— Ваша героиня Кира — молодая девчонка, которая сталкивается с большим испытанием, при этом сериал преподносится как комедия. Что вас привлекло в сценарии — и почему вам стало интересно сыграть эту роль?
— Все мои девчонки — мыслящие героини. Кирка — сначала делает, потом думает. Вот этот азарт и беззаботность меня привлекли. А еще — семья. Какие потрясающие герои, образы были созданы нашими сценаристами!
— Как вы готовились к роли? Смотрели ли проекты на тему суррогатного материнства — например, сериал «Контейнер»? Что удалось оттуда почерпнуть?
— Да, но не художественные, а документальные картины. Не знаю, насколько это мне помогло или помешало, но глобально тема стала для меня раскрываться через пару месяцев после окончания съемок.
— Для режиссера Никиты Андриенко это первый многосерийный проект. Какие у вас остались впечатления от работы с ним?
— Никита — замечательный режиссер. Мне близок его подход к работе. Он знает, что хочет. Трепетно относится не только к общей атмосфере на площадке, но и к каждому артисту.
— Как вы абстрагируетесь от психологически сложных ролей и возвращаетесь в свою жизнь? Или роль не отпускает все время, пока вы над ней работаете?
— Этот вопрос нужно задать моим близким (улыбается). А вообще, иногда бывают логические расхождения в моей жизни после окончания съемочного процесса. Но, опять же, у меня очень большая семья, и сложно отлететь головой совсем далеко.
— В эротической драме «Почему ты?» вы играли любовь с Даниилом Воробьевым. Как найти тонкую грань, чтобы не влюбиться по-настоящему?
— Вся моя профессия похожа на ребячество. «А давай подурачимся понарошку?», «А представь…». Когда мы были детьми, любили строить такие воздушные замки и с головой погружались в придуманный мир, а заходя домой, забывали про оставленную ветку у подъезда. Мы легко находили — и легко расставались. Этот ключик я использую (улыбается).
— Какие чувства вы испытываете к Даниилу как к человеку и профессионалу после этого опыта?
— К Дане я прикипела всем сердцем, он четкий партнер, с ним непринужденно работается. И человек он тоже четкий!
— Если проанализировать спустя время, как вы оцениваете опыт съемок в эротических сценах фильма «Почему ты?»? Сформировалось ли у вас свое видение таких сцен и понимание, на что вы точно не согласитесь?
— Понимаю, что для огромной аудитории это не просто неприемлемо, а невообразимо. И это абсолютно нормально, мы все разные. В сценарии «Почему ты?» откровенные сцены существовали безапелляционно. И в процессе подготовки, и во время съемок я ясно понимала, к какому результату мы стремимся.
— Вы из тех артистов, кто прибегает к дублерам только в крайних случаях? Что из особо сложного или нового вы делали в кадре сами?
— Мне бы так хотелось, чтобы в нашем кинематографе было как можно больше трюковых экшн-сцен. Это такое волшебство и мощь — смотреть, как наши отважные каскадеры творят искусство. Браво! Пока что мои героини ходят на ногах — и руки уверенно держат в карманах, не летают и не прыгают.
— Одной из ваших первых главных ролей стала фигуристка Катя в сериале «Последний аксель». Интересовались ли вы фигурным катанием до этого? Что стало для вас открытием во время подготовки к роли? Какие навыки вы обрели благодаря этой работе?
— Совершенно не интересовалась этим видом спорта. Больше привлекали биатлон и бобслей. Удивило, что фигуристы носят профессиональные коньки. Какой физической силой и ловкостью нужно обладать, чтобы стремительно прыгать вверх — и страстью, и жаждой, чтобы это было не просто технично, а еще и великолепно.
— Что требовалось на кастинге для этой работы? Нужно ли было уметь хорошо кататься на коньках?
— Необходимо было стоять на коньках. Помню, были пробы на льду в «Юбилейном» в Питере. Дали мне коньки, отправили на лед, а там детей туча. Маленькие фигуристы — юркие, хоккеисты — как жучки-скарабеи, тонут в экипировке. Качусь, стараюсь только вперед смотреть, боюсь, как бы не сбить кого, а они вокруг меня шныряют. И тут на меня мальчишка, года два ему, несется. Клюшка раза в три его больше, он не отступает, не сворачивает. Я его не сбила, схватила от испуга, и с ним дальше поехали.
После утверждения был месяц подготовки. Научили меня прыгать половинку, вращаться и смотреть на фигурное катание совершенно по-другому. Я понимаю, зачем нужна такая жесткая система, но мне это чуждо. Но невозможно перестать восхищаться силой веры и духа людей, создающих новые рекорды.
— Некоторые актеры ради работы решались на экстремальное похудение, кардинальную смену имиджа и даже удаление зубов. Готовы ли вы жертвовать своим здоровьем, чтобы получить сильную роль?
— Очень странно было бы спрашивать ветеринара: «А готовы ли вы, кроме котов, лечить еще и кошек?» Тело — мой инструмент, и если этот «эпичный» поступок не угрожает моей жизни, если роль интересна мне, то вопросов не будет.
— Как вы считаете, обязательно ли идти на такие жертвы? Ведь есть высокие технологии вроде нейросетей — или тот же грим.
— Вы правы, где-то необходимо обойтись только гримом, так как у артиста в параллель может быть несколько проектов или театр. Зависит и от бюджета картины, и от удобства.
— В одном из интервью вы говорили, что когда вас пригласили на свидание, вы обратились к папе за советом. Что вам дают близкие отношения с папой?
— Я не знаток психологии, но благодаря тому, что в моей жизни есть отцовское плечо, мне не приходится самой держать оборону, быть мужественной, можно побыть маленькой девчонкой и иногда покапризничать. В общем, все достается папе! А мне достается время, чтобы четко понять, какие есть пути и какой из них мой, с каким человеком я хотела бы его пройти.