восемь лет и «незаконно занявшие земли».
На площади перед зданием Совета министров Крыма митинг численностью 70 человек, половина — журналисты. У красной палатки Компартии Украины столпились пенсионеры, разбирают какие-то листки, флаги, плакаты. Женщина в палатке с сомнением смотрит на меня, прежде чем дать бумаги. Раздают обращение крымского комитета КПУ. В нем рассказывается про «бандеровскую сволочь, разгул фашизма и экстремизма», крымчан и их депутатов коммунисты призывают бороться за свои права. В другой листовке опрос по поводу памятника Ленину, который высится неподалеку. Предлагается на выбор его сохранить/перенести/восстановить на месте Ильича городской фонтан.
У памятника Ленину цепочкой стоят митингующие. «Иди покричи: Россия!» — говорит одна пенсионерка товарке. Митингующие заводят хором: «Россия, миротворцы!», «Путину слава!» Бабушка с георгиевской ленточкой по телефону говорит кому-то, это «мирная акция, надо подъезжать сюда».
Митингующие, в основном женщины, продолжают скандировать: «Нас подарили, как вещь, Украине! Мы против украинизации! Все, кто против, — бандеры! «Бе-е-ркут», «Бе-е-ркут», «Бе-е-ркут»!»
В толпе пенсионеры спорят про «продавших всех Ющенко и Януковича» и просят украинских журналистов с запада «показать правду». Украинские журналисты работают инкогнито, здесь их не любят так же, как Первый канал в Киеве.
Перед зданием Совмина стоят дружинники.
— Пришел со смены в 11 — по телевизору говорят бред, выключил его. Все совсем не так, — пухлый дружинник, работяга средних лет, который раз за день призывает меня не верить украинским журналистам. Он рассказывает знакомую историю про провокации, необходимость автономии, важность референдума и народного волеизъявления, воровскую власть в Киеве.
За оцепление пытается пройти какой-то мужчина, и дружинники напрягаются. Потом расслабляются: пьянчуга, по-видимому, ищет палатку с алкоголем, а не здание Совета министров.
Татары не вооружаются, но стоят наготове.
Берем таксиста, представителя общины крымских татар, обратно в гостиницу. С ходу он бросает, что не будет ничего комментировать, но нам удается его разговорить, и он оказывается первым, с некоторыми оговорками, противником политики России. По его мнению, Москва слишком торопит события с референдумом. До последних событий блок российского ставленника Сергея Аксенова «Русское единство» не набирал больше 5% на выборах. Киев тоже виноват: пытается запретить русский язык, навязать русскоязычным свои правила.
Над аккуратным особняком меджлиса висит желто-синий флаг, кажется, единственный в Симферополе. У входа — дорогие иномарки, которых в городе не так много. Нас подозрительно осматривают. Как и все остальные собеседники, боятся провокаций. В душной комнате председатель меджлиса крымско-татарского народа (организация запрещена в России) Рефат Чубаров вспоминает все грехи Советского Союза перед татарами. Незаживающая рана в истории татар — сталинская депортация около 200 тыс. человек в Среднюю Азию и на Урал. Журналисты, в основном иностранные и украинские, внимательно слушают и задают вопросы.
Чубаров говорит максимально дипломатично, но официальная позиция татар ясна: российские войска — источник напряженности.
В Крыму сложная история, много национальностей, референдум надо производить для русских, украинцев и татар по отдельности. Если все по отдельности сойдутся во мнении, то пусть хоть летят на Марс. По словам Чубарова, войска на улицах не способствуют объективности референдума, сам же Аксенов нелегитимен, выбрали его незаконно. Верховный совет легитимен, хоть и выносит решения без кворума и половины парламента. Но это можно исправить. Чубаров постоянно апеллирует к тому, что международное сообщество не простит России самоуправство. Он несколько раз повторяет слово «федерализация» и «напряженность». Украина должна остаться в своих границах. Нет, татары не вооружаются, но стоят наготове.
Общую мысль конференции за меня формулируют двое татар в холле гостиницы. Один, молодой, в дорогом пиджаке, говорит собеседнику постарше:
— Надеюсь, они стали понимать, кто здесь настоящие украинцы.
Вечером читаю новости, что крымские власти предложили вложить в программу обустройства депортированных крымских татар 240 млн гривен. Новые власти посулили им кресла в Верховном совете Крыма и своих министров. Пока татары отказываются, но видно, что депутаты готовы повысить ставки и предложить своим непримиримым противникам еще больше льгот.